Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя

Синицин Игорь Елисеевич

Внешне почтительное, но сугубо деловитое и сухое отношение было у Андропова к давнему другу Брежнева, секретарю ЦК КПСС и члену политбюро, человеку, возглавлявшему в аппарате всю линию военно-промышленного комплекса (ВПК), Андрею Павловичу Кириленко. Однажды состоялось и мое личное знакомство с этим грубияном и матерщинником.

Как-то, просматривая зарубежную прессу, я натолкнулся в популярном западногерманском еженедельнике «Штерн» на серию статей о неопознанных летающих объектах — НЛО. В США и СССР результаты конкретных наблюдений за «летающими тарелками» были засекречены. «Авторитетными» учеными, сотрудничавшими с властью, в общественное мнение внедрялся тезис, что все, кто верит в реальное существование НЛО, — полусумасшедшие. Ни в каких официальных выступлениях, научных статьях и документах неопознанные летающие объекты не упоминались.

Но с большим успехом в СССР прошел историко-публицистический фильм швейцарского исследователя Эриха фон Деникена «Воспоминания о будущем», а в закрытых, но многочисленных аудиториях читали свои лекции о неопознанных летающих объектах и явлениях профессора Зигель и Ажажа. Мы, молодые журналисты Совинформбюро, в 50-х и 60-х годах не раз встречались с профессором Ажажей и слушали с интересом его гипотезы.

Статьи в журнале «Штерн» второй половины 70-х годов показались мне весьма достоверными. Я продиктовал стенографистке на русском языке выжимку из них и вместе с журналами понес председателю. Правда, я опасался, что в духе того времени он высмеет меня или, что еще хуже, сочтет психику своего помощника по ПБ не совсем адекватной. Когда я положил свою записку и журналы перед Юрием Владимировичем, он быстро пролистал материалы. Затем внимательно рассмотрел каждую иллюстрацию в журнале. Немного подумав, он вдруг вынул из ящика письменного стола какую-то тоненькую папку. Было известно, что в этом ящике он хранит различные бумаги и журналы, которые содержали «информацию к размышлению». Со словами «Почитай-ка сейчас!» он протянул папку мне.

В папке оказался рапорт на имя председателя КГБ одного из офицеров 3-го управления, то есть военной контрразведки. На приложенном маленьком листочке справки об этом офицере сообщалось о том, что автор рапорта был переведен на работу в КГБ из бомбардировочного полка, где дослужился до должности штурмана эскадрильи. Таким образом, это был человек, знавший астрономию и всякие там профессиональные тонкости вроде курсовых углов, скоростей перемещения летательных аппаратов и прочее.

Он докладывал председателю об одном непонятном явлении, которое наблюдал во время отпуска. Отпуск свой офицер проводил в Астрахани и часто ходил в лодке с друзьями и родственниками в волжских плавнях на рыбалку. Однажды ночью они на большой моторной лодке вышли на широкий простор устья реки. Небо было безоблачным, мерцали звезды.

Далее контрразведчик писал о том, что одна из звезд вдруг стала разгораться все ярче и ярче, словно она стремительно приближалась к земле. И действительно, через несколько секунд эта звезда, но уже в форме ярко светящейся тарелки, вокруг которой был заметен вращающийся нимб, остановилась на высоте, определенной штурманом примерно в пятьсот метров над уровнем моря. Ее диаметр, как он полагал, составлял около пятидесяти метров, то есть размер НЛО был примерно в половину футбольного поля. Все рыбаки от страха попадали на дно своего суденышка, а офицер лежа продолжал одним глазом наблюдать странное явление. Он увидел, как из центра НЛО вышло два ярких луча. Один из лучей встал вертикально к поверхности воды и уперся в нее. Другой луч, словно прожектор, обшаривал пространство вод вокруг лодки. Вдруг он остановился, осветив суденышко. Посветив на него еще несколько секунд, луч погас. Вместе с ним погас и второй, вертикальный луч. После этого «тарелка» стала стремительно подниматься вверх и менее чем за две секунды вновь превратилась в обычную звездочку на небе.

Мне особенно бросилась в глаза скорость перемещения этого объекта, описанная специалистом своего дела — штурманом. Сначала буквально за две секунды он превратился из маленькой звездочки в крупный летательный аппарат, а затем — столь же стремительный подъем явно за пределы стратосферы.

Андропов, заметив, что я кончил читать это письмо, отвлекся от очередной бумаги, которую просматривал, и спросил:

— Что ты думаешь об этом?

Я сказал, что офицер из 3-го управления, наверное, врать председателю не будет. Тем более что автор письма не испугался сообщить о всех обстоятельствах ночной рыбалки, которые показывают однозначно — компания явно браконьерила. Юрий Владимирович на мгновение задумался.

— Вот что, — решил он. — Я сейчас позвоню Андрею Павловичу Кириленко и изложу ему суть вопроса как председателю Военно-промышленной комиссии. Если он заинтересуется, то тебе придется отвезти ему всю эту подборку вместе с письмом.

Было часов семь летнего вечера. Зная привычку Кириленко

отнюдь не засиживаться на работе, Андропов позвонил по «кремлевке» на дачу Андрея Павловича. Кириленко был уже дома. Председателя ВПК информация из уст председателя КГБ очень заинтересовала.

Положив трубку телефона, Юрий Владимирович распорядился:

— Поезжай на дачу Кириленко, отдай все это… Только сними ксерокопии материалов «Штерна» и письма и отправь их начальнику Оперативно-технического управления КГБ для сведения наших ученых и конструкторов в ОТУ…

Через «девятку» я узнал, как ехать на дачу Кириленко, и заказал туда пропуск. Приехав с Дмитровского шоссе к воротам дачи, километрах в трех от нынешней Московской кольцевой дороги, я вспомнил эту местность, известную до войны как «дача Ворошилова». Со времен 30-х годов, когда он был наркомом обороны, членом сталинского политбюро и личным другом вождя, до самой смерти в 1969 году на этой даче жил маршал Ворошилов. Абсолютно бездарный военачальник, вместе со Сталиным фактически проигравший Зимнюю войну 1939–1940 годов против маленькой Финляндии, слабый политик, но хитрый интриган, отличившийся только в постелях балерин Большого театра, Ворошилов и после смерти Сталина оставался членом политбюро и личным другом следующего вождя — Никиты Сергеевича Хрущева, который сделал Климента Ефремовича Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Это, впрочем, не мешало Ворошилову плести интриги и против Хрущева. Он был бы рад оставаться после снятия Хрущева другом следующего генсека — Брежнева. Но осторожному Леониду Ильичу такой человек, дважды предававший свою холуйскую дружбу — со Сталиным и с Хрущевым, — был совершенно не нужен. Хрущев успел убрать маршала Ворошилова за интриги с поста формального главы Советского государства, коим была практически безвластная должность Председателя Президиума Верховного Совета, оставив в политбюро, и посадил на нее Леонида Ильича Брежнева. Брежнев в 1966 году изгнал Ворошилова и из политбюро, но дачу оставил. После смерти маршала, который побеждал только в боях братоубийственной Гражданской войны, его загородное поместье занял друг Брежнева Андрей Павлович Кириленко. Он входил в клан брежневских днепропетровцев.

Кириленко был большевик нового поколения. По молодости лет он не принимал участия в Октябрьском перевороте в 1917 году. Ему было тогда только одиннадцать лет. Но в принципах подхода к материальному благосостоянию он ничем не отличался от «старых» революционеров. Верхушка большевиков после Октябрьского переворота захватила в свое пользование все самое лучшее из наследства «проклятого царизма». Поселившись во дворцах и поместьях аристократии, на дачах купцов-миллионщиков и промышленников, женясь на дворянках, живя в буржуазном комфорте, коммунисты-ленинцы объявили: «Мир хижинам, война дворцам!» — и бросили в толпу еще один лозунг, который до сих пор вдохновляет российских мародеров, олигархов и их холуев чиновников, — «Грабь награбленное!». Так же поступили и демократы «разлива 91-го года», когда они взяли себе по примеру «старших товарищей» все самые жирные куски из собственности, которой пользовалась высшая советская номенклатура, — дачи, санатории, поликлиники, детские сады и т. п.

В окрестностях дачи на Дмитровском шоссе, которая восемьдесят лет служила «хижиной» членам политбюро Коммунистической партии, друзьям генсеков, на болотистых полях, во время войны нам, как и другим семьям сослуживцев моего отца, отвели участок в две сотки под картошку. Мы тогда старательно перекопали всю землю, посадили, как расписывалось в пособиях таким же огородникам поневоле, как мы, для экономии ценного продукта питания, не целые картофелины, а четвертинки с глазками или даже очистки. Затем ездили по выходным ее окучивать. К нашему удивлению, к концу августа все выросло, и мы уже чувствовали во рту вкус свежей вареной картошки. В военные времена даже семьи офицеров внешней разведки жили впроголодь.

Урожай, должно быть, судя по количеству оставшейся на делянке картофельной ботвы, был хорош. Но вместо нас чуть раньше его собрал кто-то другой, несмотря на то что огороды эти находились в охраняемой зоне дачи маршала Ворошилова. У нас в семье по этому поводу была выдвинута криминально-романтическая версия. Мы подумали, что, видимо, злоумышленник был настолько голоден сам или голодала его семья, что он без страха пошел за добычей на глазах ворошиловских стрелков. Но в реальности чужой урожай, и не только у нас, снял для себя, пользуясь полной безнаказанностью в военное время, кто-то из охранников маршальской дачи…