Анатомия бабника
Шрифт:
Еще один знак против того, чтобы когда-либо идти по этому пути.
— …реабилитация, и он изменился, — говорила мама.
— Я не понимаю, почему ты продолжаешь звонить и говорить мне об этом. Рэймонд может сотни раз проходить реабилитацию, и это не изменит того факта, что он кусок дерьма. Он снова ударит тебя, и тогда ты вернешься к старым привычкам, и я рад, что на этот раз буду далеко, потому что больше не смогу на это смотреть.
Я услышал, как она прерывисто вздохнула, и почувствовал себя куском дерьма.
— Не плачь, мама. Пожалуйста. Вот почему я продолжаю
— А как же праздники? Даже если ты не приедешь домой на свадьбу, ты, по крайней мере, приедешь и останешься на праздники, верно?
— Конечно. Каждый раз, когда его не будет дома, я буду рядом.
— Когда мы поженимся, это будет и его дом тоже.
Ярость скрутила меня изнутри, готовая вырваться наружу в любой момент. Я думал, что смогу с этим справиться, но каждый раз, черт возьми, у меня перед глазами все краснело.
— Мне нужно идти, мам.
— Пока. Я люблю тебя.
Я выдохнул, пытаясь сдержать ярость.
— И я тебя.
Я направился к библиотеке, но так и застыл на месте, не зная, судьба или невезение поставили Уитни на моем пути сегодня. Несколько дней я ждал того момента, когда снова увижу ее, но реальность дала о себе знать — я не поддерживал отношения, а слово на букву «Л» оставляло горький привкус во рту.
Но тут наши взгляды встретились. Она улыбнулась своей тайной, сексуальной улыбкой, и мой гнев рассеялся. Мои спутанные мысли прояснились, я снова смог дышать. Я сократил расстояние между нами, сделав пару больших шагов. Я хотел потянуться к ней, но потом вспомнил, насколько серьезно она относится к своему имиджу журналиста.
Правда, она немного смягчила свой дресс-код — узкие джинсы, заправленные в коричневые сапоги, и красновато-фиолетовый пушистый свитер без единой пуговицы. Ее прическа тоже была более неряшливой, чем обычно, с множеством выбившихся прядей, обрамлявших лицо. Солнце осветило ее волосы, придав им золотистый ореол, и я подумал, что она, возможно, ангел.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — я огляделся. — Путь свободен. Если я прикоснусь к тебе, ты закричишь?
— Думаю, это зависит от того, к чему ты прикоснешься и какой крик имеешь в виду, — она подкрепила свое заявление далеко не ангельской улыбкой.
Я просунул палец в петлю на ее поясе, притянул ее к себе и прижался губами к ее губам. Я вдохнул ее стон и обнял ее одной рукой, чтобы еще сильнее прижать к себе. То, как она прижалась ко мне, подстегнуло меня, как и то, как умело ее губы дразнили мои.
Она прижала руку к моей груди и прервала контакт.
— Ладно, я это заслужила. Но если мы будем целоваться… — она прерывисто вздохнула и огляделась. — Ну, наверное, в кампусе не стоит этого делать. Доверие ко мне и так пошатнулось. Как заметил один человек, у меня не очень хорошо получается подделывать информацию о хоккее.
В целях конспирации я отступил за дерево и развернул ее так, что она прижалась к стволу.
— Может быть, нам стоит пойти куда-нибудь, чтобы я смог дать тебе частный урок. Несколько занятий со мной, и ты узнаешь
— Ого. Ты совершенно уверен в своих… знаниях.
Я усмехнулся и поборол желание поцеловать ее снова — как только мы останемся одни, все ставки и попытки сохранить секретность будут сняты.
— Честно говоря, я испытываю очень большое искушение, — сказала она. — Но мне нужно написать статью об игре, которая прошла на выходных, и ты, наверное, помнишь, что я была немного занята в это время, поэтому не следила за ходом игры так, как следовало бы.
— Если отбросить все намеки, я могу помочь. С основными моментами игры и хоккейными терминами. Знание игры заставит парней относиться к тебе серьезнее, чем к любому брючному костюму, который ты наденешь.
Она бросила на меня взгляд, но я ответил ей тем же. Теперь ее секрет был раскрыт. Я также искренне хотел ей помочь. Я понимал, что хочу чего-то так же сильно, как она хотела получить свою работу, и я был полон решимости помочь, чем смогу.
— Давай, — сказал я. — Вместе дело пойдет быстрее, и тогда, возможно, мы сможем выкроить несколько свободных минут перед тем, как мне нужно будет идти на тренировку — мне так редко выпадает возможность отдохнуть после обеда.
Она накрутила на палец одну из выбившихся прядей волос, затем ее взгляд пробежался по мне с головы до ног.
— Встретимся у меня дома?
Все, что я мог сделать, это дождаться, пока дверь в квартиру Уитни закроется, обнять ее и поцеловать.
— Урок первый, — сказал я, прижавшись губами к ее губам. — Ты же не хочешь, чтобы твой противник знал о твоем следующем шаге. Пусть они гадают. Немного притворства. — Я наклонил голову в одну сторону, затем в другую и прижался губами к ее шее.
Я оттеснил ее на несколько шагов и прижал к двери.
— Прижми их к стене.
— А что потом? — спросила она, ее грудь поднималась и опускалась от частых вдохов.
Я снова поцеловал ее, проведя языком по ее губам, прежде чем проникнуть внутрь.
Она провела ладонями по моим рукам и сцепила их у меня за шеей.
— Ммм. Мне нравится играть в хоккей больше, чем я думала. Теперь я могу тебя проверить?
Прежде чем я успел придумать ответную реплику, она опустила плечо и врезалась в меня, оттолкнув примерно на фут, прежде чем броситься за какой-то воображаемой шайбой. Я схватил ее за руку и развернул спиной к себе — она вяло пыталась сопротивляться, но мы оба знали, что это бесполезно.
Ее тихий визг наполнил воздух, когда я приподнял ее, положив руки на попку, о которой не мог перестать думать, а ее ноги обвились вокруг моей талии.
— Это была довольно хорошая проверка, но, боюсь, тебе понадобятся более тщательные уроки, — я окинул ее внимательным взглядом, и кровь быстрее побежала по моим венам, когда я это сделал. — Я думаю, нужно проверить все тело.
Она провела ладонью по моей щетине, ее прикосновение успокаивало, хотя и вызывало бурю вожделения.
— Если мы начнем это, то никогда не дойдем до статьи о моем хоккейном образовании, а я серьезно к ней отношусь.