Анатомия бабника
Шрифт:
— Разве это делает меня плохим журналистом, если я не могу полностью отделить себя от других?
— Я так не думаю, — сказала Лайла. — Я думаю, что забота — это признак хорошего журналиста. Но я также думаю, что если ты не расскажешь об этом Хадсону, то, когда все всплывет наружу… Он, вероятно, подумает, что ты его использовала. Так что, если он тебе действительно нравится…? — она посмотрела на меня, явно ожидая подтверждения или опровержения, хотя, я уверена, мы обе понимали, что я чувствую.
— Нравится. Я говорила себе, что не должна это чувствовать, но ничего не могу с собой
— Тогда, боюсь, тебе придется рассказать ему об этой статье до того, как он прочтет ее в газете. Особенность хоккеистов в том, что они выносливы и могут принимать удар за ударом, но при этом они люди с настоящими чувствами, настоящими надеждами и мечтами. Они никогда в этом не признаются, но им может быть больно, и не только физически.
Теперь я беспокоюсь о том, в какое положение поставила Лайлу. Все, о чем я думала, — это о статье на первой полосе и о том, как забыть глупого Тревора, который теперь был всего лишь пятнышком на моем радаре.
Но это напоминание заставило меня снова усомниться в своих суждениях. Может быть, я тороплюсь, готовая бросить все ради парня, который, возможно, всего лишь пытался завалить меня.
— Что сделает твой редактор, если ты скажешь ей, что не сможешь в итоге написать? — спросила Лайла.
Все мои исследования. Все, что я вложила в свою статью. Расследования, о которых я вспомнила с чувством вины. Два из них выставили Хадсона в дурном свете, хотя я могу с легкостью умолчать об «Анатомии игрока». Но я подумала обо всех тех людях, которые прокомментировали мой опрос, и мне показалось несправедливым, что их голоса не были услышаны, особенно о тех, кто старался вести себя цивилизованно и использовал факты и статистику в поддержку своей позиции.
— У меня больше никогда не будет возможности опубликовать статью на первой полосе, — сказала я. — Линдси будет в бешенстве — она скажет, что, предоставив мне огромный шанс, я зря потратила ее время. Она уволит меня, и это будет выглядеть очень плохо, когда будущие работодатели откроют мою трудовую книжку. Как я собираюсь устроиться на работу в серьезное новостное агентство, если у меня нет возможности даже удержаться в колледже?
Я могла бы изложить все строго по фактам, без той злости, которую почувствовала сначала. Как можно злиться из-за фактов?
Неужели Хадсон действительно расстроится из-за этого? Значит ли это, что мы не сможем быть вместе?
Я вспомнила о том, как Хадсон отзывался о команде… Они были его семьей. Я не думаю, что он поймет мое желание доказать, факт того, что у спортсменов есть свои преимущества.
Я поставила мороженное на стол, потому что знала, что могу съесть целый галлон, и это не поможет. Мне нужно было немного разобраться в себе. Проблема была в том, что я могла думать только о Хадсоне.
О том, каким он вырос, о его маме, о том, с каким пониманием он относится к истории с моей мамой. О его поцелуях. О нем подо мной…
Хадсон, Хадсон, Хадсон.
Глава 37
Уитни
Хадсон
Его челюсть отвисла, когда он оглядел меня с головы до ног. Я сделала все возможное: сбегала к парикмахеру, чтобы освежить цвет волос, и надела наряд, который всегда вызывал у меня одобрительные взгляды. Бюстгальтер пуш-ап чудесно сочетался с кружевным вырезом майки, а юбка была слишком короткой для теплого Бостонского вечера в начале ноября, но я надела ее в паре с серыми замшевыми сапогами выше колена.
Кроме того, жар в глазах Хадсона согрел меня, несмотря на прохладный ветерок, доносившийся из открытой двери, и его реакция стоила того, чтобы рискнуть провести несколько минут на холоде между зданиями и машиной.
Он наклонился и поцеловал меня в щеку, его свежее, как мята, дыхание коснулось моей шеи.
— Я говорил, что мы собираемся куда-то пойти? Внезапно все, что я сейчас хочу, — это остаться дома.
Я на цыпочках провела пальцами по пуговицам на его рубашке, находя забавным, что в кои-то веки он оказался более консервативным.
— К несчастью для тебя, сегодня вечером я хочу быть на высоте, и не хочу слишком облегчать тебе задачу.
— В таком наряде, я уверен, ты будешь блистать, — он переплел свои пальцы с моими, и счастье заплясало у меня на коже и поселилось в груди.
По дороге к машине я спросила, разрешили ли ему тренироваться, и он взволнованно ответил, что да, ему просто нужно на время перевязать лодыжку. Как только мы подошли к его грузовику, он открыл для меня пассажирскую дверь. Мне пришлось потянуться, чтобы забраться внутрь, и я услышала, как Хадсон тихо выругался, когда моя юбка задралась. Опьяняющая сила, которую я ощущала рядом с ним, разливалась по моим венам, и я не могла дождаться, когда смогу исследовать ее дальше, после того как мы поужинаем и снова останемся одни.
— Итак, куда мы едем? — спросила я, когда он забрался внутрь и завел двигатель.
— Итальянский стейк-хаус в Бэк-Бэй. Я никогда там раньше не был, но мне говорили, что именно туда ты приводишь девушку, когда пытаешься произвести на нее впечатление.
— Ты имеешь в виду, когда хочешь, чтобы тебе перепало.
— Милая, я могу рассчитывать на это, не платя за ужин.
В разговоре с моей стороны чувствовалась беззаботность. Я очень хорошо знаю, что ему ничего не нужно было делать, чтобы девушки сами на него вешались. Я видела это после игр, в бильярдной — в общем, везде, куда бы он ни пошел.
— Эй, — сказал он, обхватывая рукой мое бедро. — Это должно было прозвучать как шутка. Мы же перекидываемся именно такими репликами?
Я тоже дразнила, но его слова звучали слишком близко к правде, и мне показалось, это совсем не смешно.
— Я пригласил тебя на свидание, потому что мне нравится быть с тобой, даже когда мы полностью одеты и не целуемся, — он бросил взгляд через всю кабину. — Я реально пытаюсь произвести на тебя впечатление.
Я кивнула и улыбнулась, но с трудом. Может быть, все это было глупой, ужасной идеей.