Анатолий Тарасов
Шрифт:
Умные люди посоветовали Ольшанскому учиться в институте так, чтобы, задерживаясь на каждом курсе по два года, избежать призыва. Не помогло. 25 мая 1975 года он сыграл в составе олимпийской сборной, а 28 мая, в день 27-летия, за ним приехал наряд из военкомата (и это при том, что после двадцати семи лет в Советском Союзе в армию не призывали). Ольшанский стал жертвой распрей между партийными чиновниками высокого ранга, болевшими за «Спартак», и военными. Партийные настаивали на том, чтобы спартаковского капитана в армию не призывали — всё равно, дескать, будет не служить, а играть за ЦСКА. Военные закусили удила: призовем и будет служить. Так и сделали. Служил Ольшанский на Камчатке. Журналисту Денису Романцову он
Никонова, прятавшегося от военно-милицейских нарядов по квартирам (в том числе и у своего давнего друга Валерия Харламова), «забрили» за месяц до 27-летия. И он, как Ольшанский, долгое время не играл — служил в Чебаркуле — там, где в свое время играл в хоккей его друг. Никонову и Харламов хотел помочь, и Фирсов — бесполезно. Ольшанского и Никонова сделали «примером принципиальности» военных, на которых профсоюзные команды жаловались в высокие партийные инстанции: дескать, обирают, ослабляют в угоду ЦСКА, где наших футболистов вместо службы используют в качестве игроков.
Так что из мифического «тарасовского призыва» в ЦСКА заиграл один Чесноков. Утверждения, будто Тарасов специально загнал Ольшанского и Никонова в дальние края, чтобы, во-первых, ослабить конкурентов, а во-вторых, заставить футболистов на коленях проситься в ЦСКА, критики не выдерживают. Тарасов прекрасно осознавал силу обоих игроков и понимал, что они могут заметно усилить его команду. Но даже Тарасов в сложившейся тогда ситуации ничего не мог поделать. Никонова удалось «выдернуть» из Чебаркуля только в конце года. Тарасов предложил ему подписать рапорт на офицерское звание. Никонов отказался и в 1977 году из армии демобилизовался. Ольшанский же стал офицером и дослужился до звания полковника.
Соскучившийся по живому делу, Тарасов взялся за работу с места в карьер, рьяно. Он с первых дней попытался привнести в футбол хоккейные наработки, хотя и говорил при этом, что «прямого, механического перенесения приемов тренировки быть не должно, а моя первая задача — научить армейских футболистов правильно тренироваться, терпеливо трудиться».
Например, в начале подготовительного периода, когда занятия проходили в зале, Тарасов решил разбить помещение на восемь точек — «станций», как он эти точки привык называть, работая с хоккеистами. О принципах «станционной» работы Тарасов рассказывал Бубукину еще до того, как тот принял предложение трудиться вместе. «На этой “станции” футболисты будут кувыркаться, — показывал Тарасов Бубукину разрисованную им цветными карандашами бумажную простыню. — Вот тут они будут делать рывки, вот здесь — лазанье по канату, в этой точке — работа с железом, потом — серия прыжков…»
Бубукин тщетно пытался объяснить Тарасову, что зал небольшой, всего 35 на 40 метров, что в футболе сегодняшнем такие тренировки проводить не принято. Бесполезная трата времени! Загоревшийся предстоящей работой, Тарасов и слова толком вымолвить не позволил. «А в том-то и дело, Валентин, — продолжал он гнуть свою «станционно-хоккейную» линию, — что у вас в футболе такого не было. Через сорок пять минут тренировки все будут в мыле. Идет энергия, заряд, темповая работа. И на практике после такой работы организм очень быстро восстанавливается. Устают игроки не от того, что много работают, а от того, что неинтересно. При тягучей работе не восстанавливаются. Психологически устают. А когда такой темп задан, как при “станционных” занятиях, то и подумать некогда: интересно или неинтересно…»
Относительно выгоды, получаемой организмом спортсмена (не важно,
Он практически исключил из режима тренировочных занятий такой важнейший для футбола аспект, как работа над скоростной выносливостью. По свидетельству Бубукина, имевшего солидный опыт работы с футболистами и превосходно осведомленного о том, как тренируются в других командах, в частности в киевском «Динамо» — флагмане не только советского, но и европейского футбола той поры, Тарасов «механически перенес свои хоккейные принципы на футбол, не понимая того, что хоккей предъявляет к физической подготовке совершенно иные требования».
Футболисты ЦСКА быстро узнали, как тренировались при Тарасове их хоккейные одноклубники. До этого они только слышали рассказы о предлагаемых тренером нагрузках. Один игрок садился другому на закорки, Тарасов давал верхнему блин от штанги и отправлял пару в путь — на горку. Блин нельзя было держать в руках просто так. Тарасов требовал, чтобы игрок во время движения совершал руками с блином круговые вращения. Бубукин со смехом вспоминал, как Владимир Федотов «гарцевал» на своем тезке Капличном и с опаской, чтобы не попасть по голове партнеру, вращал блином, а Капличный то и дело со страхом втягивал голову в плечи. Игроки веселились, но к футболу это знаменитое тарасовское хоккейное упражнение, придуманное для того, чтобы подготовить игроков к жесткой силовой борьбе у бортов площадки, не имело никакого отношения. Футбольные качества оно не развивало.
Тарасов даже в Сирию на ознакомительный сбор команды в декабре 1974 года заставил персонал взять с собой блины от штанги и свинцовые пояса — в аэропорту стрелку весов зашкалило, когда провожавшие ЦСКА солдаты поставили хоккейный баул с «железом» на весы.
Футболисты между тем роптали, но упражнения под бдительным оком тренера старались выполнять полностью. Опытные игроки, правда, хитрили. Тарасов, когда ему не нравилось, как выполняли его задание, заставлял кувыркаться. Молодые из кожи вон лезли, а опытные сообразили: лучше несколько раз кувырнуться, чем выкладываться по полной. Кувырки Тарасов привлек из хоккейного прошлого. Хоккеисты — в полном обмундировании, на коньках — кувыркались у него постоянно. Бесконечные падения во время хоккейных матчей заставляли быстро вставать на лед, и каскады тренировочных кувырков помогали делать это в игре мгновенно. В футбольных же занятиях они становились всего лишь формой наказания за нерадивость.
Армейские хоккеисты, сталкивавшиеся с одноклубниками на базе в Архангельском, посмеивались. Виктор Кузькин справлялся у Копейкина, как дела. «Жуть! — отвечал тот. — Как с ним работать?» — «Смотри на меня! Я с ним двенадцать лет отработал. И живой».
Копейкина однажды Тарасов с тренировки выгнал. Играли на занятии «пять на пять»: каждый своего соперника должен был опекать персонально и перехватывать адресованный ему мяч. Если не перехватил — три кувырка. Копейкину кувыркаться надоело, и он сказал Бубукину: «С меня хватит!» Тарасов увидел: «Чего он стоит?» «Не хочет кувыркаться», — объяснил ситуацию Бубукин. «Тогда, — приказал Тарасов, — кувыркайся сам, если не можешь заставить». И выгнал Копейкина с занятия.