Анатомия зла
Шрифт:
Жуткие гибриды Вивария в перемешку с мифическими богами обступили ее со всех сторон. Огненно-рыжий Билл на полном скаку сгреб ее огромными ручищами и, закинув себе на спину, с гортанным победоносным ржанием низвергся в бездонную пропасть.
До неприличия розовая Красотка, разлегшись в постели Гроссе и обхватив копытами его шею, припечатывала смачные поцелуи омерзительно скользким пятачком, от которых на щеках его оставались багровые синяки в форме женских губ.
Черный шакал Анубис, в окружении четырех сподручных, поднялся вдруг на задние лапы, отчего стал казаться неправдоподобно высоким. Его звериное тело венчала неестественно откинутая,
Осирис! – само собой возникло в мозгу Клары.
Верховный бог загробного мира, судья умерших стоял недвижимо, как изваяние. Но тело его под бинтами вздрагивало, пульсировало, расползалось на отдельные части и собиралось вновь.
14 кусков, на которые разрубил мертвого Осириса злой бог пустыни Сет, и которые Исида, собирала по всему Египту, чтобы превратить мужа в мумию! – снова озарило Клару.
Взмахнув плетью, Осирис приказал извлечь все внутренности Клары, забальзамировать их отдельно – в погребальном сосуде кано-пы, а сердце бросить на весы, дабы определить степень ее греховности. Сквозь прореху в бинтах Клара увидела вдруг глаза Осириса – живые, сверкающие как аметисты. Сначала ей показалось, что на нее смотрит обращенный в мумию Гитлер. Но уже в следующий момент она не сомневалась, что под бинтами прячется сам Гроссе. С ехидной и в то же время грустной улыбкой склонился он над ее распростертым телом и подал знак плетью... В руке Анубиса-Джо сверкнуло лезвие длинного ритуального ножа.
– Не-е-е-т!!! – завопила Клара и от собственного крика пришла в себя.
А потом долго сидела, глядя в одну точку и пытаясь сообразить, что с ней было и знала ли она прежде подробности бальзамирования египетских мумий и их богов.
– Ну, кажется на сегодня впечатлений тебе более чем достаточно, – вывел ее из ступорозного состояния Гроссе. – Я хотел бы вернуться в город засветло.
Они спустились вниз. Джимми еще раз попытался предложить им пообедать перед дорогой, но Гроссе, даже не спросив мнения своей спутницы, ответил резким отказом.
– Я хочу вас кое о чем спросить, мистер Гроссе. – Джимми задыхался от волнения.
– Иди к машине, Клара, я тебя догоню. – Он нетерпеливо смотрел на опекуна, засунув руки в карманы и перекатываясь с пяток на носки и обратно:
– Только покороче, приятель. Мы спешим.
– Если я правильно понял, сэр, время настало?
– Уж не хочешь ли сказать, что тебя это не радует? – вопросом на вопрос ответил Гроссе, колюче сверля его взглядом.
Джимми смешался. Лицо его болезненно сморщилось. Капельки пота запутались в морщинах.
– Ты хорошо помнишь условия нашего контракта? На всякий случай могу освежить твою память. Ты остаешься с ним ровно столько, сколько мне будет нужно, без права выхода с территории виллы. Но в тот день, когда я пожелаю забрать его, ты получаешь свободу и щедрую компенсацию за многолетнюю верную службу. Может быть ты передумал?
– Ах, Боже мой, сэр, конечно нет! Даже зверь в клетке тоскует по воле. А я человек.
– Ну вот и славно. Тогда почему я не вижу счастливой улыбки
Опекун мялся, не смея смотреть Гроссе в глаза, не смея высказать вслух то, что его мучило.
– Я спрашиваю, Джимми, чем ты недоволен, черт возьми?
– Я-то доволен. Но... мальчик... Ведь я вырастил его, сэр. Он мне как...
– Дался тебе мальчик! – вспылил Гроссе. – Не видишь, как он сам рвется отсюда? И, кажется, не обременяет себя заботами о твоей дальнейшей судьбе. Все его помыслы направлены только на то, как сбежать "к людям".
– Но, сэр, это так естественно.
– Он получит то, к чему стремится. И все. Хватит. В следующий свой приезд я забираю его. А ты соответственно освобождаешься от обязанностей опекуна и становишься свободным, зажиточным человеком. Я уже положил на твое имя в банк внушительную сумму, которая позволит тебе не думать о заработке до конца своих дней. Дополнительно я оставляю за тобой эту виллу. Захочешь, живи, как жил, здесь. Не захочешь – продай ее.
– Вы очень щедры, сэр, – растрогался Джимми. – Я не смел и рассчитывать на такое...
Покровительственно похлопав его по плечу, Гроссе покинул дом.
Направляясь к машине, Клара озиралась по сторонам в поисках Гроэра. Он стоял, прислонившись к стволу авокадо, наполовину скрытый его густой, темно-зеленой листвой, и не сводил с нее жадно горящего взгляда.
– До свидания, Гроэр, – мягко сказала она, улыбнувшись ему.
– Подождите! – уже вдогонку ей крикнул он.
Она остановилась. В два прыжка юноша оказался рядом. Смущаясь, он протянул Кларе большое красное яблоко.
– Возьмите это. От меня. Прошу вас... Кла-ра. – Он намеренно опустил слово мисс. – К сожалению, больше мне нечего вам подарить.
– Спасибо, Гроэр. Очень мило с твоей стороны. – Тяготясь его неотступным взглядом, она приняла скромный дар и быстро отвернулась, понимая, что не яблоко, а сердце свое протягивает ей этот изнывающий от одиночества юноша.
Когда Гроссе показался на аллее, Клара уже была в машине. Гроэр снова занял свой наблюдательный пункт в тени авокадо, и она нутром чувствовала, каких усилий стоит ему удерживать себя на месте.
– Пока, Гро! Готовься потихоньку к отъезду, – крикнул Гроссе через спущенное стекло машины, включил зажигание и нажал на кнопку дистанционного управления воротами.
ГЛАВА 21
Какое-то время они ехали молча. Кларе хотелось разобраться в шквале обуревавших ее чувств. Ее тонкие жилистые пальцы сжимали яблоко – подарок Гроэра.
Гроссе, тоже погруженный в свои мысли, сосредоточенно смотрел на дорогу и, наконец, с ухмылкой сказал:
– Знаю, знаю, тебя прямо-таки распирает от вопросительных и восклицательных знаков. Но, если не возражаешь, отложим выяснение отношений и экскурсию по белым пятнам моей биографии на вечер. А сейчас можно поговорить о чем-нибудь отвлеченном. Я ведь за рулем как ни как.
– Давай об отвлеченном, – тотчас согласилась она, поскольку не чувствовала себя готовой для баталий, которых, знала, не избежать. И, помолчав, спросила: – Ты упоминул у себя в спальне какое-то "копье власти". Что это такое?
– Еще одна бесценная реликвия, за которой охотились нацисты, – тотчас оживился Гроссе. – В миру оно известно под разными названиями: Копьё Судьбы, Копьё Власти, Святое Копьё, Копьё Лонгина, Копьё святого Маврикия... Это то самое копье, которым римский центурион Гай Кассий, он же Лонгин, пронзил на кресте Иисуса.