Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915
Шрифт:
Не относится ли банально называемая «трагедия Ницше» к нежеланию отделить личное от индивидуального; Ницше индивидуально белый только лично, временно очернился… Его отрицание морали не относится ли к «этому», не прилежит ли все это к «одному»? Как Вы думаете?..
Итак до свиданья. Жду письма.
11. Метнер – Белому
Получил Ваше письмо от 30 н<оября> и, хотя я в долгу у отца, Коли [296] , которые тоже писали мне и до сих пор не получили ответа, я пишу Вам, дорогой мой Борис Николаевич, не с тем, чтобы скорее ответить Вам на Ваши письма, в особенности на последнее, в котором я еще порядком и не разобрался, а чтобы не забыть Вам передать кое-что из своих переживаний… Вы ничего не знаете о моих отношениях к Анюте [297] , которую я знаю с 1895 года, а сблизился с 1898 года… Если бы Вы знали, то, конечно, удивились бы, что я за последние 1 1/2 недели 3 раза испытывал в промежутках между закатами (фиолетово [298]–
296
Н. К. Метнер.
297
А. М. Метнер.
298
Вписано сверху: сиренево
299
«Так говорил Заратустра», ч. 3, «О призраке и загадке», 2. В переводе Ю. М. Антоновского: «И вдруг вблизи услышал я вой собаки. ‹…› И когда я опять услышал этот вой, я вновь почувствовал жалость» (Ницше. Т. 2. С. 113).
300
Подразумевается цикл из трех живописных полотен Арнольда Бёклина («Schweigen im Walde», 1898–1899).
…Собака перестала лаять…
Я так оглушен событиями, что все еще не в состоянии углубиться во что-нибудь намеренно и сознательно. Мое назначение, женитьба, отъезд, устройство и, наконец, встреча с Гофманом и его встреча с Колей, его отзыв о Колиной сонате, как о самом крупном произведении всей музыкальной литературы последнего времени [302] , – все это я еще не переварил, не переработал и потому прошу извинить меня, что не касаюсь пока тех важных вопросов, какие затронуты Вами в Ваших письмах; не смущайтесь этим и продолжайте писать мне, как только что Вам придет в голову… Скажу только: не усугубляйте в себе того опасного любопытства, которое сквозит в Вашем последнем письме; не подталкивайте его каббалистическими баронами; пусть оно шаг за шагом приведет Вас туда, куда Вам суждено прийти; не перепрыгивайте!! Стихотворения мне очень нравятся [303] ; а Анюта прямо в восторге от них и шлет Вам искренний привет. «Немецки-подмигивающее» [304] написано как будто в параллель следующей композиции брата:
301
Стихотворение «Морская тишь» (1795). В переводе М. Л. Михайлова:
Тишь глубокая над морем,Недвижимо лоно вод, –И на гладь морскую смотрит,Озабочен, мореход.Хоть одно бы дуновеньеСреди мертвой тишины!Хоть бы где в дали безбрежнойПоказался всплеск волны!302
См. примеч. 8 к п. 7. Речь идет о сонате для фортепиано f-moll (op. 5) Н. Метнера. В письме к Э. Метнеру от 28 ноября 1902 г. К. П. Метнер сообщал о визите Н. Метнера к И. Гофману (27 ноября): «Он пошел к нему в 4 часа и вернулся в 6 1/2 часов в чрезвычайно радужном настроении. Гофман сперва с ним беседовал, то на немецком, то на русском языке, угостил его чаем. ‹…› Коля сыграл ему свою Сонату ‹…› когда Коля кончил, то он его попросил сыграть Сонату еще два раза, слушал с большим вниманием и, наконец, выразил свое полнейшее восхищение этим произведением ‹…› он ‹…› вправе сказать, что Колина Соната представляет собою самое значительное явление из всех знакомых ему современных фортепианных пьес. ‹…› Он хвалил Сонату чрезвычайно: „Sie ist wie aus einem Guss“ <„Она отлита из одного куска“> – было его характерное изречение» (примечания З. А. Апетян в кн.: Метнер. С. 41–42).
303
Подразумеваются стихотворения Белого, посланные при п. 8.
304
Авторская характеристика стихотворения «В дремучем лесу ветер злился…» (см. п. 8).
Вот что я «узнал» в этом стихотворении; быть может, Вы ждали, что я еще что-то узнаю, ибо подчеркнули «Довольно, довольно», «засмеялся невольно», «несите меня, мои ноги, домой, заждались меня дома»; тогда объясните… «Утешение» – лучшее из трех; не нравится мне только рифма «людьми сер – как бисер» – слишком изысканно! Обязательно переделайте этот стих [305] . Вот и все, что я пока могу Вам написать. Пора кончать. Покажите Коле эти три нотные строчки; он сыграет Вам эту вещь… Сохраняйте, если Вам не трудно, мои письма; это необходимо для меня. Я люблю «наводить справки». Я, конечно, храню Ваши. До свиданья, дорогой мой, мой милый Борис Николаевич.
305
Белый последовал совету Метнера (см.
12. Белый – Метнеру
Несказанно рад был получить Ваше письмо. С большим сожалением прочел о «нуменальной» тягости, которую Вы испытывали. Знаю ее. Знаю многое о полной луне, когда она «как глыба раскаленного металла» показывается на зловеще тяжелом, хотя и безоблачном горизонте. Знаю луну, потому что одно время слишком часто обращался к ней – за помощью; одно время (года два тому назад) я был лунатиком. Я затворял свою комнату. Я опьянялся луной. Разговаривал. Результаты были печальны. С остатками этого всего я считаюсь и теперь. Я боюсь луну, когда она полная, хотя в полнолуние испытываю прилив бодрости (и почти всегда забываю о полнолунии, когда спрашиваю себя: «Почему я весел? Ах, – полнолуние…»); когда же она на ущербе, что-то гнетет меня. Что-то недоброе связывает меня еще даже и теперь с луной, хотя я делаю вид, что не причем, а она (луна) мне подмигивает: «А помнишь старое наше знакомство? Старого не выкинешь… Мы – два заговорщика, а в чем наш заговор – не скажу…»
В последнее время заговорили о лунатизме, об астартизме; внесли все это в вопросы религиозные. Я молчу и пугаюсь… Значит, неспроста все мы кое-что знаем о луне?.. Самый главный ужас заключается иногда в том, что вдруг 2-ая тема Вашего брата [306] зазвучит для иных лунностью, лунатизмом… Это – ужас. Ужас двойника второй темы. Если 2-ая тема Вашего брата – мировая, то и двойник, прикинувшийся, тоже мировой. Если 2-ая тема – розовость, восхищает зорею, то двойник ее, прикинувшись, внезапно ужасает луною. Собаки более чутки: «den Hunde glauben an Diebe und Gespenster»… [307] О, я прекрасно понимаю Ваше настроение, как будто сам испытал его.
306
Подразумевается Соната f-moll (ор. 5) Н. Метнера.
307
Цитата из «Так говорил Заратустра» (ч. 3, «О призраке и загадке», 2). В переводе Ю. М. Антоновского: «собаки верят в воров и призраков» (Ницше. Т. 2. С. 113).
В довершение о луне позвольте привести один отрывок из моей 4-ой симфонии, где для меня самого выражено мое личное теперешнее отношение к луне.
«1. Деревянные кресты торчали из-за блеклых трав. Ущербная луна пронизала ночь воздушной зеленью.
2. Он склонился на ее могиле, обнимая памятник. Одежда его казалась матово-черной от луны.
3. Он тихо плакал, а над ним распахнулись бездонные объятья, наполненные зеленым трепетом.
4. Он шептал, прижавшись к кресту: „Воскресни, родная“.
5. Встал над могилой. Поднял руку, совершая пассы. Воскрешал, пронизанный лунным могуществом…
6. И вот Она стояла над своей могилой – тонкая, бледная. Глядела на него и дружески, и чуждо.
7. Но Андрей испугался, шепча: „Это не она: это – Астарта“…» [308]
Но довольно о луне…
Дорогой Эмилий Карлович, спасибо за теплое участие ко мне; Вы предупреждаете меня об опасности любопытства, подталкиваемого каббалистическими баронами. Стараюсь не перепрыгнуть. Не думаю, чтобы со мной это случалось. Я всегда жду, когда «оно» само ко мне приходит и дается легко. Вот почему при всех моих безумствах и дикостях (быть может, кажущихся) я в высшей степени уравновешен, счастлив и спокоен. Я подписываюсь под словами Ницше о любви к року… [309] Это мое самое отдаленное (с детства) «знание», самое постоянное, не раз спасавшее меня. Я сам никуда не пойду. В «нуменальном» я не хожу: меня «возят» люди добрые. Я передвигаюсь самочинно только по улицам Москвы…
308
С приведенным фрагментом отчасти соотносится фрагмент («Они пришли к одинокому деревянному кресту…») из 2-й части, опубликованной в составе «Отрывков из 4-й симфонии». См.: Симфонии. С. 372.
309
Amor fati (лат.) – выражение Ф. Ницше: «Amor fati: пусть это будет отныне моей любовью!» («Веселая наука», 4-я кн., фрагмент 276). См.: Ницше. Т. 1. С. 624.
Вот почему у меня есть путь, свой, определенный… В «нуменальном» невозможно пути от себя, а только от других… Иначе заблудишься, завязнешь, сойдешь с ума. Сумасшествие – нераспутанный клубок всех ступеней «знания», ералаш из всех ступеней внутренних переживаний, закопченный желто-шафранными испарениями; сумасшествие бывает почти всегда от неумения выразить свое собственное отношение к переживаниям; если есть контроль над самим собой – нет ничего страшного. Со мной бывали примеры забавные: я, как Вы знаете, самый не страшный из людей, саавсеем не страшный… А мне случалось, шутя, ужасать людей, которые из ужасов переживаний сделали себе несчастное profession dе foi [310] , причем сам не покидал своей позиции «уравновешенности в нуменальном»…
310
Исповедание веры (фр.).
Представьте себе: об отзыве Гофмана о сонате Николая Карловича я впервые узнал от Вас, хотя за это время видался с Николаем Карловичем. Вы не можете представить, до чего мне было приятно узнать подробности от Карла Петровича [311] . Да, самое интимное для меня вложено в этой сонате… И вот – она объявлена лучшим музыкальным произведением всей литературы. Об отзыве Рахманинова Вы, конечно, знаете… [312]
311
К. П. Метнер, видимо, сообщил Белому те сведения о встрече Н. Метнера с И. Гофманом, которые содержатся в его письме к Э. Метнеру от 28 ноября 1902 г. (см. примеч. 6 к п. 11).
312
6 декабря 1902 г. К. П. Метнер писал Э. Метнеру: «…Весть о его <Н. Метнера. – Ред.> Сонате уже успела распространиться, и вчера Рахманинов попросил Колю познакомить его с ней. Нынче вечером Коля приглашен для этой цели к Рахманинову» (примечания З. А. Апетян в кн.: Метнер. С. 42).