Анастасия, ты прекрасна!
Шрифт:
Конечно мне неприятно такое говорить и вообще портить свидание. Глаза Насти заметно потускнели, лицо пуще прежнего омрачилось. Как я могу желать подобного? Но долг предписывал спросить.
Она начала теребить салфетку, взгляд опустила к столу, где на тарелке недоеденный сэндвич.
Фрагмент 29
— Я не виню тебя за такой вопрос, хотя он обидный, Саш, — со слезами посмотрела она.
Я не сдержал чувств и пылко взял её за руки.
— Молю о прощении, но
— Да понимаю я, понимаю, — отвернулась Настя, но рук не разорвала. — И у меня нет такого же красивого ответа, как ты обычно говоришь. Я не могу тебе сейчас философский манускрипт прочесть. Не знаю, хе-хе, — нервно рассмеялась она, через плач, — есть ли такие вообще?.. И дело даже знаешь, не в том, что между нами было. Тут ты мне скорее дал, чем что-то взял. Я же не глупая! Но я хочу общаться дальше. С тобой, а не каким-будь парнем без проблем! — передразнила она, утрировано повторив мой тон.
— Раз хочешь, то давай, — нежно сжал я её ладони и склонился, чтобы глаза были рядом и напротив друг друга. — Я тоже очень хочу быть вместе.
Наконец задорный огонёк вернулся к ней. Мы одновременно улыбнулись и атмосфера тут же улучшилась. Вспомнили о еде и кофе.
— Твой отец мне ничего не сделал, Насть. Хотя я и обобщаю, всё же не хочу говорить плохо о твоём. Мы занимали у Седого — это кличка, реального имени и фамилии я не знаю. Точнее не вспомню сейчас. Да это и не нужно, все его знают под таким прозвищем.
— Спасибо, — отозвалась она из-за кружки, на которой нарисованы большие зёрна кофе. — Знаю, что он не святой. Дома тоже, но я вот наслушалась, как бывает у других девочек… да и мальчишек тоже. Может их отцы и не бандиты, других не обижают, но вот в семье устраивают настоящий ад. Не знаю, что лучше. Ты как думаешь?
— Да-а-а, ты прям в больное место попала, — покивал я. — Коль уж у нас беседа, то давай еще по кофе и сэндвичу? Или даже чизбургеру?
— Я буду чай и пиццу. Вегетарианскую, маленькую. И салатик… сейчас выберу какой.
На мой взгляд чутко отреагировал официант. Тем временем мы продолжаем:
— Я тоже много уже наслушался историй. Да и навидаться успел, всё же. Счастливых семей крайне мало, как мало и просто полных, чтобы мама и папа были. Мы ведь, понимаешь, не рождаемся готовыми людьми. Крайне важно не просто быть здоровым, чтобы родить такого же ребёнка, но и вовремя создавать ему ту информационную среду, которая нужна для формирования здоровой психики. Наличие обоих родителей в этом плане необходимо. Однако, на нашем постимперском пространстве всё ещё хуже. Так что да, Настя, всё относительно. Копни каждую семью и наверняка удивишься. Неприятно.
Она энергично покивала.
— Да-да, это я и имела в виду. А вообще — ну и темы у нас, да?
Посмеялись. Я убрал крошку с её лица.
— Так часто бывает, когда ты не «утошка», — вспомнил я картинку, что присылала Настя.
— Хи-хи!
— Как говорится, от многих знаний — многие
— Но и радости тоже, — посмотрела она. Я не сразу понял на что намёк.
Мы соединили взгляды. Губы тронули улыбки.
— Да и тут мне нравится, — развела руками Настя. — Столько всего классного, интересного и весёлого.
— Главное, чтобы деньги были.
— У меня есть. И много, — хитро посмотрела она. — Я даже думала, что со мной хотя бы из-за них будут дружить.
— Не поверю, что нет. Либо ты жадная.
— Эй! Я не жадная. Они-то дружили… то есть… ну как это назвать? Не дружбой же?!
— Общались. Подхалимничали.
— Да, вроде того. Но я со всеми рассорилась в итоге. Думаешь зря?
— У всех же разные вкусы и предпочтения. Причём ещё и меняются со временем. Если тебе нравится, когда причиной, по которой тебя терпят служат твои деньги — общайся. Если нет — твой вариант, — то и пусть лесом катятся.
— Хи-хи, все уже укатились. Хотя нет, как-то я совсем забыла про подруг в лагере. Мы же теперь общаемся. Чат есть общий, хочешь добавлю?
— Не стоит, — криво улыбнулся я. — Это только внесёт сумятицу в ваше общение. Ну либо мне надо будет всё время молчать.
— Ладно, не буду.
— Хорошо, если будете общаться дальше. Я всегда стараюсь сдружить получше.
— Как нас с тобой?
Мне уже нравится, как Настя начинает шутить на тему близости. Более того, это значит, что болезненное восприятие полностью прошло.
— Так только самых сладеньких, — проговорил я гортанным голосом.
— Фу! Извращенец! — рассмеялась она.
— Правда, теперь мне будет трудно.
— Ну и почему? — подозрительно покосилась она.
— Не верю, что есть лучше тебя.
— Это хорошо, — довольно проурчала она.
— А если без шуток, то и искать не собираюсь.
Я нежно взял её лицо в ладонь и погладил по щеке большим пальцем. С наслаждением вгляделся в глаза, в мельчайшую мимику, в дивный румянец.
— Тут, конечно, хорошо, но раньше-то был завод.
— Где?
— На месте Кедра. Вполне может быть, что даже остов здания ещё заводской.
— О, я не знала. Тут вроде бы какое-то большое мрачное здание было. Заброшка.
— Да, бывший инструментальный и станкостроительный. Он обанкротился лет десять назад, а потом земля переходила из рук в руки. Много перестрелок было на этой территории.
— Я не знала. Но ведь Кедр лучше того страшного завода? Какой толк, если он не работал?
— Тут понимаешь в чём дело, он же пока действовал, то очень многим людям давал работу. Создавал потребность в кадрах, что в свою очередь стимулировало институты. Да и продукция была своя. А сейчас мы покупаем инструменты и станки у других стран, ну а те, кто не спился, не умер, работают или в охране, или таксуют, или продают. Но тут тоже не всех берут — вон в тот бутик же женщину лет пятидесяти не возьмут, им молодые красавицы нужны.