Анастасия, ты прекрасна!

Атомный Владимир

Почти на автопилоте я оказался на втором этаже, а там нашёл лавку возле нужной двери.

Время прошло в страданиях и мытарстве, как вдруг:

— Сынок! — услышал я родным голосом, хоть и произнесённое невнятно. — Сашенька, родимый!

Фрагмент 28

Не помня себя, я встрепенулся. Что-то упало возле ног, но глазами я нашёл любимые мамины, ставшие сейчас почти бесцветными. Слёзы вырвались из глаз, а я, не замечая ничего больше, заключил её в объятья.

Даже не знаю, сколько

мы так простояли. Она шептала моё имя, а я всю тоску, боль и любовь вкладывал в своё: «Мама!»

В сознание привёл голос:

— Мужчина! Я кому говорю отпустить больную?! Всё, всё, хватит. Давайте уже…

Счастливые, мы отпустили друг друга. Я с болью вгляделся в родное лицо. На правую сторону оно обвисло, но всё же лучше, чем я думал. Наверняка сказывается курс реабилитации.

— Так, всё! — начала пихать нас медсестра. — В палату! Оба! И пакеты свои заберите.

Вскоре мы оказались не совсем в маминой палате, но зато наедине. А уединение нам оказалось нужным не только для сотен слов — медсестра сначала набросилась на меня. Как коршун она била меня обвинениями и эпитетами. Я же смиренно принимал каждое, понимая, что заслужил.

Однако потом она успокоилась и тема сменилась на другую. Оказалось, что тут, в центре, тоже есть «уши». В том числе ей, одной из тех, кто ухаживает за мамой Орлова Александра, была обещана награда, если сообщит какую-то информацию о нём. Тут она пояснила, что делать этого не станет по причине дружбы с моей мамой. Они едва не сроднились за эти три года, а когда от работы с логопедом появились результаты, то мама как смогла рассказала всё.

Дальше настала моя очередь говорить. Всё ещё с мокрыми глазами, мама с жаждой смотрит, желая узнать, как же я выжил и где был. Рассказал всё в подробностях, кроме того, что касалось помощи Эконома.

Вскоре медсестра ушла работать, пообещав вернуться. Я передал ей все подарки, кроме фруктов, ягод и небольшого букетика, что предназначались для мамы. Благо хватило всем, а кому и двойная порция конфет, шоколада и фруктов.

Мы бы не наговорились, тем более маме это делать всё ещё трудно. За три года она уже многое вернула из навыков, но всё ещё отходит от последствий. Ей нужно на очередные процедуры, а я, пообещав навещать и что теперь уже всё хорошо — соврал, конечно, но что мне было сказать?.. — пошёл к выходу. У медсестры взял номер. Тамара обещала устраивать нам приватные встречи. Для мамы мы это назвали «На всякий случай!»

Отписав Насте, что уже почти всё, я на ватных ногах дошёл до скамейки в парке и тут же плюхнулся.

Совершенно нельзя допустить, чтобы всё повторилось. Сейчас у меня уже хватит денег, чтобы отдать долг. Все три года работы я ведь особо не тратился. Скопил значительно больше, чем был должен. Даже если зарядят проценты — хватит. Только вот нельзя просто прийти и отдать. Мафия не прощает. Деньги, конечно, возьмут, но потом убьют, другим в урок. Попробую завтра обсудить это с Экономом.

Вновь я словно мелкое судёнышко попавшее в шторм. Едва выпустив

из хватки, былые тревоги снова норовят схватить за горло. Их распихивает грандиозная радость от встречи с мамой. И уже органным гулом катит предвкушение предстоящей.

Я снова на распутье. Делать общую медитацию и, возможно, портить себе впечатления… да и не только себе! — это не лучший вариант. Но без неё меня постоянно будут душить мысли об угрозе и ответственности перед мамой.

Я сунул руку в рюкзак и извлёк пистолет. Тяжёлый! И грозный. Из дула пахнет сгоревшей пороховой смесью, а от самого — оружейным маслом. Неужели это теперь моё оружие?

Я передёрнул затвор, лишив обойму одного патрона. Дернул флажок вниз. Крепко взяв пистолет в обе руки, я поднял и прицелился.

Только после этого подумал, что кто-то может смотреть. Споро опустив руки, столь же быстро разрядил пистолет. Только после этого оглянулся — повезло.

Я зажмурился и рассредоточил внимание по полю ощущений. Среди всех всполохов и образов, постарался собрать пучок тех, что отвечают за беспокойство из-за мафии. Спустя какое-то неощутимое для меня время, удалось и собрать, и развеять до общего состояния. Когда открыл глаза, то с удивлением и радостью обнаружил себя в парке. Красивом, светлом и летнем.

Заиграл смартфон. Я скорее принял — Настя!

— Ну ты чего не отвечаешь?

— Прости, Пчёлка, — искренне выдохнул я. — Мне нужно было время, чтобы прийти в себя.

— Пишу тебе, пишу, — уже по инерции говорит она.

— Я готов лететь хоть на край Земли, чтобы встретиться с тобой!

— Хи-хи! Лети к «Кедру» — это новый торгово-развлекательный центр. Я решила, что нам надо туда.

— Через полчаса буду, вылетаю!

Я и в правду побежал к ближайшей дороге. Быстро поймал «мотор» и рванул к какому-то ещё тэ-эр-цэ.

Я ещё специально уточнил — главный ли это вход? Водитель заверил, что да, но их оказалось два! Мне понадобилось минут десять, чтобы обойти титаническое тело центра. В итоге, мы встретились уже в фойе, возле подсвеченного яркими цветами каскадного фонтана.

Я всяко представлял наряд Насти. Вспоминал гардероб, что был в лагере, придумывал, что она модница и в городе ходит в чём-нибудь эдаком необычном и ярком. И всё же не предполагал, что придёт в майке с эмблемой Лесной Сказки. Ещё и шорты в стиле карго, что и у меня. Только приятного кораллового цвета — так необычно!

— Ну наконец-то! — обожгла она взглядом. — Как тебе?

Настя выпятила невеликую грудь и покрутилась.

— Польщён! Очень порадовала.

Мы немного скованно взялись за руки, хотя я представлял, что мы ознаменуем встречу лёгким поцелуем. Но кругом люди, место самое что ни есть лобное. Не хочется делать это публично. Ну или хотя бы не в настолько общественном месте.

— Чё-о-орт, Саша, я не верю, что это случилось!

Мы двинулись по одному из гигантских коридоров Кедра. С обеих сторон витрины с брендами, правда до них идёт всё же кофейня.