Андрей Боголюбский
Шрифт:
– Дедушка… Дедушка… - бросился Алексей к нему на шею.
Дед Кузьма дрожащими руками начал ощупывать лицо внука, снял шапку, погладил волосы. Что-то страшное показалось Алексею в движении его рук.
– Жив, Алёшка… Ну, слава Богу… Спасибо, добрый человек, - обратился он к монаху, - теперь я у своих.
Дед с внуком, обнявшись, медленно побрели к дому.
– Ослепили они меня там, Алёшенька, вынули очи! Ослепили…
При этих словах у Алексея что-то оборвалось внутри, а ноги словно примёрзли к месту:
– Как - ослепили?.. Что ты говоришь? Только теперь понял Алексей, какая страшная беда стряслась
Навстречу выбежали Николай и Прокопий. Дед Кузьма снял повязку - все увидели страшные, пустые глазницы. Николай и Прокопий молча переглянулись. Прокопий отвернулся, скрипнул зубами.
– Проклятый Федорец! Словно волк лютый.
На другой день весь Владимир узнал, что на епископском дворе ослепили Кузьму. Княжеские мастера и подмастерья, их жёны и дочери тихо входили в избу, кланялись хозяевам, шли к лавке, где лежал накрытый полушубком больной. В углу мерцала лампада под ликом Божьей матери: молодая женщина держала на руках младенца и смотрела на людей глазами, исполненными печали.
Горожане присаживались к изголовью Кузьмы, молча смотрели на повязку.
– Что же они творят? Неужто Богородица учит их ослеплять людей?
8
Кузьма пролежал несколько дней, а когда немного вошёл в силу, стал выходить во двор. Повернув своё невидящее лицо к солнцу, болезненно улыбался и говорил Алексею:
– Вот, ослепили они меня, а солнышко чувствую. Сейчас оно здесь, - показывал он в ту сторону, где находилось солнце.
Алексей удивлялся, что дед всегда указывал безошибочно. Иногда, взяв внука за руку, Кузьма спрашивал:
– На деревьях-то сейчас иней, а снег голубой? Алексей отвечал односложно, тихо. Немного помолчав, Кузьма поворачивался к нему и говорил:
– Красота-то какая! Алексей не знал, что сказать.
Однажды, когда Николая не было в избе, дед сидел, опершись руками на лавку, и о чём-то думал.
– Что ты мне про Арину ничего не скажешь? Алексей вздрогнул:
– Не видел я её давно. Как случилось это с тобой, не ходил я к ней.
Дед ухмыльнулся.
– Это ты зря! Сказывал мне Николай, что хороша она, красива. Раз была здесь, привёл бы ещё. Уж больно мне хочется её посмотреть!
Алексей молчал. В разговоре дед по привычке говорил о себе, как о зрячем.
9
В неясных толках и разговорах до кузнецов докатывалась тревожная жизнь Владимира. Приходившие к старикам соседи говорили, что в городе и на княжеском дворе не всё спокойно.
На торгу небольшими группами собирались горожане.
– От притеснений и поборов жить больше невмоготу!
– кричал пожилой мужик в заплатанном кафтане.
– Подводы для войска давай, жито и овёс давай, работаем задаром!
– Когда князь приехал сюда, думали - будет лучине.
– Новая метла всегда хорошо метёт.
– Долго ли терпеть будем?.. А тут владыка Фёдор…
От дверей собора, гремя веригами, прискакал юродивый, ступая красными босыми ногами по снегу. Приставил ко лбу
– Я тоже епископ! Почему мне не поклоняетесь! Али не видите рогов…
Посмотрели на юродивого изумлённо, молча переглянулись. Не боится попасть к Фёдору?.. Старший щитник поднялся на колоду:
– Братцы, почто терпим? Ослепили на епископском дворе кузнеца Кузьму, двоим горожанам вырвали бороды, одному вырезали язык. Может, князь не знает? Не затем бежали сюда под его руку. Пойдём к нему! Пусть скажет.
Голоса закричали:
– Пойдём к князю!
Какой-то рыбак поднялся рядом со щитником:
– Други, пойдём к кузнецу, возьмём и его - пусть полюбуется князь на дела своего любимца!
Толпа одобрительно загудела:
– Покажем кузнеца князю! Пусть посмотрит!
Во главе со щитником и рыбаком все двинулись в посад.
Алексей, Николай и Кузьма сидели за столом, когда услышали, как сразу несколько десятков кулаков ударили в ворота.
Положив ложку на стол, Николай встревожено посмотрел на Алексея.
– Господи, неужто опять за мной?
– расплескал по столу похлёбку Кузьма.
– Что ты, дед…
Алексей поднялся из-за стола и вышел во двор. Возвратился он с рыбаком и щитником.
– Пошли, мастер!
– обратился щитник к Кузьме.
– Пойдёшь с нами на княжой двор. Покажем тебя Андрею. Нет силы терпеть дольше лютости Фёдора! Пусть князь посмотрит.
Николай начал было возражать, но вмешался Алексей:
– Пусти его, Николай, чтобы Фёдор и другим не сделал зла. Пойдём все вместе!
На противоположном конце княжого двора, куда пришли горожане, в конном строю стояли дружинники. Холодно поблёскивали надвинутые на лоб шлемы, застоявшиеся кони переступали с ноги на ногу. Мечник Игорь, повернувшись к строю, что-то крикнул. Всадники тронулись и подъехали к крыльцу. Увидев движение дружинников, толпа на минуту замерла, а потом смело пошла дальше и заполнила двор. Щитник, державший Кузьму за руку, крикнул Игорю:
– Мечник, поведай князю, что пришли его люди! Хотим говорить. Пусть выйдет.
Но князь уже был на крыльце:
– Почто пришли, люди?
Все закричали: «Оголодали!.. Задаром работаем!..» Князь поднял руку:
– Не все. Пусть кто-нибудь один.
Из толпы вышел щитник, поддерживая Кузьму за локоть.
– Пришли, князь, искать твоей правды. Невмоготу терпеть лютости епископа Фёдора! Посмотри, что со стариком сделал…
Глядя на народ, Андрей подумал: «Крикнуть Игорю, чтобы взяли в мечи? Побегут владимирцы, дико крича, оставляя на пути изрубленных… - И тут же трезво: - Их не одолеешь. Сожгут всё дотла и разбегутся по лесам. Тогда прощай замыслы сделать Владимир столицей Руси! Разрознится земля, опустеют соборы…» Князь поглядел на старика, которого горожане вытолкнули вперёд. Жутко было видеть страшные, лишённые очей глазницы. У Андрея остро закололо сердце, как там, в Боголюбове, когда он в первый раз осматривал свой замок. Закусив губу, бледный от гнева, князь обернулся. Он не обратил внимания на притихшего Кучковича, у которого, точно от озноба, не попадал зуб на зуб, не посмотрел на ухмылявшегося Амбала. Глазами Андрей нашёл Фёдора. Епископ сгонял, опустив голову, по привычке перебирая янтарные чётки. С трудом выдохнув подкативший к горлу воздух, князь поднял руку: