Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
Шрифт:
Пришла делегация. Хрущев радушно принял ее, рассказывал веселые истории. Все смеялись, я тоже и щелкал, и щелкал камерой, исполняя приказ — пленки не жалеть.
Делегация подарила Никите Сергеевичу драгоценный подарок — очень редкое издание произведений Льва Толстого на шведском языке in folio.
Потом члены Общества дружбы распрощались и ушли, я тоже решил сматывать удочки, ничего больше не ожидая. Хрущев не обращал на меня никакого внимания, словно я был абсолютно пустым местом.
Вдруг на террасе появился зять Хрущева Алексей Аджубей. Никита Сергеевич сидел развалясь и не в самом лучшем настроении после тяжелого дня,
Меня встретили двое сияющих коллег.
— Игорь! Смотри, какой кадр ты сделал!.. — протянули они мне отпечаток 20 на 30 сантиметров. — Американский журнал «Лайф» просит тебя отдать им этот кадр на обложку номера, посвященного визиту Хрущева в Скандинавию… Они обещали заплатить тебе за этот снимок десять тысяч долларов!
Увидев, как на фотографии Аджубей вытянулся, словно двоечник перед классным руководителем, я похолодел. Публикация такого снимка в американской, да и любой другой прессе означала бы для меня автоматическое исключение из партии за дискредитацию вождя и навечное причисление к лику антисоветчиков. Мои шведские друзья, кажется, еще не поняли угрозу, нависшую надо мной от их добрых намерений.
Для начала я сделал вид, что ничего особенного не случилось, и потребовал у шведов все негативы этой сцены вместе с отпечатками. Мне выдали целую проявленную, но не разрезанную еще пленку и стопочку из десятка фотографий. По их сконфуженному виду я понял, что что-то коллеги припрятали.
— Ну-ка, выкладывайте все, что утаили, — грозно ощерился я. — Я сам буду решать, кому что передать.
Мне выдали еще с десяток крамольных фотографий, и один из шведов бросил неосторожный взгляд на стопку из упаковок фотобумаги большого формата, лежащую высоко на полке. Я немедленно полез туда и нашел между пакетами еще десятка полтора злополучных отпечатков.
— Но, Игорь, это же десять тысяч долларов! — разочарованно протянул один из коллег.
Я молча засунул свои трофеи в атташе-кейс, взял его под мышку и показал друзьям-шведам тюремную решетку из пальцев.
— Вот что могут означать для меня эти десять тысяч долларов за одно фото! — Потом спросил дружелюбным тоном: — Точно больше ничего не зажали?!
— Честное слово! — поклялись оба. Они наконец все поняли.
Были и более приятные визиты соотечественников в Швецию. Выставка картин советской живописи, например, которую посетил король Швеции Густав VI Адольф, визит Юрия Гагарина и Валерия Быковского, гастроли балета Мариинского театра… Во время посещения королем советской выставки я пытался взять у его величества как крупного знатока искусства короткое интервью о его впечатлениях. Элегантный и стройный, старый господин только улыбнулся моему вопросу и кротко сказал: «Молодой человек, вы, наверное, еще не знаете, что короли не дают интервью…»
Я покраснел от стыда за незнание протокола. Шведская свита тактично сделала вид, что ничего не заметила. Но посол и другие советские чиновники, казалось, были готовы растерзать меня на месте за то, что я нанес оскорбление его величеству. Как водится, наши лакеи — самые низкопоклонные лакеи в мире!
Увидев
Несколько позже я узнал, что ответ Густава VI Адольфа советскому журналисту стал коронной фразой шифровки совпосла в Москву с отчетом об этом культурном мероприятии.
Из крупных международных событий в Швеции в памяти больше всего остались Харпсундские встречи ведущих социал-демократов всего мира. Они проходили в загородном имении шведского премьера Таге Эрландера ежегодно.
Во время первой же встречи мой «москвич», на котором я передвигался по Швеции, явно не подошел по скорости и комфорту к семиместным черным лимузинам, арендованным правительством Швеции для передвижения важных персон по Стокгольму и в Харпсунд, у крупной похоронной фирмы. В Швеции, как и во многих богатых европейских странах, где только премьеру, министру иностранных дел и председателю парламента подается для казенных поездок служебный автомобиль, правительственного гаража отродясь не бывало. Именно поэтому я и получил место в одном из лимузинов, шедших в кортеже не на похороны, а в загородное имение, с министром просвещения Швеции, любимцем премьера Эрландера и всей социал-демократии Улофом Пальме. После Таге Эрландера он стал следующим премьером Швеции. Мы были почти одногодки и весьма интересно беседовали те два часа, которые длилась поездка до Харпсунда.
Потом я брал у него интервью и иногда вступал в короткие беседы на каких-либо протокольных мероприятиях и приемах. Он со всеми — коллегами, журналистами, в том числе и советскими, — был всегда дружелюбен и улыбчив. Он никогда не позволял себе говорить командирским тоном, как советские политики, или грубо-фамильярным — как американские. Когда я узнал о его убийстве, мне было искренне жаль этого выдающегося человека XX века. Это была огромная потеря не только для его семьи, партии, Швеции, но и для всего мира.
Вероятно, все эти встречи с «живыми» социал-демократами, а также вырезки, которые я во множестве делал из шведских газет и журналов, подвигли меня в годы учебы в Академии общественных наук заняться именно шведской социал-демократией. Повлиял на меня и высокий жизненный уровень страны, где социал-демократия, стоявшая у власти с начала XX века, с небольшими перерывами, смогла построить путем реформ действительно богатое и справедливое общество…
Три с половиной года без отпуска пролетели в Швеции незаметно. Мне уже полагалось возвращаться на Родину. Но тут произошел инцидент, который весьма серьезно сказался на моей дальнейшей карьере. Я случайно столкнулся с фактом казнокрадства моего шефа, заведующего бюро АПН.
Дело было так. NN ездил в отпуск в Союз, к дочерям, каждое лето, но в 1965 году почему-то решил отправиться в Москву в ноябре. До той поры я не имел никакого отношения к финансам бюро АПН, то есть не вел финансовых книг и отчетов, не получал деньги в банке и не выплачивал их по счетам типографии «друзей» за печать и рассылку наших изданий. А их уходило много. Каждые десять дней выходил тиражом 20 тысяч экземпляров иллюстрированный журнал на шведском языке «Новости из Советского Союза». Почти каждый месяц многотысячными тиражами печатались пропагандистские книги, брошюры, буклеты и за счет АПН рассылались шведской почтой бандеролями по всей Швеции.