Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт
Шрифт:
Прыгая по-лягушачьи, все поскакали куда-то.
Анечка-Невеличка оглянулась — вслед за ней скакала Парусина, за Парусиной Карета, причём тоже по-лягушачьи — всеми колёсами сразу.
Дружно и гуськом скакали все по двору Замка и вдруг доскакали не то к морю, не то к пруду, а когда доскакали, случилось ужасное событие!
Разувайка — прыг! —
Потом Анечка видела только зелёную воду и слышала только приглушённое Лягушкино пение. Куда же девалась сама Лягушка? Может быть, Анечка всё ещё держала её в руках? Нет, этого не могло быть, потому что руками Анечка-Невеличка шлёпала по воде. Анечку тянуло на дно, и она испугалась было, что не хватит воздуха, как вдруг увидела перед собой маленькое распахнутое окошко и проплыла в него. Окошко сразу захлопнулось, и Анечка вплыла в красивую зелёную комнату. Пока она разглядывала сквозь зелёную воду эту самую комнату, вода начала опускаться, опускаться, опустилась совсем, и Анечка оказалась на сухом полу.
В тот же момент кто-то сказал приятным голосом:
— Затапливайте скорее, Тётя, чтобы всё побыстрее высохло и чтобы стало тепло!
Анечка-Невеличка оглянулась и увидела молодую даму. Ох какая красивая была эта дама и какая странная! Вся-вся зелёная — в зелёном платье, с зелёными волосами и с такими красивыми глазами, что у Анечки от радости забилось сердце, ведь точно такие же глаза были у маленькой Лягушки!
Но кто была Тётя этой красивой дамы, и действительно ли она собиралась затопить печку? Анечка решила это выяснить и украдкой оглянулась.
Возле печки стояла одетая в мохнатое платье некрасивая старая дама. Она так гримасничала, что Анечке сразу же вспомнилась Мартышка за вышиванием. Да-да, некрасивая дама в мохнатом платье была вылитая Мартышка!
— Где это я? — спросила Анечка-Невеличка сама себя.
И красивая зелёная дама ответила ей приятным нежным голосом:
— Вы у меня, дитя моё! У Русалки!
— Я так и думала, что вы — Русалка! — сказала Анечка-Невеличка. — У вас такие прекрасные глаза!
— Я тебе нравлюсь?
— Очень!
— Но я же зелёная!
— Это и красиво! Будь вы белая, было бы не так красиво!
— Что ж, я рада, что нравлюсь тебе! А моя Тётя тебе нравится? У меня очень-очень добрая Тётя!
Анечка не знала, что и ответить. Тётя, весело смеясь, поглядела на неё, но вдруг распахнулись двери и вошёл Соломенный Губерт. Волосы лезли ему в глаза, с них стекала вода, и вообще он был в таком виде, что Анечка даже засмеялась.
Как же удивился Соломенный Губерт, увидев зелёную комнату, Анечку-Невеличку, Русалку и Тётю! Он не мог произнести
— Мне кажется, что вы не очень воспитаны, — сказала Анечка.
— Что кажется, то сон! — огрызнулся Соломенный Губерт.
— Это не сон. Мы на самом деле в гостях у Русалки.
— Я не в гостях. Меня никто не звал.
— Входи же, входи, малыш! — поспешила сказать Русалка. Услыхав слово «малыш», Соломенный Губерт ещё больше нахмурился.
— Ах какая я рассеянная! Собираюсь предложить тебе сесть, а сесть не на что. Тётя, принесите, пожалуйста, креслице! — продолжала Русалка.
Тётя отворила какую-то дверь, видимо в чулан, пошарила там рукой и отскочила.
— Этот бесстыдник Электрический Скат развалился в кресле! Я дотронулась до него, и меня ударило током! — захныкала она, гримасничая, словно Мартышка, и дуя на палец.
— У Ската, вероятно, перегорели пробки. Надо бы их сменить, иначе мы не сможем включить свет, — сказала Русалка.
Услыхав о пробках, Соломенный Губерт, который начал было передразнивать Тётю, оставил свои намерения и живо заглянул в чулан, но ничего не смог там разглядеть.
Русалка протянула в темноту руку, вспыхнул яркий свет, и Соломенный Губерт увидел в креслице странное существо, с виду похожее на черепаху. Это и был Скат. Соломенный Губерт долго-долго разглядывал Ската и наконец спросил, можно ли его подержать.
— Конечно, — сказала Русалка. — Раз я поменяла пробки, Скат больше не ударит током.
Соломенный Губерт схватил Ската, подержал его немного и положил в нишу, с виду похожую на нишу для электрического счётчика.
Затем он закрыл приделанную к нише дверцу, и Русалка сказала, что он — сообразительный, что он всё подмечает и что из него выйдет толк. Соломенный Губерт был очень польщён, и Анечка-Невеличка обрадовалась, что он больше не хмурится.
Положив Ската на место, Соломенный Губерт принёс из чулана два креслица, а потом сходил ещё за двумя.
Тётя больше не дула на палец и, пока Соломенный Губерт носил креслица, весело приговаривала, что наконец-то у неё появился помощник.
— Ну что ж, теперь всё на своих местах, кроме арфы, — сказала Русалка. Тётя засуетилась, принялась сетовать на свою забывчивость, отворила окошко, сквозь которое недавно вплыла Анечка, и в комнату хлынула струя воды, на которой приплыла Разувайка. Тётя сразу же захлопнула окошко и сказала, что раз печка затоплена, вода скоро высохнет.
— Разве это арфа? Это же Разувайка! — сказал Соломенный Губерт. — Однако на ней можно играть, поэтому я и называю её арфой! Хочешь, сыграй! — приветливо сказала Русалка.
Соломенный Губерт схватил Разувайку и стал играть. Анечка просто диву давалась, где это он так научился играть на Разувайке.
— Вы играете, словно вам море по колено, — сказала она.
— А разве не так? — спросил Соломенный Губерт и, продолжая играть, запел:
Море, не озорничай,
Станешь смирным, словно чай