Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования
Шрифт:
Коулмен был чернокожим, а им в ночные клубы на Манхэттене вход был запрещен, поэтому он, как и другие его приятели, ждал до часа ночи: примерно в это время некоторые самые известные негритянские исполнители заканчивали выступления в центральной части города и отправлялись в Гарлем – играть перед чернокожими. Коулмен особенно подружился с певицей Линой Хорн. По его словам, это было волшебное время. «Лина и другие талантливые артисты обычно приезжали в Гарлем, в клубы, и порой их всех можно было увидеть в одном зале, – вспоминал Коулмен. – Многое можно было отдать, лишь бы оказаться там в четыре утра». В таких вот гарлемских клубах в районе 125-й улицы Коулмен, убежденный республиканец, познакомился и подружился с Нельсоном Рокфеллером, будущим губернатором штата Нью-Йорк от Республиканской партии и тоже большим любителем джаза.
По словам Коулмена, Кастро, немного говоривший по-английски, произвел на него приятное впечатление. «Тогда я даже предположить не мог, что он станет
Теперь, по прошествии стольких лет, Кастро был диктатором коммунистической Кубы, человеком, из-за которого двумя годами ранее мир оказался на грани ядерной войны и которого Джон Кеннеди так отчаянно стремился отлучить от власти. Какая горькая ирония, думал Коулмен, что именно ему поручили эту тайную миссию – повидаться со старым приятелем по гарлемским джаз-клубам и спросить, не он ли убил президента.
Как объяснили Коулмену, Кастро дал знать Вашингтону, что хочет дать показания комиссии Уоррена – убедить членов комиссии в том, что он не причастен к убийству Кеннеди. «Кастро намекнул, что хочет лично встретиться с кем-нибудь, и выбрали меня», – вспоминал Коулмен.
Много лет спустя Коулмен говорил, что, как ему помнится, он обсуждал подробности миссии только с Рэнкином и Уорреном. «Я совершенно уверен, что говорил об этом с председателем Верховного суда, – сказал он, – но все это было в обстановке чрезвычайной секретности». Ему не велели рассказывать об этом задании своему младшему коллеге Слосону. И для подобной секретности были все основания, вспоминает Коулмен: если бы его встреча с Кастро закончилась неудачей или стала предметом огласки, мог разразиться скандал или даже хуже того. «Если бы я пережал или сказал что-то лишнее», Кастро легко мог ухватиться за это, чтобы официально снять с себя все обвинения в причастности к убийству Кеннеди. «На другой день он устроил бы пресс-конференцию и объявил: “Даже мистер Коулмен уверен, что я этого не делал”» [20] .
20
Коулмен сказал, что автор данной книги – первый из журналистов, кому он рассказывает о секретном задании встретиться с Кастро. Другие члены комиссии говорили автору, что до них доходили слухи о встрече Коулмена с кубинским лидером. И когда автор данной книги попросил Коулмена дать разъяснение по поводу этих слухов, он подтвердил, что все это правда. И добавил, что в своих мемуарах Counsel for the Situation, опубликованных в 2010 году, не стал упоминать о встрече с Кастро, поскольку понимал, что эта информация на тот момент все еще была засекреченной.
И все же, по словам Коулмена, стоило рискнуть: «Я решил, что мы должны это сделать».
То, что Коулмен сумел годами держать свое поручение в тайне от коллег, неудивительно. Такой у него характер. Уильям Таддеус Коулмен-младший родился и вырос в Филадельфии и с гордостью говорил, что он настоящий «филадельфийский юрист» – так когда-то называли самых способных, самых изворотливых законников, лучших из лучших. То, что 43-летний Коулмен при существовавшем в то время неравенстве к 1964 году поднялся по профессиональной лестнице до таких высот, можно объяснить только его исключительными деловыми качествами. Всего за десять лет до этого Коулмена, несмотря на то что он был одним из лучших выпускников Гарвардской школы права и работал секретарем в Верховном суде с легендарным Феликсом Франкфуртером, в родном городе не брали ни в одну юридическую фирму. Коулмен взял за правило не жаловаться коллегам-юристам на дискриминацию, с которой не раз сталкивался, зато с удовольствием рассказывал о том, чего сумел добиться, несмотря на цвет кожи. То, что в начале карьеры в родной Филадельфии он не мог найти работу, было лишь одним из вопиющих примеров бытового расизма, и это его очень угнетало. «Сознавать это очень горько», – признавался он.
Наконец в 1949 году он получил работу в быстро развивающейся нью-йоркской фирме Paul Weiss: он стал первым чернокожим сотрудником за всю историю фирмы, а кроме того, одним из первых чернокожих сотрудников в юридической конторе, что для страны в целом было большой редкостью. И хотя он работал в Нью-Йорке, сердце его оставалось в Филадельфии, там он жил и оттуда каждый день ездил на электричке в Манхэттен, чтобы поработать в комиссии: дорога занимала два с половиной часа в одну сторону. Каждое утро ровно без десяти шесть он вставал по будильнику и возвращался домой только вечером, не раньше половины девятого. Работая в фирме Paul Weiss, он быстро приобрел известность как борец за гражданские права3. В 1949 году Тергуд Маршалл, в то время возглавлявший юридическую службу Национальной ассоциации содействия прогрессу
В 1952 году мечта Коулмена работать в крупной филадельфийской юридической фирме наконец осуществилась5. Однако после его назначения помощником адвоката в фирму Dilworth, Paxson, Kalish & Green некоторые секретари пообещали уволиться – они не хотели работать бок о бок с чернокожим. Как вспоминает Коулмен, старший партнер фирмы положил конец бунту, заявив: пусть увольняются, раз им так хочется, он легко найдет им замену, а вот Коулмена, добавил он, мало кто может заменить. «Когда вы познакомитесь с ним поближе, – сказал он своим секретарям, – вы поймете, что это весьма достойный человек». И они остались в фирме.
Много лет спустя Коулмен говорил, что забыл некоторые подробности той поездки для встречи с Кастро на яхте – например, не может точно сказать, были ли вооружены капитан и матросы, – но он хорошо помнит, как ступил на палубу кубинского судна и впервые после стольких лет увидел бородатого Фиделя. Команданте сразу узнал Коулмена и тепло поприветствовал его. «Он, очевидно, не забыл о наших встречах в Нью-Йорке. <…> И завязался весьма оживленный разговор».
Встреча длилась около трех часов, и все это время Коулмен подробно расспрашивал Кастро по каждому из возможных сценариев, согласно которым кубинское руководство могло быть причастно к убийству Кеннеди, пусть даже опосредованно. Кастро отрицал наличие кубинского следа в покушении на президента США. Более того, по словам Коулмена, Кастро признался, что «восхищался президентом Кеннеди». Несмотря на операцию в заливе Свиней и прочие попытки администрации Кеннеди свергнуть и даже убить кубинского лидера, Кастро настаивал, что «никогда не думал плохо» о Кеннеди.
Будучи очень опытным юристом, Коулмен не поверил заявлениям Кастро о непричастности к убийству: по его словам, после той встречи он уже ни в чем не был уверен. Вернувшись в Вашингтон, он мог лишь поделиться с Рэнкином и Уорреном своими наблюдениями: во время беседы ему не довелось услышать ничего такого, что подрывало бы доверие к словам Кастро о его невиновности в смерти Кеннеди. «Я не хочу сказать, что он этого не делал, – пояснил Коулмен. – Но я вернулся и сообщил, что не обнаружил в его словах ничего, что указывало бы на его причастность к этому преступлению».
Эрл Уоррен уверял своих коллег по комиссии, что никогда не делился информацией о расследовании. В конце весны, однако, кто-то слил информацию, и довольно подробную, о том, что комиссия, скорее всего, придет к выводу, что Освальд действовал в одиночку. Первым об этом прознал Энтони Льюис, корреспондент The New York Times в Верховном суде6 – он близко знал Уоррена еще со времен, когда освещал его деятельность в Верховном суде. В 1963 году Льюис получил Пулитцеровскую премию за репортажи из залов Верховного суда, в 1964 году вышла его книга Gideon’s Trumpet («Труба Гидеона») – история дела «Гидеон против Уэйнрайта». В этой книге он особо отмечал роль председателя Верховного суда и Рэнкина в данном деле, в результате которого было вынесено определение, что подсудимый, обвиняемый в совершении тяжкого преступления и не имеющий средств на частного адвоката, имеет право на бесплатного адвоката.
Через несколько дней после выхода книги на первой полосе The Times появилась статья Льюиса о комиссии Уоррена под заголовком: «Коллегия отрицает версию заговора в деле о смерти Кеннеди»7. В статье говорилось, что в заключительном отчете комиссии, который еще не готов, но будет подготовлен через несколько месяцев, «поддерживается изначальная уверенность правоохранительных органов страны, что президента убил злоумышленник, действовавший в одиночку, Ли Х. Освальд». Большая часть этой истории была рассказана без ссылки на источники, как будто информация носилась в воздухе. Льюис писал, что «человек, выражавший мнение комиссии», не названный в статье по имени, подтвердил, что комиссия намерена опровергнуть многочисленные теории заговора в деле об убийстве Кеннеди, особенно те, что распространяет Марк Лейн. И хотя невозможно с точностью идентифицировать того, кто «выражал мнение», судя по отметкам в личных календарях Рэнкина, за три дня до появления статьи у него состоялась встреча с Льюисом в офисе комиссии продолжительностью около сорока минут8. Похожие статьи на ту же тему вскоре появились в других газетах.