Андрей Белый: между мифом и судьбой

Спивак Моника Львовна

Однако в контексте интересующей нас темы особенно важным кажется то, что духовидец Даниил Андреев указывает не мистические источники своего вдохновения («единственный Голос»), а вполне реальные – народные легенды, позволившие увидеть в райских птицах «будущих ангелов»:

В затомисах, кроме синклитов, обитают еще и другие существа: будущие ангелы. Это чудеснейшие творения Божии, и если мы вспомним сиринов и алконостов наших легенд, мы приблизимся к представлению о тех, чье присутствие украшает жизнь в затомисах Византии и России: к представлению о существах, предопределенных стать потом «солнечными архангелами». В других затомисах обитают иные существа, не менее прекрасные 471 .

471

Там же. С. 124.

В русле своей космогонии и под влиянием устных и книжных источников Даниил Андреев вводит образы райских птиц в «поэтический ансамбль» «Русские боги», в главу первую «Святые камни» (раздел II. «У стен Кремля»):

Великих дедов возблагодарим,Помянем миром души славных зодчих:Они вложили в свой Последний РимВсю чистоту и свет преданий

отчих.Но мы ли свет грядущий предварим?Он загорится в новых средоточьях,И станет тусклым в радуге егоВот это каменное естество.Всепонимающ, ласков, ясен, мирен,Блаженный город вознесется тутБез крепостей, застенков и кумирен,И новым цветом камни прорастут.И Алконост, и Гамаюн, и Сирин —Все духи рая дивно запоют,И сквозь реченья новой литургииУслышит каждый хоры их благие.Кто смеет лгать, что Кремль наш завершенЗубцами башен, сырью глыб острожных?Здесь каждый купол – золотой бутонЦветов немыслимых и невозможных.Здесь тайный луч от древности зажжен —Теперь, как меч, он дремлет в тяжких ножнах,Еще сердец ничьих не озаря:Он часа ждет – он ждет богатыря.Сновидец! Кремль! О, нет: не в шумном бое,Не в шквалах войн и всенародных смутПоследний смысл, загаданный тобою,И твой далекий, милосердный суд.Я вижу – там, за дымкой вековою —Как озаренный изнутри сосуд,Насквозь просвеченный духовной славой,Святынь грядущих пояс златоглавый.Не может разум в плотные словаЗавеществить твой замысел всемирный,Но кровь поет, кружится голова,Когда чуть слышный голос твой стихирныйИз недр безмолвия едва-едваТечет к душе благоговейно-мирной.Твой крест тяжел, святая мысль горька —Чем озаришь грядущие века?Улыбкой камня, скорбною и вещей,В урочный час ты отвечаешь мне,Когда от битв весь прах земной трепещетИ дух народа мечется в огне.Взор Ангела над тихим камнем блещет,Небесный Кремль ты видишь в чутком сне…Кого ты обнял на восходе жизни —Не усомнится в Боге и в отчизне 472 .

472

Андреев Д. Л. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 1: Русские боги: Поэтический ансамбль / Сост., вступит. статья, подгот. текстов и прим. А. А. Андреевой; послесловие Б. Н. Романова. М.: Московский рабочий; Фирма Алеся, 1993. С. 35–36 (Гл. первая. II. У стен Кремля. 1941–1950).

Если Бальмонт, опираясь на легенды и книжные источники, ориентируется на славянскую древность, описывает славянский рай, то Даниил Андреев встраивает народные верования в специфически им трактуемую христианскую космогонию. При этом любопытно, что Бальмонт «отсылает» «Сирина с Гамаюном» на Макарийские острова, находящиеся далеко-далеко, за гранью земной топографии, там, «куда не смотрят наши страны». Даниил Андреев же привязывает райских птиц и даже «рощи праведного острова», где райские птицы обитают, к России, пусть и небесной, и более того – к Москве. В главе четвертой «Миры просветления» (раздел XII «Святая Россия») Сирины, Алконосты и Гамаюны поют свои праздничные песни в «Кремле Небес»:

<…>Нет ни трона, ни града там;Но в верховных селенияхСвяторусский блистает Синклит:По играющим радугамОт свершенья к свершениюОн взошел, он растет, он творит.О, содружество праведных!О, сотворчество истинных!О, сердца, неподвластные Злу!Сладко ль слушать вам праздничныхАлконостов и сиринов,Гамаюнов восторг и хвалу?<…>Кремль Небес! – Разорвалось быСердце наше кровавое.Если б внутренний слух уловилНе моленья, не жалобы —Хор, бушующий славоюВ час явленья им ангельских сил 473 .

473

Там же. С. 114–115 (Гл. четвертая. XII. Святая Россия. 1955–1958).

А в разделе «Василий Блаженный» (третий раздел первой главы) утверждается, что увидеть «крылья Гамаюновы» и услышать «пенье Алконостово» можно и в самом центре Москвы, на Красной площади, при созерцании чуда зодчества, храма Покрова Божией Матери:

И, как отблеск вечно юного,Золотого утра мира,Видишь крылья Гамаюновы,Чуешь трель свирели, – чью?Слышишь пенье АлконостовоИ смеющиеся клирыВ рощах праведного острова,У Отца светил, в раю 474 .

474

Андреев Д. Л. Собрание сочинений. Т. 1. С. 37 (Гл. первая. III. Василий Блаженный. 1950).

Москва как место присутствия райской птицы Сирин фигурирует и в пространном стихотворении Сергея Соловьева «Москва», входящем в цикл «Шесть городов», посвященный русской истории (1906–1909). Вполне в духе традиций московского младосимволизма Соловьев рассматривает старую столицу

как религиозный центр, центр исторический и мифологический. Стихотворение насыщено историческими реалиями и символами, призванными утвердить представление о Москве как о «Третьем Риме» и «Граде обетованном» и вместе с тем показать уютность старомосковского мира, его хрупкость и обреченность:

Не замолкнут о тебе витии,Лиры о тебе не замолчат,Озлащенный солнцем Византии,Третий Рим, обетованный град.Не в тебе ль начало царской славы,Благочестьем осиявший мир,Семихолмный и золотоглавый,Полный благовеста и стихир.Нега флорентийского искусстваПраведным велением царейЗдесь цвела. Молитвы ЗлатоустаВозносились к небу с алтарей.В греческих законах ИоанныИзощрясь, творили хитрый суд,Здесь Феодор, крин благоуханный,Был молитвы избранный сосуд.В фимиаме расцветали фрескиПо стенам. В кадилах золотыхЛадан голубел. Сияли в блескеРаки чудотворные святых.Жены, девы, чистые, как крины,Веры возвращали семенаИ Анастасии, и ИриныПамятны честные имена 475 .

475

Соловьев С. Апрель: Вторая книга стихов. М.: Мусагет, 1910. С. 51. Также: Соловьев С. М. Собрание стихотворений. М.: Водолей Publishers, 2007. С. 202 (Серебряный век).

В ряд исторических и религиозных символов ставит Соловьев и Сирина. Его изображение московская царевна старательно вышивает на плате.

Звон к вечерне. Вечер. Поздно.Розовеют гребни льда,И горит зарей морознойОбагренная слюда.«То-то князю буду рада,То-то крепко обойму!»Красная зажглась лампадаВ потемневшем терему.Вечер скучен, вечер долог.Перстенек надевши злат,Слушая знакомый пролог,Алый вышивает плат.Должен к празднику УспеньяОн поспеть. На плате томСамоцветные каменьяБлещут в поле золотом.Труд благочестив и мирен.Посреди алмазных звезд.Вышит лучезарный сирин,Алой земляники гроздь.И до ночи ежедневно,Лишь зардеют купола,Шьет Московская царевна,Круглолица и бела.Вскинет очи, и, блистая,Засинеют небеса.Блещет золотом крутаяУмащенная коса.Вырастил отец родимыйВсем на загляденье дочь:Под жемчужной диадимойБрови черные, как ночь.Зреет ягодка-царевнаДля молитв и сладких нег.Чу! метель завыла гневно,За окном синеет снег.Но повеял с Финского заливаДикий ветр. Царьградова сестраВыронила скипетр боязливо,Услыхав железный шаг Петра 476 .

476

Соловьев С. Апрель. С. 52. Также: Соловьев С. М. Собрание стихотворений. С. 203–204.

Примечательно, что Сергей Соловьев в качестве источника своей образности берет народную вышивку, в которой вышитый красными нитками Сирин встречался весьма часто. Соловьев мог быть, конечно, сам знаком с подобными образцами русской вышивки. Однако на идею создать именно такой образ-символ его могли натолкнуть и публикации коллекционера К. Д. Далматова, собиравшего образцы вышивки разных губерний (Московской, Новгородской, Тверской и др.). Далматов активно пропагандировал искусство старинной русской вышивки, выставлял коллекцию и издавал материалы своего собрания. Его альбом «Великорусские узоры из коллекции К. Далматова», вышедший в 1889 году, мгновенно приобрел популярность, прославил имя коллекционера, вызвал широкий интерес в обществе к этому искусству (см. илл. на вкладке) 477 .

477

Точное название: Русские вышивки, исполненные К. Далматовым по атласу цветным шелком на мягкую мебель и по полотну на карнизы окон и дверей в Русский терем датского королевского парка Фреденсборга. СПб.: Издание К. Далматова, 1889. Были также другие альбомы (см., напр.: Далматов К. Третий альбом русских, малороссийских и южно-славянских узоров для вышивания. СПб.: Издание К. Далматова, 1883; Далматов К. Пятый альбом узоров для вышивания по канве. СПб.: Издание К. Далматова, 1892) и публикации в журналах. О Константине Дмитриевиче Далматове (1859 – после 1910) см.: Королькова Л. В. К. Д. Далматов и его коллекции традиционного орнамента (вышивка, ткачество, кружево) в Российском этнографическом музее // Кунсткамера. 2021. № 1 (11). С. 197–207.

Вячеслав Иванов в стихотворении «Химеры» из сборника «Cor Ardens» (1911), казалось бы, отходит от русской народной традиции. Ему как филологу-классику интереснее обыграть происхождение образа птицы Сирин, связав его с древнегреческой Сиреной. Однако Иванов, так же, как и Сергей Соловьев, окрашивает своих Сиринов в алый цвет. Не исключено, что косвенным образом влияние на окраску Сиринов оказало народное творчество: русская вышивка (как и у Соловьева) или росписи на прялках, поставцах и др. предметах быта: