Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования
Шрифт:
Глава 45
Дом Сильвии Одио
Даллас, штат Техас
июль 1964 года
В то лето Сильвия Одио пыталась наладить свою жизнь, но это было трудно. 27-летняя кубинская эмигрантка особо не распространялась о случившемся в декабре, когда в офис химической компании, где она работала, без предупреждения заявились два агента ФБР. Они потребовали, чтобы она рассказала им то, о чем говорила некоторым своим знакомым: как до покушения на президента Освальд и двое латиноамериканцев заходили к ней в далласскую квартиру. Одио встревожилась оттого, что фэбээровцы нагрянули к ней на работу, а не домой, чем сильно расстроили
Однако в июне она поняла, что комиссия Уоррена склонна отнестись к ее словам более серьезно. Уэсли Либлер позвонил ей из Вашингтона и спросил, готова ли она дать показания под присягой, когда он будет в Далласе. Она ответила согласием, хотя сказала о своих опасениях: если эта история получит огласку, это может повредить ее родителям, кубинским политзаключенным. Отец Сильвии Амадор в 1950-е был влиятельным бизнесменом на Кубе – издание The Time назвало его «транспортным магнатом» – и после кубинской революции стал ярым противником режима Кастро2. Он был лидером относительно умеренной антикастровской группировки, известной как JURE (Junta Revolucionaria Cubana – Революционная кубинская хунта). Сильвия даже в изгнании оставалась членом этой организации.
Либлер собирался отправиться на встречу с Сильвией и другими свидетелями в Далласе и Новом Орлеане, как только закончит свою часть проекта заключительного отчета комиссии – он должен был проанализировать, какие поводы для убийства президента могли быть у Освальда. Либлер сдал свой 98-страничный труд 23 июня3. В нем он писал, что пришел к следующему выводу: Освальд стал замышлять убийство президента лишь накануне самого покушения, может быть, даже за несколько часов до покушения и, вероятнее всего, не раньше вторника, 19 ноября – дня, когда впервые был обнародован маршрут кортежа Кеннеди в Далласе.
В черновом варианте заключения Либлер признавал, что нельзя сказать с абсолютной уверенностью, почему Освальд убил Кеннеди. И Либлер предложил список возможных мотивов, увязав воедино тяжелое детство Освальда, желание прославиться на весь мир и его приверженность марксизму и делу кубинской революции. «Ли Харви Освальд был человеком, глубоко оторванным от мира, в котором он жил, – писал Либлер. – Похоже, он не был способен наладить прочные связи с людьми, где бы ни находился. Ему были свойственны замкнутость, подозрительность, разочарованность, его преследовали неудачи почти во всем, за что бы он ни взялся. А главное, он жил иллюзиями и фантазиями, которые служили ему защитой от собственных ошибок и беспомощности». Марксистские взгляды Освальда делали его непримиримым врагом американского правительства «и усугубляли его изоляцию от общества», писал Либлер.
Но хотя Либлер и писал так, в общении с коллегами – штатными сотрудниками комиссии – он признавал, что может ошибаться и, возможно, упустил какое-то свидетельство существовавшего заговора. Особенно беспокоили его, как он говорил, многочисленные пробелы в имеющейся у комиссии информации о деятельности Освальда в течение нескольких месяцев до покушения. Он знал, как переживает Слосон из-за того, что ФБР и ЦРУ не могут предоставить отчет о целых днях во время поездки Освальда в Мексику; подобные пробелы были и в расписании деятельности Освальда в Новом Орлеане и Далласе. А из показаний Сильвии Одио, если они соответствовали истине, следовало, что Освальд разъезжал
Либлер первым делом отправился в Новый Орлеан. И сразу ощутил все прелести душной, влажной атмосферы, лишь подтверждающей луизианскую поговорку, что в середине лета только чудаки, бедняки и богачи с кондиционерами могут выжить в этом городе Большого кайфа, как иногда называют Новый Орлеан. Город, где родился Освальд, вновь приютил его на несколько месяцев в апреле 1963 года. Марина думала, что он поехал туда переждать опасность, ведь в Техасе его могли в любой момент арестовать из-за неудачной попытки покушения на жизнь Эдвина Уокера.
Именно в Новом Орлеане Освальд впервые попытался заявить о себе как о рьяном стороннике кубинской революции – он хотел, чтобы его считали членом Fair Play for Cuba Committee (FPCC), Комитета за справедливое отношение к Кубе. Той весной Освальд намеревался открыть отделение этой организации в Новом Орлеане. Воспользовавшись вымышленным именем Ли Осборн, он напечатал бланки заявлений о членстве в комитете, а также брошюры под лозунгом «Руки прочь от Кубы». Марина утверждала, что, находясь в Новом Орлеане, он впервые высказал желание бежать на Кубу, надеясь, что ему удастся угнать самолет, направляющийся в Гавану.
В то же время, судя по всему, Освальд в Новом Орлеане делал попытки проникнуть в антикастровские группировки, возможно, надеялся собрать тайную информацию, чтобы затем передать ее кубинскому правительству в подтверждение своей верности Кастро4. 5 августа, как установили в ФБР, Освальд побывал у Карлоса Брингаера, юриста родом с Кубы и ярого противника режима Кастро, и попросил того присоединиться к борьбе своей группы изгнанников против Кастро5. Брингаер рассказал представителям ФБР, что Освальд назвался бывшим морским пехотинцем, прошедшим спецподготовку для участия в партизанских действиях. На следующий день после их первой встречи Освальд вручил Брингаеру принадлежавшую ему памятку-руководство морпеха в доказательство того, что он прошел военную выучку.
Если Освальд на самом деле пытался проникнуть в антикастровские группировки, его миссия оказалась под угрозой срыва уже через несколько дней, когда Брингаер и двое других кубинских эмигрантов увидели его на перекрестке – тот раздавал прохожим листовки Комитета за справедливое отношение к Кубе. Завязалась потасовка, в результате Освальда арестовали. Проведя ночь за решеткой, Освальд попросил о встрече с агентом ФБР, якобы для того, чтобы дать Бюро официальный отчет о своих действиях. Он рассказал агенту, что он член Комитета за справедливое отношение к Кубе, а председатель местного отделения этой организации – некий А. Дж. Хиделл (этим псевдонимом Освальд воспользуется, когда будет покупать винтовку Mannlicher-Carcano). Марина Освальд предположила, что ее муж выбрал псевдоним Хиделл потому, что он рифмуется с Фидель. В апреле в Новом Орлеане Либлер взял показания у Брингаера и счел их заслуживающими доверия.
Во время своей второй поездки в Новый Орлеан в июле Либлер встретился с другими жителями этого города, свидетельства которых, на его взгляд, меньше заслуживали доверия, но этих людей также следовало опросить: комиссия должна собрать как можно более полную информацию. Среди этих опрошенных был Дин Эндрюс-младший, очень колоритная фигура – мелкий адвокатишка и гуляка, у которого, похоже, каждый день был как праздник6. Даже в экзотическом Новом Орлеане он выделялся из толпы как благодаря своей внешности (этакий толстяк в темных очках, которые он не снимал даже в помещении), так и из-за необычной манеры речи. Он говорил на языке каджунских битников: модник у него был «стильный чувак», а приличный бар – «клевый кабак».