Ангел для сестры

Пиколт Джоди

Медсестра, которая, чтобы повеселить Кейт, заплетала ее волосы в косички, похожие на шелковистые ряды кукурузных зерен, измеряет пациентке температуру и поворачивается ко мне:

– Сара, теперь можете вздохнуть.

Личико Кейт кажется таким маленьким и белым, как те луны, которые рассматривает Брайан в своем телескопе, – спокойные, далекие, холодные. Она похожа на труп… и даже хуже, но видеть ее такой легче, чем наблюдать за страданиями бедняжки.

– Эй! – Брайан гладит меня по макушке; на другой руке у него сидит Джесс; уже почти полдень,

а мы все в пижамах – даже не подумали о том, что надо бы переодеться. – Я схожу с ним в кафе пообедать. Ты чего-нибудь хочешь?

Я качаю головой, приставляю стул поближе к кроватке Кейт и поправляю одеяло на ее ногах. Беру руку дочки и сравниваю со своей.

Глаза малютки приоткрываются. Мгновение она не понимает, где находится.

– Кейт, – шепчу я, – мама здесь. – Когда она поворачивает голову и фокусирует на мне взгляд, я подношу ее ладошку к губам и целую в самую серединку. – Ты такая храбрая, – улыбаюсь я. – Хочу вырасти и стать такой, как ты.

К моему удивлению, Кейт сильно мотает головой. Голос ее как перышко, тонкая ниточка.

– Нет, мама, – отвечает она. – Тогда ты заболеешь.

В моем первом сне жидкость из капельницы вытекает слишком быстро, и моя дочь раздувается от физраствора, как воздушный шарик. Я пытаюсь отключить катетер, но он прочно присоединен к подключичной вене. В ужасе я смотрю, как черты Кейт сглаживаются, расплываются, исчезают, пока ее лицо не превращается в белый овал, который может быть кем угодно.

Во втором сне я нахожусь в родильном доме, рожаю. Мое тело – туннель, сердце пульсирует внизу живота. Возникает сильное давление, и с молниеносным напором из меня вываливается ребенок.

– Это девочка, – широко улыбаясь, говорит акушерка и передает мне малышку.

Я отдергиваю с ее лица розовое одеяло и замираю.

– Но это не Кейт!

– Конечно нет, – соглашается акушерка. – Но она все равно ваша.

Прибывший ангел одет в костюм от «Армани» и, входя в палату, гавкает в мобильник.

– Продайте его! – распоряжается моя сестра. – Мне все равно, Питер, придется ли вам установить стойку с лимонадом в Фанейл-Холле и раздавать акции за просто так. Я сказала: продайте! – Она нажимает кнопку и протягивает ко мне руки. – Ну-ну, – сюсюкает Занни, когда я начинаю плакать. – Ты действительно решила, что я послушаюсь, раз ты велела мне не приходить?

– Но…

– Факсы. Звонки. Я могу работать из дома. Кто еще станет присматривать за Джессом?

Я переглядываюсь с Брайаном, так далеко мы не загадывали. В ответ мой муж встает и неловко обнимает Занни. Джесс бросается к ней на полной скорости.

– Вы что, усыновили какого-то мальчика, Сара? Джесс не может быть таким большим… – Она снимает Джесса с коленей и наклоняется над больничной койкой, где спит Кейт. – Могу поспорить, ты меня не помнишь, – говорит Занни, глаза ее блестят. – Но я тебя не забыла.

Все произошло так просто – мы позволили ей взять на себя ответственность за нашего сына. Занни

увлекает Джесса игрой в крестики-нолики и заставляет китайский ресторан, который не занимается доставкой еды, привезти ланч. Я сижу рядом с Кейт и наслаждаюсь уверенным спокойствием сестры. Позволяю себе притвориться, что она сможет управиться с тем, что не под силу мне.

После того как Занни увозит Джесса домой, мы с Брайаном, как упоры для книг на концах полки, с двух сторон обнимаем Кейт.

– Брайан, – шепчу я, – я тут подумала…

Он шевельнулся на своем месте:

– О чем?

Я нагибаюсь вперед, чтобы поймать его взгляд:

– О том, чтобы завести ребенка.

Брайан прищуривается:

– Боже, Сара! – Он встает и поворачивается ко мне спиной. – Иисусе!

Я тоже поднимаюсь:

– Ты не так понял.

Он смотрит на меня, каждая черточка лица напряжена от боли.

– Мы не сможем просто заменить Кейт, если она умрет.

Наша дочь переворачивается на больничной койке, шурша одеялом. Я пытаюсь представить, какой она будет в четыре года, одетой в костюм для Хеллоуина; в двенадцать лет, красящей губы помадой; в двадцать, танцующей в комнате общежития.

– Я знаю. Поэтому мы должны сделать так, чтобы этого не произошло.

Среда

Я прочту для тебя пепел, лишь попроси меня.Вгляжусь в пламя и по серым всполохам тебе погадаю,По красно-черным языкам и полосам,Определю, как разгорается огоньИ как добегает до моря его пламя.Карл Сэндберг. Огненные листы

Кэмпбелл

Все мы, я считаю, обязаны своим родителям – вопрос в том, насколько сильно? Вот какая мысль проносится у меня в голове, пока моя мать разоряется по поводу очередной любовной интрижки отца. Не в первый раз мне хочется иметь брата или сестру, хотя бы ради того, чтобы отвечать на такие телефонные звонки ранним утром раз или два в неделю, а не все семь.

– Мама, – прерываю я поток откровений, – я сомневаюсь, что ей на самом деле шестнадцать.

– Ты недооцениваешь своего отца, Кэмпбелл.

Может быть, но, кроме того, мне известно, что он федеральный судья. Он может заглядываться на школьниц, но никогда не сделает ничего противозаконного.

– Мам, я опоздаю в суд. Перезвоню тебе позже. – Я вешаю трубку прежде, чем она успевает возразить.

Ни в какой суд мне не нужно, и тем не менее. Глубоко вдохнув, я качаю головой и вижу глядящего на меня Джаджа.

– Причина сто шестая, почему собаки умнее людей, – говорю я. – Как только вы покидаете родительское гнездо, сразу рвете контакты с матерями.