Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока
Шрифт:
В целом, в ходе богословских и институциональных диатриб, подчас вовлекавших высшие церковные иерархии Рима и Константинополя, «Апулийская церковь не оставалась бездеятельной и равнодушной и за исключением Земли Отрантской, перешедшей с иконоборством под юрисдикцию Константинопольского патриархата: она, хотя и действовала самостоятельно, но осталась верной Риму, помимо многочисленных исключений», напоминает А. Папанья [221] . Это относится и к периодам наиболее глубокого конфликта, X и XI веков, когда из Византии приходили заманчивые предложения автокефальных архиепископских титулов и соответствующих пребенд, а для священников – избежать целибата, обязательного для латинян, но не для греков. Империя в любом
221
Ibid., р. 20.
У нас есть свидетельства участия с IV в. апулийских епископов в многочисленных восточных соборах, начиная с Никейского собора 325 г., на котором присутствовал Марк Калабрийский, по всей вероятности, епископ Бриндизи (или, может быть, Эки). В Сардикийском соборе 343 г. принял участие Стеркорий Каносский, который выступил в защиту Никейского символа веры. После Халкедонского собора 451 г., на котором апулийские епископы не присутствовали, каносский епископ Пробо был направлен уладить от имени папы Льва I дисциплинарные проблемы, вызванные решениями самого собора; его миссия, согласно посланию папы Геласия епископам Дардании, имела положительные результаты. И еще один епископ первоначальной церкви Каносы, великий Савин (Сабино), в 525 г. отправился в Константинополь в качестве далеко не второстепенного члена дипломатической миссии папы Иоанна I, которую призвал король Теодорих, дабы убедить императора Юстина отказаться от радикальных мер, направленных против ариан и, следовательно, против самих готов. Тот же святитель Савин Каносский, мощи которого почивают в кафедральном соборе Бари, участвовал в Римском соборе 531 г. наряду с папой Бонифацием II, тогда как папа Агапит в 535 г. поставил его во главе делегации, направленной в Константинополь (его сопровождал другой епископ тогда апулийского Эклано, Епифаний). По одной легенде Савин вместе с другими апулийскими епископами участвовал в освящении папой Геласием базилики Архангела Михаила в Гаргано и церкви апостола Андрея в Барлетте, которая восходит уже к XIII веку.
Апулийские епископы были вместе с папой Вигилием в Константинополе примерно в середине VI века, когда речь шла о вопросе о «Трех глав»: это были Доменико Галлипольский и Венанцио из Лечче (Лупиае). И век спустя в 649 г. апулийские прелаты присутствовали на торжественной ассамблее героического папы Мартина I, которая устраивалась для осуждения Ekthesis восточного императора Гераклия и Typos его преемника Константа II. Там были Иоанн (Джованни) Галлипольский, Калунноизий (Калунноиозо) из Дезины, Андрей (Андреа) Отрантский и Иоанн (Джованни) из Таранто.
С 726 г. император-иконоборец Лев III Исавр подчинил византийский Юг Италии юрисдикции Константинопольского патриархата. Это политическое, церковное и идеологическое господство продолжалось вплоть до XI века с различными нюансами в отношениях с отдельными городами и епархиями. Многие епископы в целом оставались верными Византии, но были и такие, кто неохотно принимал патриаршие распоряжения. Сохранилось немало следов изначального противодействия иконоборчеству, которое только в IX веке потерпело полное поражение в самом Константинополе. Сами чудесные обретения византийских икон, как в Монополи, так и позднее в Фодже, являются очевидными знаками этих событий.
Среди христианских храмов того периода целый ряд был посвящен св. Андрею, что является свидетельством верности константинопольскому патриархату, выраженной в культовой форме. От многих сегодня не осталось и следа, как например, от церкви монастыря св. Андрея бриндизийского острова, расположенного на входе в порт Бриндизи и посещаемого многочисленными итало-греческими монахами в VIII веке. Недалеко от него располагался греческий монастырь св. апостола Андрея, возникший, вероятно, в VI веке и достигший своего расцвета позднее, в X–XI веках.
Только в 1061 г., спустя десятилетие после окончания византийского господства в регионе,
Само население, дабы подчеркнуть свою верность грекам и символично дистанцироваться от «филоримского» епископского престола, несколько лет спустя организовало легендарную экспедицию барийских торговцев в Малую Азию, из которой они триумфально вернулись с мощами святителя Николая Мирликийского: в честь чудотворца был построен под руководством аббата Илии собор, не уступавший епископскому (и в наши дни является духовным символом города и отчасти всего Юга Италии).
В XI веке распространение греческой церкви на Юге Италии, сопровождающееся эллинизацией культуры и обычаев местного населения, получает сильный импульс с выходом на арену катапана Василия Бойоаннеса, который помимо подготовки прочных оборонительных сооружений против лангобардов и германцев, основав в различных стратегических пунктах города-крепости, учредил епископаты, внеся вклад в том числе посредством греческих и грекофильных епископов в расширение уже существующих митрополий и в основание совершенно новых. Северный регион Апулии получил в тот период греческое наименование Капитана, земля катапанов (капитанов).
Восточное монашество в Апулии
Апулийская область, по своему особому географическому расположению примерно в восьмидесяти километрах от противоположного берега Адриатического моря, который уже является Востоком, со своими многочисленными доступными причалами и своими важными портами, а также благодаря своей геологической структуре не намного отличающейся от многих восточных регионов, таких как Каппадокия, подходила для приема всех прибывавших с Востока, подталкиваемых врожденной непоседливостью, мобильностью и некоторой склонностью к бродяжничеству или другими разными и сложными причинами, в том числе и политико-религиозными. Стремление к уединению и одиночеству всех тех, кто причаливал сюда после долгих и полных приключений путешествий из родных краев – скорее Сирии, Палестины и Египта, чем самого Константинополя, – удовлетворялось обретением в скалистых зонах, которыми изобилует Апулия, мест, пригодных для отшельнической монашеской жизни.
Нелегко точно или даже приблизительно рассказать о первичном возникновении монашества в Апулии: источников либо нет, либо они скудны или фрагментарны, а указания неоднозначны. Несомненно то, что первые калогеры (так звали иммигрировавших монахов-василиан) прибывали с Востока нерегулярно, по отдельности или маленькими группами, то есть речь никогда не шла о целых миграционных потоках, тем более значительных, и это были как духовные лица, так и миряне. Изначально анахореты обосновывались в уже существовавших пещерах и ущельях и только потом начали выкапывать туфовые гроты, руководствуясь скорее потребностями своей монашеской жизни, чем каким-то разумным критерием и восточными архитектурными канонами. В V–VI вв. мы не далеки от определения если не Апулии, то, по крайней мере, Саленто, как «провинции» (малого) византийского искусства: в каждом пещерном центре можно усмотреть своего рода Фиваиду в уменьшенном масштабе, поскольку это был период значительного подъема жизни в гротах и сохраняется множество следов раннего отшельничества.
Мы действительно находим василианские поселения в Капитанате (Пескичи, Виесте, Манфредония, Сипонто), в регионе Бари (Барлетта, Трани, Молфетта, Андрия, Бари, Гравина и Альтамура) и в регионе Саленто (Кастелланета, Моттола, Массафра, Гроталье, Таранто, Ория, Бриндизи, Галлиполи, Удженто, Кастро и Отранто). Типичным примером является Валле-дей-Ромити в Гаргано, на территории Пульсано в окрестностях Монте-Сант-Анджело, где недавно был отреставрирован и вновь открыт богородичный монастырь, в стенах которого снова совершается литургия византийского обряда.