Андрогин
Шрифт:
Выбрав вообще пустынное место между сараями, вдова приказала рассаживаться по скамейкам и отдыхать. Но тут забеспокоился Гют, заподозрив, что его таким образом вознамерились оставить в глубоких тылах:
– Долго мы здесь будем рассиживаться?
– Сколько надо, столько и будем! – строго заявила командир, но потом сжалилась и пояснила: – Пока я не определю направление, с которого сюда придёт наибольшая опасность. Поэтому сидите молча и постарайтесь меня ничем не отвлекать.
После этих слов она вольготно улеглась на одну из лавок, закрыла глаза, расслабилась и вроде как задремала. Сопровождавшие её птицы тут же расселись на краешке
А вот спрашивать нельзя, нарушался запрет молчания. Поэтому Шенгауту ничего не оставалось, как опереться спиной на стенку сарая, прикрыть глаза, расслабиться и ждать. И думать:
«Как по мне, то я бы здесь и до самого вечера просидел, не сломался бы…»
Глава 16
Жармин – она же Дарья Чернова в прошлом, пришла в себя в тот момент, когда её тело использовалось в жёстком интимном ракурсе. Сразу четыре мужские руки её тискали, гладили, вульгарно ощупывали. Сразу двое губ её целовали, ласкали и облизывали. Ну и пока только один уд проник в женское лоно и весьма интенсивно проводил коитус.
Первой мыслью женщины было завизжать страшно, громко и продолжительно. При этом приложив все свои силы для прекращения изнасилования, потому что иначе назвать это действо язык не поворачивался. Вряд ли получится, шепнул здравый рассудок, но и делать вид, что ничего не происходит, Чернова не собиралась.
Только вот пока прекратила стонать и пока набрала в грудь воздуха для крика, сознание обожглось новыми мыслями и новыми ощущениями. Тело оказалось возбужденным до максимума, а чувственное удовольствие грозилось вот-вот перейти в оргазм:
«Похоже, что мною пользуются никак не меньше часа! – такие мысли подсказывал опыт женщины «за пятьдесят». – И страшней всего, что моё тело как-то чувственно отреагировало. А как такое может быть без участия сознания?.. Нереально?.. Ещё как нереально!.. Но нельзя забывать, что ещё совсем недавно это тело принадлежало не мне. И я могу только догадываться, как им распоряжалась бывшая – и надеюсь, что окончательно умершая! – хозяйка. Вполне возможно, что у неё вошло в привычку отвечать на мужские ласки, будучи сонной… Возможно, она целенаправленно отключала сознание от реальности, стараясь избежать психологического стресса. Такое у некоторых бывает… Но что мы получаем в итоге?..»
Итог получался для Дарьи весьма неутешительный. Пока она вяло шевелилась в попытках прийти в себя, новоявленные мужья приняли это за ложную скромность своей избранницы. Раздели её, вроде как помыли даже (пахнет мылом и ароматическими маслами), да и приступили к исполнению супружеского долга.
Хорошо так приступили, ласково и творчески. По крайней мере, никаких физических повреждений не ощущается, боли нигде нет, и чего-то грубого, в особой извращённой форме, не совершалось.
«Так какой толк с моего запоздалого визга? – рассуждала Жармин, пытаясь в накатывающих волнах удовольствия всё-таки разобраться в полной темноте: кто, как и что делает с ней конкретно. – Не поймут! Или посчитают неизлечимо больной… И Саигава – сволочь! Предала меня… А нам с ней так было
Потом горло всё-таки исторгло из себя звуки. Но никоим образом не визг. А уже несдерживаемые, громкие стоны удовольствия.
Потом три тела сплелись в ещё более плотных объятиях. Желания вырваться показались совсем не своевременными. Дарья поняла, что она уже сама проявляет инициативу опытной, если не сказать, что развратной, куртизанки. А ещё через несколько минут с головой окунулась в океан оргазма.
Мужчины тоже постарались своевременно. И сознание опытной женщины поставило им высокие оценки за мастерство: твёрдые четвёрки с плюсом, если пользоваться пятибалльной шкалой.
И только когда все трое расслабленно затихли, в помещение проникли иные звуки: где-то шумели, кричали и пели. А в сознание женщины стали закрадываться нелицеприятные мысли:
«Свадьба продолжается?.. Отмечается моё моральное падение?.. И всё это – официально? И как я отныне буду выглядеть в глазах окружающих?.. Мамочки! Какой позор!.. Да и не только… Кажется, всё-таки за моей спиной пастушка с ведьмой успели договориться. Потом как-то отправили варварам сообщение о предстоящем. Те сговорились между собой… И напоследок отлично сыграли спектакль перед толпой народа. В итоге получился… цирк. А я в нём – главное действующее лицо… И кому теперь мстить в первую очередь?.. Как наказать виноватых?.. И смогу ли я?..»
Конечно, в первую очередь следовало наказать предательницу пастушку. Но только в воображении всплывала гигантская голова удава Дончи, желание мстить становилось бессмысленным и бесследно испарялось.
Как-то напакостить ведьме из замка? Так в тот замок ещё добраться надо. Потом – войти в него. Потом… Что? Что потом-то?.. А дальше фантазия не работала. Что-либо сделать почти столетней старушке не получилось бы при всём желании.
Зато рядом находились «мужья»…
Жармин о них вспомнила ещё и потому, что они, немного отдохнув, возобновили свои ласки, явно намереваясь повторить недавнее действо, вульгарно называемое супружескими обязанностями. На свою беду, парни не знали, что желание мести уже окрепло настолько, что легко отбросило в сторону все низменные желания плоти:
– Эй! Стоять! – остановила она их хриплым, низким голосом. – Уберите от меня свои лапы! И свет! Включите свет! – С каждым произнесённым словом голос набирал силу и властность. – Я хочу видеть, что это со мной творят невесть кто и невесть где!
Мужские руки отпрянули. Тела отстранились. Послышалось недоумённое шептание, и вот уже на стенной полочке, при помощи спички разгорается фитиль не то керосинки, не то лампады. Затем и второй огонёк разгорелся, и суммарного света хватило, чтобы рассмотреть окружающую обстановку.
Деревянный дом, очень похожий внутренним расположением на жилище пастушки Саигавы. Разве что здесь в убранстве не ощущается некоторой роскоши, царит простота, а на стенах висит многократно больше оружия. Да и вместо шкафа для одежды – торчащие из стены штыри, а на тех плечики с разными костюмами, сбруей и шубами. В том числе и той шубой, что как бы подарила предательница, хозяйка золотого удава.
Оба парня голышом сидят на краю кровати. Лица не только озадаченные, но и явно озабоченные. В глазах читаются вопросы «что случилось?» или «какая ящерица тебя укусила?».