Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт
Шрифт:
Чем ходить вперёд-назад,
Заводите Самокат!
Увлекайся Самокатом —
Станешь важным адвокатом!
Будешь мчать на Самокате
К старой барыне на вате!
Эти стихи называются «Самокат во всех падежах!». Они были написаны на витрине. Я их выучил, когда у всех уже были
Теперь он есть, но я толком не знаю, где он. Он ведь давно стал старым и надоел мне. Однажды, когда я играл и бегал по комнате ВОКРУГ ДА ОКОЛО, я об него больно ударился. Пришлось проучить невежу полотенцем, а чтобы не мешался, выставить в переднюю. В передней темно. Самокат стоял в темноте, и я целых три дня о нём не вспоминал. На четвёртый я опять на нём поездил, а потом Самокат два дня стоял в ванной. Теперь, когда веду его по лестнице, я думаю не о том, что веду его, а о том, кого встречу в парке.
В один прекрасный день Самокат убрали на чердак. На чердаке темно, сквозняк и мыши. Мыши противные, и я брезгую ими.
Прежде чем взять Самокат, я его теперь протираю — такой он пыльный и так его мыши облазили. Беру его с чердака редко. Играю с ним почти безо всякого удовольствия. Хоть пускай даже вымокнет! Мне всё равно. Вымокнет — высохнет. Обдерётся — ободранный будет!
Вот как было с моим новым Самокатом! Вот как не повезёт Самокату, если человек его купит!
Глава сорок восьмая и третья от конца
РАССКАЗЫВАЛ СОЛОМЕННЫЙ ГУБЕРТ гладко и без запинки.
— Ну и гладко вы рассказываете! Я бы так не смогла — сразу бы застеснялась, — сказала Анечка.
— Кто-кто, а я не из тех, кто стесняется! Мне море по колено! — ответил Соломенный Губерт.
Тётя в испуге побежала к окошку, глянула в него, а потом всплеснула руками и сказала — И правда, вода по колено. И снег пошёл. Это ужасно! Вот почему ты так грустно пела, Русалка!
Русалка печально улыбнулась. Соломенный Губерт украдкой взглянул на неё, и ему показалось, что Русалка немного состарилась.
Рыбушмены испуганно вытаращили глаза и словно бы от холода задрожали.
— Нехорошо, что пошёл снег, — сказала Тётя.
— Почему? — спросил Соломенный Губерт.
— Мы опять станем на год старше…
— А разве это плохо?
— Очень! Мы же выйдем из моды! Очень я, Русалка, боюсь, что из моды выйду!
— Я этого не боюсь… — совсем грустно ответила Русалка.
Анечку её голос огорчил, а Соломенный Губерт — тот даже и не решался взглянуть на Русалку.
— Что это значит «выйти из моды»? — спросила Анечка, чтобы хоть что-то спросить, а Тётя ответила:
— Это значит перестать нравиться. Как в один прекрасный день перестаёт нравиться Самокат, так перестаёт нравиться всё! А что, если и вы из моды выйдете? — обратилась Тётя к притихшим Рыбушменам.
Те сразу загалдели и хором ответили:
— Ну и выйдем! Подумаешь, дело какое! Значит, нас не купит Абаба. Мы только рады будем!
Русалка, улыбнувшись, сказала Рыбушменам,
— Было так и есть пока! Рыбушмены сразу же дружно запели:
Жизнь по-прежнему легка:
Было так и есть пока!
Нужен всем свой тихий угол.
Наш, к примеру, в Царстве Кукол.
У других он — за витриной,
Третьим лучше под периной.
В море хочется четвёртым,
Пятый бредит мотоспортом.
Два шестых с седьмым поют —
Спать восьмому не дают.
Встал не с той ноги девятый,
А десятый — конопатый!
Жизнь по-прежнему легка,
Было так и есть пока!
Когда Рыбушмены допели свою бравую песню, Анечка повернулась к окошку и воскликнула:
— Глядите, на стекле Волшебные Растения!
Тётя заохала, что ударил мороз, Рыбушмены застучали зубами, и только Русалка словно бы не слышала Анечкиных слов.
— Нет ли там, случайно, Зеватки Снежнонежной? — спросил Соломенный Губерт и подбежал к окошку.
Зеватка Снежнонежная там была.
Был ещё и Сапожник Холодный Дикорастущий и Кружевножка Лентобантичная и множество всяких других растений, однако теперь все они выглядели как-то безжизненно. Зеватка Снежнонежная не зевала. Сапожник Холодный Дикорастущий гвоздиков не заколачивал. Кружевножка Лентобантичная не скручивалась и не раскручивалась.
Соломенный Губерт ни с того ни с сего стал вдруг соскребать один из лепестков Зеватки Снежнонежной, пока на стекле не получился маленький прозрачный глазок.
Тётя глянула в него и ужаснулась:
— Ах, беда, беда! Всё заволокло! Соломенный Губерт тоже поглядел и подтвердил:
— Правильно! Всю воду заволокло Парусиной, на которую мы упали, когда перескочили Стену Последнего Приключения.
— Я видела, как Парусина прыгала в воду! А Седло на ней? — спросила Анечка.
— На ней! И не пустое! На нём двое сидят! — сказал, нахмурившись, Соломенный Губерт.
— Кто же это, раз вы так нахмурились? — спросила Анечка и поглядела в глазок. — Один похож на человека, у которого Рачьи Клешни! А другой… — сказала она совсем тихо. — А другой на господина Антонио… Я, правда, не совсем уверена…
— Зато я уверен!
— Что это господин Антонио?
— Нет, что это купец Абаба!
— А что у него в руках?
— А вы как думаете?
— Я думаю — флажок! — сказала Анечка-Невеличка.
— А я не думаю, я вижу это собственными глазами!
— Кажется, на флажке что-то написано!
— Вот именно! Но флажок свёрнут, и виден только кончик надписи. Ну-ка прочитайте! Анечка-Невеличка прочитала по складам:
— «Н» и «А» — «НА» и «М» — «НАМ».
— Знаете ли вы, что это? Это надпись «СТРАШИЛЕ К ИМЕНИНАМ!» — сказал Соломенный Губерт.