Анделор. Тетралогия
Шрифт:
Один набросился на Фаридара, обхватил когтями закутанное в черный плащ тело. К нему присоединился второй, третий. Развернутые крылья скрыли жуткую картину пиршества. Послышался только дикий, захлебывающийся кровью голос мага, треск рвущейся ткани и довольное урчание гворров.
Тьма накрывала сознание, сил на то, чтобы удержаться на балконе, не осталось. Ветер вдруг стремительно засвистел в ушах, воздух покинул легкие. Коля падал на скалы, изо всех сил стараясь выправить полет. Надо отринуть терзающую боль, надо вдохнуть живительный воздух,
Он упал на берег, чудом миновав острые скалы. Врезался в озерную жижу, перемешанную с песком и галькой. Прочертил полосу на берегу, остановился. Привстал и вцепился в злополучную рукоять ножа, торчащую из груди. Зажмурился и вырвал лезвие. Отбросил прочь, зажимая рану рукой. Кровь хлынула сквозь пальцы, горячим ручьем потекла по неровной, чешуйчатой коже. Перед глазами поплыли черные круги, и Коля снова упал, уткнувшись носом в мокрый песок. Мороз быстро проникал внутрь, обжигал кожу, сковывал ледяными путами. Сквозь надвигающуюся черную пелену пробивалась одна мысль: "Нельзя спать. Нельзя". Он шевельнулся, но в груди тут же что-то хлюпнуло, от вспыхнувшей боли перехватило дыхание. Может, магия поможет? Исцеляла же она ранее? Но зов остался без ответа. Волшебник давно переступил грань, накачивая истерзанное тело силой, и сейчас весь мир погрузился в молчание. Остался лишь он, заключенный в оболочку притихшей ара-думм, и это спокойное озеро, тонущее в ночном тумане.
Где-то в небе возбужденно загорланили гворры, спикировали вниз и снова поднялись, сбросив что-то к ногам нового вожака. Это что-то глухо чавкнуло, зарывшись в мокрый песок. Коля поднял голову, прищурился, рассматривая то, что упало совсем рядом, всего в нескольких шагах. Черное тряпье едва прикрывало разодранную плоть, из которой торчали изломанные кости. Рядом валялся обглоданный череп, одну сторону которого все еще прикрывала погнутая маска. Вот и все, что осталось от некогда могущественного чародея.
Коля отвернулся, сглатывая тошноту, подступившую к горлу. Заслужил ли дядя такую страшную смерть? Уже не важно. Ничего уже не важно. Пустота забирала к себе, шептала ласковые слова, обещала избавление от боли. И он поддался. Сопротивляться не было сил, да и желания. Он просто закрыл глаза и упал в темноту.
Лагерь поглотила снежная вьюга. Будто голодный зверь, она учуяла, что охранять дома больше некому, и набросилась со всей силой, на какую была способна. Деревья стонали и скрипели, опустевшие шатры ложились на землю, переворачивались и, подхваченные бураном, исчезали в непроглядной тьме.
Жилье Артиса защищала магия. Впрочем, как и всех тех, кто остался ожидать бойцов с поля брани: жен, детей, родителей. Подобно истинным воинам, их шатры стояли крепко, изо всех сил сопротивляясь буйству природы.
Дариана не боялась вьюги. Она выросла в Карпусе, городе, известном не только как центр просвещения, но и дурной погоды. А вот в ее сердце бушевала буря не меньшая, чем на улице. Все, кого она любила, бились сейчас
Женщина тяжело встала с кровати, поцеловала в макушку спящую Телли и вышла в обеденную. Подошла к плите и разожгла огонь: ей снова надо выпить чаю. Малыш толкался в животе, чувствуя нервозное состояние матери, и никак не хотел успокаиваться. Вскоре ароматный напиток был готов. Светофор, услышав возню, вылетел из спальни.
— А, хочешь перец, плутишка? — натянуто улыбнулась дракончику Дариана. — На.
Ящер сел ей на плечо, защекотал мордочкой шею.
— Я тоже волнуюсь. Если бы только знал, как я волнуюсь. — Она вздохнула, чувствуя, как на глаза опять навернулись слезы.
Тихо зашуршали полы шатра. Светофор с яростным шипением спорхнул с плеча и зеленой молнией устремился в сторону нежданного гостя. Дариана испуганно обернулась и вскрикнула. Высокий мужчина, облаченный в меховую накидку, сбросил с лица капюшон.
— Ты! — выдохнула она, пятясь.
— Я, — спокойно изрек Волк.
— Что тебе надо?!
— Сущий пустяк. Черный камешек. И ты.
Волк отмахнулся от вьющегося возле него дракончика. Дариана уперлась в стол, в панике зашарила руками в поисках ножа.
— Ах ты, ящерица летучая! — разбойнику, наконец, удалось обхватить Светофора и отбросить его прочь. Дракончик запищал и вылетел из шатра.
— Уходи! — нож, наконец-то попал в руки. Дариана выставила его перед собой. — Убирайся отсюда или, видит Создатель, я тебя зарежу!
— Глупая, наивная женщина, — ухмыльнулся Волк. — Говори, где кристалл?
— Не знаю, о чем ты!
— Хватит врать! — он начинал терять терпение. — Где черный камень?!
Дариана молчала, нож в ее руках дрожал, но в глазах горела решимость защищать свой дом до конца.
— Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
Волк сделал шаг вперед, но осуществить угрозу не успел. В шатер ворвались двое. Они набросились сзади, придавили к полу, скрутили руки.
— Что?
— Хозяйка?
— С ним?
— Делать?
Близнецы Волин и Болин говорили мало и почти всегда одновременно, будто одного человека разделили надвое. Верные телохранители остались в лагере защищать хозяйку, и их помощь пришлась как нельзя кстати. Над ними порхал довольный Светофор.
Дариана отбросила нож, обессилено опустилась на стул.
— Ты ведь не оставишь нас в покое? Так?
Волк, оскалившись, поднял голову:
— Вы уничтожили все, что у меня было! Я вас ненавижу!
Дариана вздохнула и произнесла.
— Уведите его. И чтоб он больше здесь не появлялся.
Волин и Болин подхватили разбойника легко, словно былинку. Потащили к выходу. Тот, упираясь, завопил, изрыгая ругательства и проклятья. Вьюга радостно приняла троицу, обняла их, как старых знакомых, окутала белым покрывалом. И милосердно скрыла от ушей Дарианы предсмертный крик человека, причинившего столько страданий ей и ее семье.