Анекдоты Российской империи. Домашняя прислуга

Шевченко Андрей

– Да что, барыня, неловко как мне не у русских-то жить.

– А кто они были: французы?

– Нет, не французы, а вегетарианцы.

Наём прислуги.

– Гости ходят к тебе?

– Нет, барыня.

– Приятель есть?

– Есть, да он ушёл бить неприятеля.

В связи с начавшейся Русско-японской войной в Российской империи производилась частичная мобилизация, при этом нередко призывались запасные

старших сроков, в возрасте выше 35 лет.

– Чисто горе, Афимьюшка, с этой войной!

– И не говори, родная!

– Страсти, что делается: состоявших на службе усылают, в скорости, того и гляди, запасных потребуют… И выходит таперича, что из ополченцев второго разряда, из бракованных придётся нашей сестре куманьков брать. Грехи!..

– Наняли дачу?

– Нет ещё.

– Почему?

– Мне нравится Лахта, мужу – Озерки, дочери – Стрельня, сыну – Поповка, а прислуга хочет в Новую Деревню.

Утром.

– Матрёна, вот вам телеграмма, отдайте её.

– Слушаю-с.

Вечером.

– Матрёна, телеграмму отдали?

– Точно так.

– А квитанция где?

– Квитанции он не дал мне.

– Да вы кому её отдали?

– Да куму на папироски отдала.

– Как куму?!

– Да вы приказали отдать, а кому – не сказали, ну, я подумала, чем её нищему или ещё кому постороннему отдавать, лучше куму её презентовать, и отдала.

– Катерина, приведи скорее первого попавшегося извозчика, я должен немедленно ехать по делу.

Приходит.

– Извините, барин, я не смогла вам этого сделать.

– Как так, почему же?

– А первый извозчик проехал, но только с седоком-с!

– Барин, а барин!

– Что тебе, Маланья?

– Вас спрашивает какой-то господин по делу.

– Ну, что же, проси его в кабинет.

– А прикажите увести вашего сенбернара, так как они желают говорить с вами с глазу на глаз, без посторонних свидетелей.

– Ты чей это сапог, Акулина, чистишь?

– Моего кума.

– Что за безобразие?!

– Какое же безобразие?.. Сапог не хуже офицерского.

– Видите ли, Маша, я бы, пожалуй, держала вас у себя, но моя дочь очень недовольна вами: вы совсем не умели ей угодить.

– Уж не знаю, барыня, чем мне было ей не угодить, уж такой-то упористый характер у неё, не приведи Бог: я ей – своё, а она – своё… Ну, и как же я могу ей угодить?!

– Ты куда это летишь-то с письмом?

– В мелочную лавочку.

– Зачем?

– Барыня другу-то своему сердечному письмо послала отнести, а я, стало быть, допрежь того хочу, чтобы в лавочке-то

его мне прочли, чтобы самой научиться, как следует такие-то письма писать.

1905

– Маша, приходил кто-нибудь без меня?

– Приходили, приходили…

– Что же ты не просила обождать?

– Уж вот как просила, поцеловать даже обещала, и хоть бы что, всё-таки ушли.

Барыня нанимает прислугу.

– А ты вообще подолгу привыкла на местах жить?

– Подолгу, барыня, подолгу… на одном месте почитай три месяца прожила.

– Ну, что, довольны вы новой прислугой?

– О, да. Сравнительно с теми, что были до неё – просто золото!

– Всё умеет делать?

– Нет, делать она не умеет ничего, но, вообразите, она живёт у меня уже неделю и до сих пор ни одним дурным словом меня не обругала.

Барыня нанимает прислугу.

– Почему ты, Лукерья, с последнего места ушла?

– Да как же, барыня, было не уйти, когда от барыни токмо одну ругань с утра до ночи слышишь, а от барина с утра до ночи одни токмо любовные слова.

Барыня нанимает прислугу:

– Горячее тебе от меня будет…

– Нет уж, барыня, ты меня от этого уволь: муж у меня в деревне был больно горяч, так не за тем я сюды приехала, чтобы это самое горячее и от тебя ещё получать.

Прислуга:

– Барин жалится, что водочки много выходит… А, кажись, куда бы ей выходить: только мы с ним двое и пьём её.

– Лукерья, изволь вытереть пыль, почистить платье, вымыть окна и обтереть двери.

– Ну, уж эфто вы оставьте! Сами можете сделать.

– Что ты говоришь?!

– А то и говорю, что сами всё это можете сделать. Потому нанимали меня токмо, чтобы комнаты убирать, обед стряпать да с мопсей вашей гулять, а потому, окромя эфтих дел, ничего прочего делать не стану.

– Что думаете подарить в этом году своим прислугам?

– Я им на праздники никогда ничего не дарю.

– Это почему?

– А я обыкновенно перед праздниками отказываю им, за какие-нибудь провинности, от места.

– Ну, что, Матрёна, давно на месте живёшь?

– Вторую неделю.

– Что так часто места-то меняешь? На хорошую барыню никак не попадёшь?

– Нет, барыни все были оченно даже хорошие – одна беда в том, что ни один барин по вкусу мне не пришёлся.

Барыня долго звонит в дверь. Наконец, прислуга открывает.

– Что это значит, Фёкла?! Звоню, звоню, не открываешь…