Андеграунд
Шрифт:
— Я… — она замолчала, а потом доверительным шепотом уточнила. — Я могу тебе кое-то рассказать?
— Конечно. Тебя что-то беспокоит? Кто-то обижает?
— Не совсем, — Ника задумалась. — Я вижу в своих снах каждую ночь ее…
— Ее? — он понял о ком идет речь и сердце забилось быстрее. Витторина подавала иногда знаки с того света, напоминала о себе. Это было редким явлением, но таким желанным.
— Смерть, — совсем тихо сказала Ника, будто боялась кого-то спугнуть. — Она говорит со мной. Порой она не в духе. И очень похожа на ту девушку, с фотографии. Она злится. Часто
— Это просто сон, — Тем ободряюще улыбнулся. — Не стоит переживать.
«Однако, тяжело ей будет».
Но проблемы лишь сыпались и сыпались одна за другой. Девочка проявляла слишком явным интерес к взрослому мужчине, а Тему начинало надоедать изображать из себя наглухо слепого и…глухого. Сильно глухого. Тревогу он забил, когда несколько дней подряд Ника приходила то с ссадинами, то с царапинами. Учителя жаловались, но исключительно на сущность. Никто не хотел брать ответственность. Вскоре в школу начали вызывать через день. Появилась вторая не менее жесткая претензия — Марена не ладила в коллективе и не выражала желания заниматься школьной жизнью, участвовать в конкрусах и мероприятиях. Устав от вечных склок, Рустем поставил лишь одно условие — Нике нужно закончить школу. Как только, так они сразу их покинут.
Тем временем, он устало ожидал девочку в машине. Каждый день привозил и отвозил, изредка поручая это дело Максу, который был не против провести время с Никой. Жизнерадостность молодого оборотня разбавляли серые будни и бесконечные проблемы.
Прозвенел звонок. Школьники хлынули во двор, смеясь и обсуждая какие-то темы — веселые и беззаботные, еще не представляют, что их ждет во взрослой жизни. На их фоне Ника была зажатой и забитой. Но все менялось. Как только в поле ее зрения попадал заветный «Гелентваген», она чуть приосанивалась, старалась иди от бедра, демонстрируя неудачную модельную походку. И всегда широко улыбалась Рустему, будучи от него без ума. А он грустил. Ему не хватало жесткой и язвительной Соколовой, которая не только мир под себя прогнет, но и вселенную в бараний рог замотает.
— Привет, — она улыбалась ему чистой искренней улыбкой.
— Привет. Как дела в школе? — Рустем плавно выехал со школьной парковки. Встречать подростка ему приходилось постоянно и это тоже стало некой досадой. Ника абсолютно никак не ладила с техникой, у нее не получалось научиться водить машину. Но при этом как оказалось она очень хорошо готовила. Но не умела петь. И…он снова подумал, что сравнивает их.
— Все хорошо, — она всегда врала. Не было ничего хорошего, но она старалась не жаловаться своему…крашу? Ах да, насчет краша.
— Почему тогда меня вызывает учительница литературы? — мужчина хмыкнул. — Еще и с психологом.
— Ой, — ее и без того большие глаза стали еще больше. — Из-за сочинения. Тем, я правда ничего такого там не писала. Просто нужно было написать о своем краше и вот.
— Ясно, заеду тоже почитаю, — да, встречу назначили на завтра поскольку психолог сегодня не смогла приехать с другого поселка.
— Тем, а можно мне завтра с девочками по магазинам пройтись? — она очень робко на него взглянула, почти
«А Вита в лучшем случае поставила бы перед фактом», — мысленно припомнил он. Возможно, потому что Витторина была старше и более самостоятельной!?
— Что за девочки?
— Девчонка с параллели, мы с ними подружились вроде и вот, хотела, так сказать, поддержать их движуху, — Ника нервно заламывала пальцы. — Пожалуйста, для меня это важно.
— Так я не против. Вас отвезти надо?
— Если можно, то лучше встретить, — тихо-тихо прошептала она.
— Хорошо, — спокойно отозвался он, в очередной раз думая о первой влюбленности. Сейчас он даже не мог вспомнить свою школьную любовь, но до сих пор помнил любую подколку от…ну да. Вон Ника сидит, страдает, переживает, а он будто и не замечает всех ее чувств. Но так будет лучше. Нет смысла объяснять, что они не могут быть вместе, что любовь пройдет и так далее. Просто период, через который все проходят. Нужно просто подождать.
— А кто твоя подруга? — вдруг спросила она.
Он даже не сразу понял о ком она спрашивает. И лишь вспомнив, что на днях Эмили приходила в гости, Тем мысленно закатил глаза.
— Это мой хороший друг.
— Вы давно друг друга знаете?
— Да.
— Вы…ну, у вас взрослые отношения? — она покраснела. — Я просто…мне интересно, какие девушки тебе нравятся, — Ника окончательно смутилась. При любой возможности девочка старалась разузнать о предпочтениях мужчины.
— Мне нравятся решительные взбалмошные девушки, знающие себе цену.
— Как та с фотографии?
— Да… — помедлив отозвался он. — Почему тебя вдруг стала интересовать так моя личная жизнь? — Беркутов обернулся к ней.
— Мне кажется тебе плохо… — она потупила взгляд. — Ты будто что-то или кого-то ждешь…мне кажется, что тебе нужна любовь, чтобы чувствовать себя лучше. Тебе одиноко.
— Ты скрашиваешь мое одиночество, — негромко отозвался он, желая хоть как-то приободрить девочку.
— А…можно мне на завтра немного карманных денег получить? — застенчиво спросила она.
— Я дам тебе карту. Купишь, что захочешь, — и он вспомнил, как купил стеклянный сувенирный шарик для той, у кого в жизни было все. Но как она радовалась. Он жил этими воспоминаниями, прокручивал раз за разом и наслаждался. Мстислав привез с собой этот сувенир, предложив вернуть его владелице.
Ника счастливо улыбалась. Только в этот момент, стал заметен отек на скуле.
— Кто тебя ударил?
— Я случайно в косяк влетела, — она смутилась, прикрыв ладошкой увечье.
— Ну-ну, — и решив, что завтра поднимет этот вопрос на встрече, въехал в гараж.
«Оникс» стоял здесь с тех самых пор, как Академия отказалась от иностранных автомобилей. Увы, эту машину Витторина желала оставить и дабы не рушить свой авторитет в Андеграунде и перед братским Союзом, приняла решение укрыть в Рустема, который был не против.
Ужин прошел в вялой болтовне. Ситуацию в очередной раз спас Макс, пришедший с вечерней смены. Перетянув все внимание Ники на себя, молодой оборотень позволил Рустему вновь придаться своей боли, грусти, и заняться проблемами с бизнесом.