Андрей Беспамятный - Кастинг Ивана Грозного
Шрифт:
— Когда поешь, унеси все на кухню, — резко поднялся из-за стола Матях. — Скот с пастбища пригонят, помоги с ним управиться. Сама знаешь, какой уход животине нужен, барышня не городская. А у меня еще дела хозяйские, недосуг.
Он подхватил свой пояс, привычно застегнулся и вышел на улицу.
Трифона боярскому сыну пришлось подождать — тот вернулся с покоса только поздно вечером, в сумерки, везя сразу на трех возах пухлые соломенные снопы.
— Никак, кровлю менять собрался? — поинтересовался Матях. — Вроде она на твоей избе и так хорошая.
— Уже поменял. — Мужик спрыгнул с телеги, скинул шапку, поклонился, отер войлочной
— Сруб мне поставить нужно, — не стал развивать скользкую тему Андрей. — Оброк теперь никуда не отправляем. Хочу его во двор, под крышу класть. А скотину в новый хлев перевести. Сделаете? Торопить не стану, как сельхозработы закончите, так и срубите. Пару полушек заплачу. Такая вроде сейчас цена?
— Коли токмо за работу, так и сойдемся, — кивнул староста. — А коли скобы и солому свою брать придется, то маловато получится.
— В Москву мне скоро ехать, — пожал плечами Андрей. — Так что скобы можно и купить.
— Зачем в Москве? — удивился смерд. — У батюшки Ильи Федотовича три кузни есть. Там и купить можно. Они цены большой не ломят.
— Ладно, делай как удобнее, — махнул рукой сержант. — Если что, потом доплачу.
Староста не обманул. Когда Матях вернулся к себе, в горнице его уже ждал пузатый закопченный чугунок, от которого исходил густой, как болотная осока, рыбный аромат.
— Тройная? — повел носом боярский сын.
— Ты прости, Андрей Ильич, — смущенно ответила Варя, теребя в руке платок. — Размолвка у меня дома вышла. Вот и не приходила днем. Теперича опять назад бежать надобно.
«Еще бы! — подумал Андрей. — Если бы моя дочка пошла к кому обед сварить, а вернулась только утром, я бы ее вообще прибил».
— Горячая, — вслух пожаловался он, откладывая свою серебряную ложку.
— Дык из печи токмо…
— Надо подождать чуток, пусть остынет. — Боярский сын отошел к постели, прилег на нее с ногами, вытянувшись во весь рост. Теперь, когда везде лежали ковры, Андрей мог позволить себе оставлять жаркие заячьи поршни в сенях и ходить по комнате босиком.
— Так ты не гневаешься, Андрей Ильич? — Варя присела на краешек постели.
— А чего мне на тебя сердиться? — удивился Матях и потянул ее к себе.
Спустя примерно полчаса, когда чугунок уже точно должен был подостыть, они поднялись с постели. Садиться за стол девушка отказалась, торопясь домой, а сержант с удовольствием подкрепился наваристой ухой, потушил свечу, разделся и забрался под одеяло, разомлевший от сытости и полностью удовлетворенный. В этот момент и скрипнула дверь.
— Ну, кто там еще? — буркнул Андрей.
— Разреши мне остаться здесь, господин, — полушепотом спросила татарка. — А то хозяйка с кухни прогоняет, в сене спит твой нукер. Я не стану мешать, я на земле…
— Оставайся… — безразлично произнес сержант и повернулся на бок.
Поутру Матях, все еще захваченный идеей поставить небольшую лесопилку, вместе с Касьяном помчался к Лумпуну.
На самом берегу Матях спрыгнул на землю, отпустил коню подпругу, подвел к воде. Однако скакун рекой не заинтересовался, предпочтя выщипывать мягкими губами все еще зеленую осоку.
— Куда ему пить, боярин, — усмехнулся с седла холоп. — Не устал еще совсем.
— Наше дело — предложить, — пожал плечами Андрей, — его дело — отказаться. А ручеек бодренький…
Скорость течения в Лумпуне составляла километров пять-шесть. Явно быстрее пешехода. Значит, лопасти колеса должен раскрутить без труда. Разумеется, если построить плотину, то мощности можно снять намного больше — но есть ли смысл корячиться? Достаточно поставить пару понижающих редукторов с помощью ременной передачи, и моща вырастет сколько нужно. Правда, за счет скорости распиловки. Но если пилораму и вправду удастся сделать автономной, то это не будет иметь особого значения. Кинуть на станок бревно утром, бревно вечером, увезти доски. Хватит за глаза и за уши. За неделю можно напилить достаточно, чтобы обшить стены в горнице и весь дом снаружи, еще за пару недель получится столько материала, что хватит кинуть на крышу вместо соломы или дранки. А потом, глядишь, и на продажу останется. Если цену шибко не задирать, то наверняка найдется много желающих купить готовую дюймовку или пятидесятку, вместо того чтобы целый день продольной пилой вручную елозить.
— В принципе, почти все: валки, колесо, желоба можно сделать на месте, — вслух подумал Матях. — Но вот полотна для пил придется покупать. Штук этак двадцать, чтобы с запасом было. Ладно, была не была. Попробую соорудить мастерскую…
Он поймал лошадиные поводья, затянул подпругу, поднялся в седло, повернул к дому.
— Заяц! — неожиданно заорал Касьян, указывая вперед и давая шпоры коню. — Ату его, ату! Бей, боярин! Лупи его!
Сержант, еще не очень понимая, в чем дело, устремился вслед за холопом, продираясь через кустарники и перепрыгивая ямы. Впереди и вправду мелькал серый с черным хвостик — косой улепетывал со всех ног, отчаянно петляя, прижав уши к спине и стелясь над самой землей, раскидывая сдвоенными ударами ног мягкую лесную подстилку.
— Давай, барин, давай!
Скакун взметнулся над лежащим поперек дороги бревном, нырнул куда-то вниз, и Матях неожиданно понял, что поводья-то он в руках держит, но вот седла задом не чувствует.
— Вот блин, — только и успел сказать Андрей, отпуская тонкий ремешок, и с ужасающим хрустом врезался в орешник.
— Ну ты дурак, боярин! — возмущенно заорал Касьян, осаживая своего скакуна. — Такого русака упустил!
— Ты с кем разговариваешь, холоп?! — рыкнул боярский сын, выбираясь из кустарника. Болели нога, спина, левое плечо, но, судя по всему, на этот раз он отделался всего лишь несколькими царапинами.