Аненербе. Оккультный демарш СС
Шрифт:
— Отдел «М» (математика)
Руководитель Карлхейнц Бозек. Создан по приказу Гиммлера от 25 мая 1944 г. В декабре 1944 г. начал работать в концлагерь «Захсенхаузен». Ему помогали в работе 25 ассистентов из выдающихся заключённых концентрационного лагеря Ораниенбург. Проблемы ставили ВС, ВМФ, ВВС и Совет по научным исследованиям рейха. Подробности этих заданий не были известны Зиверсу.
— Отдел «Н»
Руководитель профессор Август Хирт из Тюбингенского университета, член обычных СС и член партии. Проводил эксперименты по исследованиям рака. Источник утверждает, что Хирту удалось — считается впервые — вывести раковую клетку у мыши, используя флюоресцентную микроскопию, и ему также удалось уничтожить эту раковую клетку благодаря своему новому методу лечения. Они утверждают, что это — первый известный случай излечения рака…
— Отдел «Р"(пектин)
Руководитель доктор Курт Плетнер, штурмбанфюрер СС и лектор Лейпцигского университета. Он проводил исследования пектина Исследования сосредоточивались на применении пектина и глютаминовой кислоты в качестве клинического средства для свёртывания крови.
—
С 1942 г. руководителем стал Зигмунд Рашер, доктор из больницы Швабингер в Мюнхене. Он проводил эксперименты при температурах замораживания (на большой высоте, в холодной воде и т. д.). Эти эксперименты вообще не были связаны с институтом «Наследие предков». Рашер был членом войск СС и штабным врачом германских ВВС. Впоследствии Рашер сам был отправлен в концентрационный лагерь Бухенвальд в 1944 г. (история эта печальная до смешного: ярый последователь теории нордической расы. Рашер уверял Гитлера, что его 48-летняя жена благополучно рожает расово чистых детей, но — увы! — это был обман: фрау Рашер брала своих «рождённых» детей из приютов, за что и поплатились оба участника мошенничества — и фрау Рашер, и непотопляемый доктор). Врач из Кёльнского университета доктор Хаольцленер ассистировал доктору Рашеру в экспериментах по сопротивляемости человеческого организма к температурам замораживания, которые проводились на людях — «морских свинках» из концентрационного лагеря Дахау…
В ноябре 1944 г. Институт энтомологии связался в рабочем порядке с фирмой «Гебр. Борхерс» (Гослар).
«Германский научный потенциал в действии»
Руководитель Ханс Шнайдер. Осенью 1942 г. стал руководить центральным аппаратом в Берлине.
— «Дания»
Руководитель Карл Керстен.
— «Нидерланды»
Руководитель Май. Осенью 1942 г. приступил к работе в Гааге.
— «Норвегия»
Руководитель Ханс Швальм. Осенью 1942 г. приступил к работе в Осло.
— «Фландрия»
Руководитель Аларих Августин. К этому подотделу относился сектор «Валлония». Осенью 1942 г. Такенберг приступил к работе в Брюсселе.
— «Швейцария»
Руководитель Руофф.
— «Швеция»
Руководитель граф Эрик Оксенштирна.
Чего только в этом перечне нет! И энтомология, и генетика, и медицина, и гомеопатия, и математика, и агрономия, и ботаника, и языкознание, и история, и археология, и палеонтология, и антропология, и физика, и химия — и наряду с этим — алхимия, парапсихология, конспирология, нетрадиционная медицина, астрология, уфология и бог знает что ещё! Архивы «Аненербе», вывезенные в США, Великобританию и СССР, до сих пор хранят немало загадок. Использованы были, кстати, лишь военные разработки. Например, исследования по ядерной физике, новым технологиям, психотронному воздействию на человека при помощи разного рода полей и гипнотического внушения. Победителей в великой войне не интересовали археологические и исторические достижения института, так же в тени остались многие документы, которые хранили информацию о сугубо магических элементах науки рейха.
Впрочем, многие учёные, работавшие на рейх, сами были филиалом «Аненербе», их живые мозги, вывезенные из Германии по праву победителя (учёные были интернированы как военнопленные), нашли применение и в США, и в СССР, и в Англии. Каждый победитель урвал свою частичку загадочного института «Аненербе». Если мы хотим разобраться, чем же занимались в этом вместилище немецкого коллективного разума, то начать придётся с начала — то есть с того «Аненербе», который был построен на энтузиазме Германа Вирта.
Великая путаница истории
Есть идеи старые, есть идеи новые, а есть идеи неадекватные, то есть те, которые большинством людей, работающих в науке, не признаются, потому что тогда догматы науки нужно срочно пересматривать. Человек, благодаря которому явился на свет монстр «Аненербе», был из последних, неадекватных. Он искал прародину предков, которую помещал в те времена, что принято называть «безгласными», то есть не имеющими исторических свидетельств. Была некогда великая земля, откуда древние люди вынуждены были уйти, скорее всего, из-за какой-то глобальной катастрофы. Это были предки индоевропейцев, которых Герман Вирт называл арийцами, расу — соответственно — арийской. После разгрома нацистского рейха учёные стараются всуе не произносить этого крамольного названия, хотя в нём нет ничего даже отдалённо фашистского. Ведь к арийцам относятся не только германцы, но и славяне, и кельты, и многие народы Европы. Все они потомки древних ариев. Вирт был влюблён в свою идею, и он, извините уж, был германцем, то есть считал ариев своими предками. И он искал утраченную историю, ту, которая молчит или делает нам намёки из текстов, достаточно древних для того, чтобы обрасти мифами, упоминаниями о чём-то случившемся за долгие тысячелетия до тех людей, которые такой текст записали. Но тексты текстами. Прекрасно, когда они есть. Но ещё прекраснее, если намёк из древнего сказания обрастает плотью. Поэтому Герман Вирт стремился найти материальное подтверждение своим догадкам — а это экспедиционная работа, раскопки, поиски, попытки понять значение найденных артефактов.
Для Вирта такими артефактами были мегалитические постройки древних, находки, относящиеся к самому раннему периоду человеческого общества, и первые знаки древней письменности. Приглядываясь к тому, что он обнаружил, Вирт пробовал реконструировать быт древних арийцев, понять ход их мыслей. И если быть честными, то был он хорошим учёным, дотошным, но излишне доверчивым и увлечённым собственной теорией. А излишнее пристрастие в науках о древности чревато опасностью, что твою увлечённость и любовь используют другие, которым эта увлечённость нужна как средство достижения собственных, отнюдь не таких благородных, целей. С Германом Виртом так и произошло. Однажды оказавшись на гребне национальной волны, он навсегда оказался пригвождённым к позорному столбу вместе с теми, кто убивал, вешал и сжигал
Но что же так покорило Гиммлера? Почему он вцепился в Вирта и его Гиперборею мёртвой хваткой? На выставке он увидел обилие рунических и проторунических письмён, артефактов, которые собрал за свои многочисленные экспедиции голландский профессор. Одна идея профессора тоже была ему близка: Вирт считал, что человечество произошло от разных прародителей: на севере это была Арктогея с нордическим типом, которому свойственна высокая духовная и организующая сила, устремлённость к небесам, это были изобретатели праязыка человечества, а на юге — Гондвана, с гондваническим типом людей, более склонных ценить материальный мир, устремлённых к земле, рождающихся из праха и уходящих в прах, то есть для истории гораздо менее ценных. Северные люди практически никаких следов своей жизни не оставили, потому что их прародина погибла, но они успели переселиться к югу и принесли свой язык, свою проторуническую письменность. Очаги нордической культуры и цивилизации ещё сохранялись в исторические времена, потом исчезли и они. Последнее место обитания ариев Вирт нашёл на банке (отмели) Даггера в Северном море, но нам об этих исследованиях ничего не известно, все материалы пропали. Уже будучи на посту директора «Аненербе», именно он отправил Шеффера в первую Тибетскую экспедицию — искать следы древних гиперборейцев в пустыне Гоби.
Свидетельства древних о мире Гипербореи — это отголоски прошлого, своего рода память расы. Свою первую (монументальную) книгу Вирт выпустил ещё в 1928 г., называлась она ни много ни мало — «Происхождение человечества». В ней он, опираясь на сведения геологии и географии, в частности на труды Вигинера, объясняет, каким образом расселение человечества зависело от расхождения и сдвигов материков, изменения наклона земной оси. Именно такими катастрофическими подвижками литосферных плит и объясняется, почему северный народ вынужден был покинуть свои родные места и начать осваивать иные, непохожие на родину, земли. Атлантиду, Гиперборею, Арктиду искали и до Вирта. Но в его трудах континент Mo (My) выглядел гораздо убедительнее и обоснованнее, чем у носителей эзотерического знания. Гиммлер был почитателем Елены Петровны Блаватской. Он свято верил в Атлантиду и Лемурию, а также в то, что некогда землю населяли расы богов, то есть асов, от которых и произошли правильные нордические парни. И хотя сам Вирт со скепсисом относился к трудам Елены Петровны и к её теории сгущения сущностей и деградации их до полной материальной оболочки, кодовое для рейхсфюрера слово «арии» прозвучало. А сведения об ариях у Гиммлера были точными: по книгам Листа, Ланца фон Либенфельса, Дарре, Гюнтера и русских дореволюционных расологов. К тому же всё окружение Гитлера верило в жидомасонский заговор, охота за евреями ещё не шла, но все показания уже были налицо, не хватало только доказательств, чтобы пригвоздить низшую расу и указать ей её место в истории. Вирт оказался в нужное время и в нужном месте.
Его детище, общество «Аненербе», неожиданно оказалось востребованным. Гиммлер спрашивал у Вирта, как выглядели «хорошие нордические парни», и получал радующий его душу ответ — голубоглазые, светловолосые, высокие, своего рода интеллектуалы Древнего мира. Естественно, такой ответ не мог его не радовать! На «Аненербе» тут же было спущено отличное финансирование. Но Вирта-то интересовало подтверждение его теории. Он собрал огромное количество фактов и артефактов, не ограничиваясь Европой: он привозил древности из Палестины, Египта, Исландии, даже из нашей Сибири. И все эти древние надписи он исследовал, пытаясь понять суть праязыка древних ариев. Ведь если есть знаки, должен был существовать и язык. Тут его поиски шли некоторым образом параллельно с академиком Марром. Только он искал следы праязыка не в слогах санскрита, а в более древнем наследии предков — в рунических символах. И постепенно ему стало всё ясно. Он понял, что означают руны, которые к тому времени были уже хорошо изучены и описаны, и каким образом они связаны со всеми алфавитами Земли. Всё дело в сознании древних ариев, в их мировосприятии, а это мировосприятие неотделимо от среды обитания. Если понять, где была прародина, можно понять, как могли древние видеть и воспринимать мир. Поскольку эту прародину Вирт помещал за Полярный круг, в широты, где движение солнечного диска по небу имеет свои особенности, он пришёл к выводу, что они воспринимали мир как воплощение времени, то есть не линейно (прошлое, настоящее, будущее), а циклично, в круговом его варианте. В этих широтах солнце стоит над горизонтом в течение полугода и в течение полугода «умирает», наступает полярная ночь. Поэтому его гиперборейцы должны были больше других людей ощущать силу божественного света, и их бог (а Вирт считал, что они были первыми прамонотеистами на Земле) был богом Света. Их год отличался от нашего восприятия года, он был для них днём, то есть сутками, и сезоны они могли ощущать как смену времени суток. Поэтому Вирт делает аналогии: зима-ночь, весна-утро, лето-день, осень-вечер. В этом восприятии осень и весна были сезонами перехода, подготовки, а зима и лето — сезонами полного проявления качеств — зимнего Зла и летнего Добра, Тьмы и Света в их чистейшем воплощении. И главным праздником такого мира мог быть только праздник первого проявления Света, то есть день зимнего солнцестояния, когда силы Добра начинают отвоёвывать своё дневное пространство. В точке летнего солнцестояния они достигают пика и затем идут на спад. Такое видение могло родиться только у народов, живущих при резкой смене сезонов, не на юге, где эти «пути света» гораздо более сглажены. Поэтому в отличие от более благополучных людей Гондваны люди Севера более остро воспринимали смену сезонов, и это привело к своего рода героическому мироощущению. Должна была родиться древняя мистика, которая выражала идею центра мира как точку, в которой идёт постоянная борьба Добра и Зла. Графически эта центральная точка мира могла обозначаться только как пересечение двух осей — то есть в виде крестовины.