Анатомия страха
Шрифт:
Я усмехнулся:
– Хуже, чем ты думаешь.
Терри посмотрела на меня.
– Рисунок, который он оставил рядом с убитым… ты его внимательно рассмотрела? Он скопировал мой стиль, взял карандаш помягче, мой карандаш «Эбони», вот этот. – Я постучал пальцем по фотографии. – Уверен, рисунок сделан моим карандашом. А то, что он пририсовал сбоку, я имею в виду рот, так это копия одного моего наброска, который исчез. Вот так, Терри.
– Родригес, все складывается очень скверно. Федералы провели анализ ДНК органических остатков на карандаше. Ты его кусал, и там осталась слюна, по ней очень просто определить ДНК.
– Откуда ты
– Я звонила в лабораторию. Как только увидела фотографию карандаша, сразу поняла, что Коллинз наверняка послала его на анализ, и спросила, когда будут готовы результаты. Мне ответили, что у них сейчас запарка. Это единственная хорошая новость. – Терри вздохнула. – Полагаю, все решится через несколько дней.
Я уселся в кресло, пытаясь оценить размеры катастрофы.
– Придется пойти к ним, рассказать, прежде чем они обнаружат.
– Что ты им расскажешь? Что твой карандаш оказался под трупом Кордеро? Что некто неизвестный побывал и твоей квартире, взял этот карандаш и подсунул под убитого, а рядом положил рисунок, выполненный этим карандашом так, будто его сделал ты? А ты после посещения этого неизвестного все так тщательно в своей квартире прибрал, что никаких следов не найти.
Я попытался заговорить, но она меня прервала.
– В твоем личном деле указан код ДНК?
– Нет.
– Ладно. Тогда давай надеяться, что они получат результаты анализа ДНК с карандаша через два дня. А еще через два догадаются проверить твой.
– И что?
– А то, что в нашем распоряжении три-четыре дня.
Долорес Родригес вначале посоветовалась с Элеггой, потому что всегда начинала с него, с посланника богов, исцелившего отца небес Олодумаре, первого, кому воздавали почести при любой церемонии. Она подняла с пола алтарь, облила камни ромом, посыпала измельченным кокосом, хотя знала, что этот ориша предпочитает кровь петухов и черепах. Если положение не улучшится – не исчезнет ощущение, что с ее любимым внуком Нато может случиться что-то плохое, – придется искать помощи на стороне. Она сделает все для защиты внука.
Долорес стояла над Элеггой и читала молитву, которую запомнила по-английски.
– Посланник богов, помоги мне. Посланник богов, помоги мне. Помоги мне, как всегда ты помогал страждущим. Хозяин всех четырех углов и пути, отец мой, отведи от Нато смертельное зло.
Она переходила от алтаря к алтарю, принося дары. Кукурузную муку Чанго, семечки подсолнечника Озарин, жареную кукурузу Очоси, а на Инле покапала миндального масла. Затем села на скамью и попросила всех богов сантерии приглядеть за ее внуком и защитить от всяческих напастей. Потом Долорес Родригес повязала волосы шарфом, накинула на плечи шаль и направилась в церковь Святой Сесилии попросить о том же самом Иисуса Христа.
47
Моника Коллинз оглянулась на пробковую доску позади своего стола, где были прикреплены фотографии с места убийства Кордеро и рисунок преступника.
– Скоро должны прийти результаты анализов ДНК. Вместе с Арчером, Ричардсоном и психологом Робертой Штайр она просматривала видеозапись допроса Натана Родригеса.
– Вам не кажется, что он чересчур нервничал?
– Вы бы тоже занервничали, агент Коллинз, – заметила Штайр. – Нормальная реакция человека, попавшего в подобную ситуацию. Совпадения, намекающие на виновность, нервозность усиливают.
– А не обыскать ли нам его квартиру? –
– Это не так просто, – возразила Коллинз, вспоминая разговор с Перри Дентоном. – Разве что Родригес сам позволит нам сделать это. Ордер мы не получим. И вообще, вопрос деликатный. Предъявить обвинение сотруднику полиции в совершении убийства без серьезных улик невозможно.
– По времени все совпадает, – проговорил Ричардсон. – В заключении медэксперта указано, что смерть наступила между десятью и полуночью. Родригес вернулся из Бостона в семь и сам признал, что вошел в квартиру Кордеро около одиннадцати тридцати.
– Слишком хорошо совпадает, – усмехнулся Арчер.
– Но этого недостаточно, – заметила Коллинз.
– А если он сбежит?
Коллинз посмотрела на Ричардсона:
– Зачем? Думаю, Родригес даже ни о чем не догадывается.
Ричардсон взглянул на экран.
– Но он действительно чересчур возбужден.
– С Родригесом многое неясно, – вздохнула Штайр. – Когда он был подростком, его отца, копа, застрелили при невыясненных обстоятельствах. Убийство так и осталось нераскрытым, и там вполне может оказаться что-нибудь более серьезное.
– Сомневаюсь.
– Я сказала «может», агент Коллинз. Кстати, тогда у следственной группы имелись какие-нибудь подозрения насчет Родригеса-младшего?
– Кажется, нет. Я побывала в отделе нераскрытых преступлений, и мне сообщили, что относительно недавно к ним пришла детектив Руссо и попросила вновь заняться убийством Хуана Родригеса, причем чуть ли не конфиденциально.
– Известно, почему она это сделала? – поинтересовалась Штайр.
– Нет, но я выясню.
– Они затребовали из банка данных министерства юстиции образцы органики двадцатилетней давности, обнаруженной на пистолете убийцы, и отправили на анализ ДНК, – произнес Арчер.
– А ДНК Родригеса у нас есть? – спросила Коллинз.
– Нет.
Она опять вспомнила разговор с Перри Дентоном и последовавший затем звонок с приглашением поужинать.
– Тогда пусть этим займется полиция. Я имею в виду его ДHК. Им проще. А потом результаты передадут нам. – Дентон обещал ей это. – Вес пройдет спокойно, не будем никого смущать и наступать на ноги. – Она заставила себя улыбнуться Роберте Штайр. – Ведь дело расследовать все равно придется нам.
– Вам не кажется странным, – спросил Арчер, – что Родригес захотел участвовать в расследовании дела Рисовальщика?
– Его попросила Руссо, – напомнила Коллинз.
– В том, что убийца порой участвует в расследовании своего дела, нет ничего необычного, – сообщила Штайр. – А сколько раз бывало, когда преступник оказывался на фотографии среди случайных свидетелей и зевак на месте убийства. Да что там далеко ходить за примерами. Мартин Смитсон, сотрудник полицейского управления Сиэтла, расследовал дело об изнасиловании и убийстве шести девушек в период с 1998 по 2000 год, сам будучи убийцей. Так что участие в расследовании собственного преступления – очень умный ход. Родригес, если он убийца, всегда был на шаг впереди нас. Преступники подобного рода обычно хладнокровны и очень изобретательны. Презирают власти и часто стремятся совершить какую-нибудь неслыханную дерзость прямо под нашим носом. – Штайр задумалась. – Родригес показался мне симпатичным и обаятельным. Но надо ли напоминать, что именно так и выглядит порой классический социопат.