Андрей Капица. Колумб XX века
Шрифт:
О. М. Горшкова вспоминает: «Он любил машину водить. Но под конец уже у него произошел случай — за рулем он, видимо, на какое-то мгновение потерял сознание и не справился с управлением. Сразу звоночек! И после этого он перестал ездить. Какое-то время не ездил, может быть, неделю. А потом у него появилась машина с шофером».
Д. Д. Бадюков рассказывал: «Я уже не говорю, что до последних лет — ну, не до последних — водил машину. На машине он надорвался, конечно. Со зрением стало плоховато. У него тогда на Комсомольском проспекте был печальный случай, когда он тетку не то чтобы сильно сбил, но тиранул. После этого он сам за рулем уже не ездил. Это было после 2000 года. Еще в „Московском комсомольце“ была заметка, как членкор Академии наук сбивает тетку».
О. М. Горшкова продолжает: «В конце 2002 года я, помню, сломала ногу. В кабинете еще как-то пыталась
Рассказывает Б. В. Иванов — летчик, с которым Андрей Петрович много лет назад познакомился на партконференции во Владивостоке:
— Почти каждый день мы с ним ездили по Рублевскому шоссе. Я заезжал на дачу, забирал Андрея Петровича, часто к нам присоединялась Млада Алексеевна, которой тоже нужно было на работу, и мы ехали в Москву. А Рублевка есть Рублевка. Там не прогнозируемо. Можешь приехать, а можешь и не приехать на работу! Несколько раз подряд мы попадали в глухую пробку, Андрей Петрович нервничал, у него заседание кафедры. Он, даже чувствуя себя неважно, считал себя не вправе опаздывать. Если не мог приехать вовремя, названивал Елене Ильиничне Голубевой и всем-всем-всем. А тут мы попадаем в очередную пробку. Загорается красный светофор, вся дорога пустеет, но встречных машин нет. И нас не пускают. Он меня спрашивает: «А что происходит?» Я говорю: «Дорогу перекрыли. Значит, первое лицо едет на работу». Он посмотрел на часы: «Ничего себе! Полпервого! На работу!» Помолчал, подумал и спрашивает: «Борис Валентинович, а где ‘вольво?’» Это старая машина, которую мы поставили в отстой и ездили уже на новой. Я говорю: «Андрей Петрович, она на ходу, заправлена. Можно запустить и ехать». — «Ну, вы мне ее подготовьте. Я завтра поеду и в Ново-Огарево дорогу перекрою: сделаю вид, что машина сломалась».
Дорога порой занимала много времени. Чтобы его скоротать, Андрей Петрович рассказывал в машине анекдоты и разные истории. Политические и времен его батюшки, про то, как их подслушивало тогда КГБ — микрофоны были в люстре. Все Капицы об этом знали и только говорили друг другу: «Молчи, молчи!» Знали, что весь дом на нижней даче прослушивается. Интересно рассказывал про Берию. Ведь интересы Петра Леонидовича и Берии пересекались несколько раз. На что Андрей Петрович имел совершенно особое мнение, он говорил: «Ну да, они нас, конечно, доставали в то время. Но мы не считали это препятствием для общения!»
Во время наших каждодневных поездок с Андреем Петровичем Ельцин уже ушел на заслуженный отдых, передав бразды правления Путину, но в газетах все равно про него и его семью печатались разные статьи. А я ему их подбирал и иной раз зачитывал, пока мы в пробке стояли. Я говорю: «Андрей Петрович, вот посмотрите, что сегодня опубликовано в ‘Новой газете’: ‘Наина Иосифовна жалуется корреспонденту, что у внучки Машеньки прохудились сапожки. И дедушка Боря поехал искать клей и заплаточки, чтобы их заклеить’». Как он хохотал! Потом, наверное, месяц вспоминал эти сапожки! И говорил: «Ну неужели они до сих пор нас считают люмпе?нами! (Андрей Петрович делал ударение на `Е`. — Прим. авт.) Вот всех поголовно! Ну также нельзя!» Он читал между строк.
Насколько я понимаю, Андрей Петрович был не согласен с нашим нынешним курсом, но и не жалел о прошлых временах. Говорил: «Общество должно развиваться. А уж как это будет — как мы сами сможем сделать!»
…Он считал, что человек в современном обществе должен иметь заработную плату, которая позволяла бы ему достойно жить. За все время моей работы у Андрея Петровича ни разу не случалось конфликта с наемными работниками. И женщина, которая у него убирала, до сих пор работает у Млады Алексеевны. Ни разу не было так, чтобы кто-нибудь возмущался: «Я вот работал, работал, весь изработался, а денег так и не получил!» Оплата всегда производилась вовремя. Никакой труд у Андрея Петровича не оставался без вознаграждения! Сам он неоднократно был инициатором повышения моей заработной платы, хотя я не жаловался и меня все устраивало. Вдруг вызывает и говорит: «Вижу, что объем работы большой, поэтому заработную плату вам увеличиваем!»
Нетерпим был к барству. К отношению, которое сейчас бытует у всех наших чиновников — разговаривать через губу. Он был абсолютно доступен для всех. У нас работали дворник
…Работы у него было много. Кафедральной, факультетской, общественной, а еще он принимал экзамены и просто общался со студентами, ему до всего было дело! Когда формировался очередной набор на кафедру, Андрей Петрович обязательно устраивал с новыми студентами вечерние посиделки. Готовился к ним: «Надо обязательно сделать каждому какой-нибудь подарок!» Я ему говорил: «Андрей Петрович, ну мы же только что в Сатине подарили каждому по рашпилю, чтобы шлифовали гранит науки!» Каждый год мы там дарили то фонарики, то увеличительные стекла, то еще что-нибудь. Андрей Петрович всегда находил возможность посетить учебную базу, поговорить со студентами, которые в конце летней практики делали свой выбор в географии. Агитировал их записываться на свою кафедру. Он им говорил: «Кафедра Рационального природопользования — именно то место, которое вам поможет реализоваться в жизни!» Мы заезжали в Сатино заблаговременно, накрывали столы к чаю. И студенты, конечно, поражались, что к ним, не считаясь со своим временем, приехал человек, достигший таких высот в науке. А ему было просто интересно общение. Причем всех хорошо запоминал. Дорога обратно на дачу занимала около двух часов, и он делился со мной впечатлениями: «Вон того видел, а?» Он давал мгновенную оценку ребятам, которые приходили на эти встречи. Ну, он же был наблюдательный, государственный человек, публичный человек. Где бы он ни появлялся, он был узнаваемый человек!
Как-то раз шло заседание в Академии наук, на котором присутствовал В. В. Путин. Андрей Петрович сидел в третьем ряду. Это был 2007-й или 2008 год, когда власть вдруг заинтересовалась Русским географическим обществом, когда пошли первые гранты на научные работы и исследования, и Путин сказал, что 10 миллионов рублей были перечислены правительством на Географический факультет МГУ. Путин увидел в зале Андрея Петровича и еще спросил его с трибуны: «Да, Андрей Петрович?» И Андрей Петрович очень четко, как мне показалось в той ситуации, ответил «Да, да». Ну как еще он мог ответить руководителю государства при всех? Но наступил перерыв, а Андрей Петрович старался никогда не опаздывать в буфет. И я тоже думал, что мы сейчас туда побежим. Но он вдруг начал быстро удаляться от меня в другую сторону: «Подожди, подожди. Я сейчас должен узнать, где же те десять миллионов?» Не знаю, добился ли он приема у Путина, но с Шойгу тогда поговорил и узнал, что это были только планы и никаких перечислений денег не было. Вот ведь не побоялся узнать у самих главных «рулевых»: где деньги-то, а?
В последние годы Андрей Петрович жил в доме Млады Алексеевны на Николиной Горе. У Млады Алексеевны дом совсем небольшой, но на двоих им хватало — потом ему пристроили еще третий этаж, так как весь второй занял кабинет Андрея Петровича. А в отцовском доме тогда жила его младшая дочь Надя с внуком Ваней — мы тогда как раз делали большому дому Петра Леонидовича капитальный ремонт. Андрей Петрович имел возможность перестроить его суперсовременно, но прежде всего думал не о себе, а о том, чтобы в нем сохранилась частичка отца. Чтобы определенные элементы этого дома не потерялись, а это было сложно. Он практически ежедневно бывал там, и если что-то замечал меняющее облик родительского дома, категорически с этим не соглашался и говорил: «Нет, нет. Давайте вернемся к тому, что было».
А еще он хотел сделать из бывшей «Избы физических проблем» — лаборатории Петра Леонидовича, которая находится в самом низу участка, — небольшой музей, в который можно было бы привозить наших студентов и показывать им, что может сделать человек благодаря своему таланту, напору и силам. Ведь там сохранились станки и кое-какая аппаратура Петра Леонидовича, а также большое количество его фотографий: Петр Леонидович за гелиевой установкой, за токарным станком, строит лодку.
Андрею Петровичу доставляло особое наслаждение делать всякие полезные вещи для дачи: батут для правнуков поставить, качели смастерить, дорожки сделать из плитки, чтобы было удобно, скамеечки, на которых он любил сидеть. Сначала он все это делал сам, в последние годы, конечно, уже нет — рисовал эскиз, просил изготовить. У Млады Алексеевны сохранилась скамеечка, на которой они часто сидели с Андреем Петровичем. А в молодости-то он ведь собственными руками сделал копию папиного «некачающегося стола» с лавочками, который до сих пор стоит в квартире Андрея Петровича в МГУ.