Анчутка
Шрифт:
— Это Кыдан-хан, — выдохнул Манас, а осознание этого холодом пробралась под его кожу.
— Глупец и межеумок, — Креслав выругался в сердцах на забвенной славе.
— Она нравится мне! И я не отпущу её от себя. Так что тебе придётся взять меня с собой. К тому же ты не сможешь позаботиться о ней в одиночку.
— Так ты понял? — Креслав на мгновение замешкался, но даже не удивился.
— Давно уже. А когда пришёл сюда, то лишь подтвердил свою догадку. Ты думал, что я не замечу, как ты готовил припасы. А сегодня ты хотел воспользоваться тем, что меня не будет близко и бежать. И в курени был, лишь, чтоб убедиться, что я там надолго. Ты даже ходил на
— Сегодня… — Креславу было трудно это сказать. Он с шумом набрал воздуха в грудь и, скорбью исказив своё изувеченное лицо, с болезненным надрывом в голосе выдохнул, — день, когда надругались над ней.
И Манасу стало трудно дышать. Он понял сразу, почему именно сегодня дядька решил пировать, он так пытался забыть о том дне, а Креслав бежать — вся орда пьёт вместе с Кыданом.
— Ты хотел украсть её у меня, — сдержанно выдавил из себя Манас, заглушая свою внутреннюю боль. — Почему? Почему ты хотел забрать её?
— Ты одержим ею!
— Я хочу быть рядом с ней! — Манас горячо отстаивал своё.
— Она его дочь! — Креслав яро бросил в лицо своего ученика, хотя прекрасно знал, что между Манасом и Сорокой нет никаких кровных уз. — Она дочь того самого уруса, голову и руку которого твой дядька выбросил где-то в степи. — Его терпеливое смирение всё чаще уступало вспыльчивости нрава.
— Но она нравится мне! — возглас юноши пронзил тишину степи. — И это произошло раньше, чем узнал, что у нас с ней один отец. Я не могу изменить себе, — Манас и не желал даже попытаться думать иначе. Он страшился представить, что если любовь не свяжет её с ним, то появится мысли о мести. Отогнав прочь наваждение, Манас заглянул в обезображенное лицо наставника, такое мудрое и всезнающее, всепонимающее. — Я теперь понимаю тебя. Ты был готов на всё, чтоб быть с женщиной, которая нравится мне. И я хочу быть рядом со своей. Я смогу сделать её счастливой! — выкрикнул — чувства отчаяния переполняли его, что Манас более не был в силах сдерживаться. — И в отличии от тебя, поверь мне, я не дам пасть на землю ни единой её слезе!
Это признание насквозь пробило сущность Креслава, болью отозвавшись в душе. Эта самая любовь не привела ни к чему хорошему, а он навек сделался рабом своих несбывшихся желаний, стал чужим в своих землях, пригвоздив себя навсегда к степным пустошам. Скрепившись сердцем, он согнал с себя помутнение, имея твердость во всех своих стремлениях отомстить истинному обидчику Тулай и помочь Сороке вернуть своё, тем самым хоть как-то искупить свою вину перед ней. Ни смотря ни на что, Креслав намеревался идти до конца к намеченной целе.
Оглядывая степь своим единым оком, он остановился возле подножия холма, поросшего раскидистыми соснами, понуждая Манаса последовать за ним, знаками показывая на неторопливый отряд неподалёку. Они скрылись за корявыми стволами вековых деревьев.
— Ты должен вернуться, чтоб я мог увести Сороку в безопасное место, — увещевал Креслав, высматривая кыпчаков из своего укрытия.
— Я не оставлю Сороку ни на одно мгновение. И объясни мне, о чём она говорила в схроне.
— Это было давно, и она верно что-то напутала, да и отец, скорее всего, рассказывал ей другое — ведь все отцы в глазах детей хотят показаться лучше, чем есть на самом деле, — умело лукавил Креслав.
Кыпчаки остановились неподалёку, вслушиваясь в степь, вынуждая беглецов срастись с могучими стволами деревьев.
— Ты должен спасти её, если твои чувства искренни, — с каким-то нетерпением проговорил Креслав, раздражаясь
А Манас был зол на своего наставника и не понимал к чему тот клонит. Он молчал, боясь привлечь внимание степняков, да и слова, сказанные Креславом, и так звучали вызывающе громко.
— Тебе нужно быть послушным хану. Он заботится о тебе, — настойчиво проговорил Креслав, совершенно не таясь. — Он опытный воин и справедливый правитель своих земель — он готов отдать тебе власть, не смотря на то, что ты сын уруса! Рано или поздно, ты станешь наследником всего его достояния, поэтому не гневи его.
Один из отряда, замедлив шаг, подозрительно обратился в сторону холма. Манас замер. Их не должны были заметить — поросль в этом месте густа на столько, что внутрь даже не проникает солнечный свет, но его наставник действует слишком вызывающе.
— Я спрячу её, — было сказано очень громко. А степняки уже повернули своих лошадей к возвышенности, подгоняя тех. — Если она нравится тебе, то вернись, — Креслав, более не скрываясь, помахал степнякам рукой, выйдя из зарослей.
— Что ты удумал?! — Манас метался недоумевающим взглядом с иссечённого лица наставника на близившихся к ним кыпчаков. — Ты предал меня?!
Он схватился за черен меча, но его наставник всё ещё обладал быстротой и, в отличии от Манаса, его разум сейчас был холоден, он в миг оказался рядом и сноровистым движением вернул меч Манаса назад в ножны ударом по навершию. Превосходя мощью юного степняка, Креслав парой слитных движений откинул его в сторону спешившихся кыпчаков.
Манас всё же изловчился выхватить меч. Осенний воздух наполнился звоном. Юный степняк ражно отбивался от батыров своего дядьки. Своим мастерством он не уступал этим матёрым воинам. Взмах, удар. Отступил, отбил, потом сделал выпад, перехватил меч другой рукой, рубанул с разворота. Они не пытались его убить, а лишь вымотать и обезоружить, хотя сами получали ощутимые ранения.
Манас попятился назад к Креславу, теснимый степнякам, ещё надеясь на помощь своего наставника, но от предательского удара по затылку пошатнулся. Встав на колено, попытался прийти в ясность ума. В голове наполнилось глухостью, а в глазах всё плыло.
— Я обещал Кыдан-хану, что верну тебя ему! — оправдывался Креслав, держась немного в стороне, оставив своего ученика, отдав его беспомощного в руки стражей его дядьки. — Только так мы можем спокойно уйти.
— Я найду тебя и убью! — рычал Манас терзаясь в крепких руках, схвативших его, пытаясь помутнённым взглядом выискать своего наставника, который предал его.
Племянника хана повергли ничком, уткнув лицом в рыхлый настил из опавших иголок. Двое степняков прижали Манаса к земле, навалившись сверху, пока другие вязали его путами. Манас кричал проклятия в след уходящему Креславу, брызжа пеной со своих губ, а из глаз текли слёзы отчаяния. Он ничего не мог сделать.
— Я найду тебя, — шептали его губы, давая клятву своей любимой.
***
Мысленно возвращаясь в прошлое, Манас отлично понимал, чем руководствовался Креслав, но от этого однако прощать не хотелось. Хотелось отомстить ему. Хотелось наказать и этих двух полянинов. Ходят, лыбятся, зубоскалят своими широкими улыбками, о чём-то говорят, шутят, даже заботятся друг о друге. Завистно стало Манасу. Но не признаёт себе столь мерзкого чувства. А на душе повеяло гнусной тоской, защипало где-то в глубинах, словно кто-то резко отодрал коросту от гнойных болячек, открывая досадой сочащиеся нарывы, разнося тяжёлый смрад обид. Ведь и у него могло быть также… с братом.