Анатомия любви

Скотт Спенсер

Я позвонил Джейд. Она сама подошла к телефону, согласившись принять звонок за свой счет.

– Я уже еду домой, – сказал я.

– Что с тобой? Скажи, что с тобой случилось?

– Я в порядке. Просто тороплюсь. Автобус до Нью-Йорка отправляется через пару минут, и я не хочу его упустить.

– Но ты… – Она не договорила. Она знала, что я в беде. – Ну, тогда поторопись. Я рада, что ты возвращаешься. Одна ночь без тебя – больше я вынести не в силах. Я скучаю по тебе.

– Я приеду как можно скорее.

– Я позвонила тебе на работу, сказала, что ты вернешься через неделю. Сегодня вечером заберут щенков. Мы могли бы просто запереться у себя в комнате,

лишь время от времени заставляя себя спуститься за едой.

– Я выезжаю прямо сейчас. Мне надо поторопиться.

– Тогда поторопись.

– У тебя все в порядке?

– Я скучаю по тебе.

– Как было в Беллоуз-Фоллз?

– Напряженно. Чудовищно. Я расскажу, когда вернешься.

– Господи!

– Да, я понимаю. И еще звонила последняя подруга Хью, Ингрид Очестер. Сказала, хочет со мной поговорить. Приедет на этом своем фургоне. Мы завтра вместе завтракаем.

– Чего она хочет? – спросил я.

– Точно не знаю. Но голос у нее был решительный. Она здорово не в себе после смерти Хью. Трижды в неделю посещает врача и все такое. Мне кажется, она до чего-то додумалась и теперь хочет поделиться со мной. Если бы она знала, как мне не хочется ни во что вникать. Очень не хочется.

Я сжимал трубку, не в силах заговорить.

– Дэвид?

– Мне пора, – сказал я. – Не хочу… – Голос иссяк.

– Ладно. Не опоздай на автобус. Я тебя жду. Поплачем друг у друга на плече. Это будет чудесно. – (Я ничего не ответил.) – Дэвид?

– Мне пора.

– Может быть, Колин даст мне машину, тогда я приеду в Нью-Йорк и заберу тебя. В котором часу ты приедешь?

– Не знаю. Не делай ничего. Я просто пересяду на другой автобус. Мне надо идти. – Я едва не повесил трубку, но затем прижал ее к самому рту. – Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить.

– Не опоздай на автобус, Дэвид.

– Не опоздаю. – Я выждал мгновение, а затем наконец повесил трубку.

За время долгого, тряского пути на восток я не раз цепенел на сиденье, уверенный, что именно в эту минуту Ингрид рассказывает Джейд, как перед смертью Хью гнался за мной. У меня с собой был доллар и семьдесят пять центов, и я каким-то образом сумел отвлечься от всех тревог и тоски, сосредоточившись на чувстве голода, который я по бедности не мог утолить. Читать мне было нечего, спать я не мог, и только когда мы проехали Кливленд и уже давно стемнело, мне наконец удалось занять место у окна.

Я мог бы все изменить. Я мог бы попросить Джейд встретить меня в Нью-Йорке, и тогда она не увиделась бы с Ингрид Очестер за завтраком. Пусть я бы только отсрочил их встречу, но так было бы лучше. Родилась бы надежда. На свете не бывает ничего неизбежного. Иногда, перенося время события, ты способствуешь тому, чтобы оно никогда не произошло. Ингрид могла бы уехать, отправиться куда-нибудь далеко, кануть обратно в забвение, оберегавшее меня в последние месяцы, или же просто умереть от пчелиного укуса. Это безумие не преградить дорогу надвигающемуся событию, безумие убеждать себя, что если оно не произойдет сейчас, то обязательно произойдет чуть позже, а значит, любые действия бессмысленны. Мы можем саботировать будущее одним взглядом, телефонным звонком, запиской, попавшей не по адресу.

Я приехал в Нью-Йорк около десяти утра. Я пропылился, устал, и все мысли, какие у меня еще оставались, кажется, забились куда-то в угол сознания, словно коврик, который собака утащила к себе в конуру. Я отправился в туалет автостанции, чтобы переодеться, и пока стоял голым посреди просторного помещения с кафельными стенами, понял,

по взглядам окружающих, что вот так переодеваться явно не считается приличным.

А еще я понял, что не знаю, где можно поймать машину до Стоутона. Нью-Йорк сжимает человека, как концентрические круги друидов, и я понятия не имел, как из них выбраться. Спросил наудачу несколько человек на автовокзале, но единственный, который вроде бы что-то знал, очень спешил, он лишь прокричал мне через плечо что-то о Генри Гудзоне. Вокруг было полно полицейских, но их я спросить не мог. Путешествовать автостопом было незаконно, и я не сомневался, что чикагские копы уже передали информацию обо мне. Я знал, что мои страхи, основанные на чувстве собственной важности, нелепы, однако это знание не помогало. Я подошел к окошку кассы и спросил, сколько стоит билет до Стоутона – он стоил на пять-шесть долларов больше, чем у меня было, но… Наверное, я надеялся на распродажу со скидками.

У меня не было ничего ценного, что можно было бы продать, мне не хватало смелости попрошайничать, поэтому я нашел единственный способ раздобыть денег на билет: позвонил Энн.

– Я на мели, – сказал я, не успела она поднять трубку. – Мне необходимо шесть долларов, чтобы купить билет на автобус.

– И куда ты уедешь на шесть долларов? – поинтересовалась она.

– В Стоутон.

– Она что, выставила тебя?

– Нет. Что ты! И с чего такой вопрос?

– Просто стало интересно, ничего больше. Судя по звуку, ты где-то недалеко.

– Я на автовокзале.

– Интересно, что ты там делаешь без денег. Хотя я успела понять, что многое из творящегося под небесами совершенно не мое дело. Заходи. Я дам тебе немного денег. Но в гости не зову. Меня пригласили на обед, и я вся в предвкушении.

Дважды перепутав линии метро и совершив долгую прогулку, я добрался до дома Энн. Она встретила меня в дверях и вложила в руку десятидолларовую бумажку.

– Ты опоздал, – заявила она, – и из-за тебя я тоже опаздываю. Жаль, что не можешь погостить. Ты единственный, с кем бы я хотела поделиться впечатлениями от сегодняшнего дня. – Она потерла лоб. – Меня уже так и распирает от всего, что произошло.

Я посмотрел на деньги, зажатые в руке. Ощутил, как глаза наполняются слезами.

– Не забудь, даю в долг, – сказала Энн. – Мои финансы поют романсы.

– Я отдам. У меня есть деньги… в Стоутоне.

– Не надо смущаться. Я рада за вас. Я понимаю, что меня это… меня не касается. Но я все равно рада. Вы созданы друг для друга. – (Я кивнул.) – И, кроме того, не хочу тебя потерять.

– Тогда не теряй! – выпалил я. – Будь верна мне. Постарайся понять. Несмотря ни на что.

Энн кивнула, хотя и не понимала, о чем я говорю. Она ощутила теплую волну смущения – уж очень пылкой была моя мольба, – но позволила ей схлынуть. Что было к лучшему.

– Ладно. Ступай. Я и так опаздываю, а насколько я знаю, мой Загадочный Мужчина чертовски пунктуален. – Энн улыбнулась, несколько неуверенно, как будто догадываясь, что сказала что-то совершенно неуместное.

Я убрал деньги в карман брюк и переложил чемодан из правой руки в левую.

– Как ты оказался в Нью-Йорке? – спросила Энн.

– Мне пришлось слетать в Чикаго, а потом денег хватило только до Нью-Йорка. А разве Джейд не…

– Нет. Конечно нет. Это же условие нашего перемирия. Джейд ценит старомодные взаимоотношения, основанные на кровном родстве и неведении – его она называет уважением. И мне кажется, она совершенно права. Это единственный способ, приемлемый для нас. Ты рассказал ей о ночи, проведенной у меня?