Ангел-хранитель аллеи Ангелов
Шрифт:
Верховный, стоя в гуще убитых им людей, мог бы мне на это сказать:
– В моё время не понимали процесса. Не видели его глобальности.
Помолчал. Оглядел убиенных. Сказал.
– Некоторые их них считали, что тоже спасают Россию. Врали себе.
И я бы на это ответил:
– Потому я и вспоминаю прогулки вокруг Долгого озера. Заглянув в преисподнюю, разобраться в формулировках – проще: очевидно, что небо лучше всего наблюдать из ада.
Сталин усмехнулся.
А я отправился гулять.
Шапка-ушанка, вязаный шарф, чёрные валенки, шуба «искусственного» меха. Росточку во мне (домашнем мальчике) хорошо метра
До сих пор не могу забыть, как зайдя в магазин (не говоря о мясе и колбасе, молочных продуктах и овощах) я мог выбрать ананас из целой груды в углу на полу, словно бы из настоящей горы грязного картофеля… Я вырос в тепличных условиях: хорошее советское образование, доступная библиотека, интернационализм в воспитании.
А вот (когда я выходил из тёплого сытого города) – начинался ледяной ад.
Не скажу, что я отправлялся в этот ад регулярно. Но раза три или четыре за мою жизнь на Крайнем Севере я совершал такие вояжи. Не думаю, что и мой герой (Иосиф Сталин) постоянно противостоял призракам своих жертв: есть пределы человеческой оболочки – сколь бы высокие задачи не наполняли этот сосуд смыслом.
В ледяном аду – даже Долгое озеро казалось живым: только чувством долга возможно было нам, искусственно воспитанным в атеизме, противостоять преисподней. «Хорошо» было Иоанну Васильевичу IV противостоять призракам: блестяще богословски образованный и истово верующий, он заранее знал, что преисподняя нечего с ним не может поделать без его согласия.
Стоит только совладать со страхом.
Сложней – мне говорить о верующем человеке Сталине. Можно усомниться в полноте его богословских познаний, но личная его библиотека с 16000 тысячами томов (цифра по памяти, могу ошибиться), испещрённых карандашными пометками, говорит о его образованности многое.
«Говоря о роли книги в жизни И.В. Сталина, даже антисталинист Д. Волкогонов вынужден был признать: «При огромной загруженности Сталин весьма много работал над повышением своего интеллектуального уровня». Библиотека ему была нужна сугубо для дела, для текущей работы, справок, информации. Но не только! Для отдыха – тоже. И здесь почётное место отводилось классике – русской и зарубежной
В мае 1925 года, поручая своему помощнику Ивану Павловичу Товстухе заняться пополнением его личной библиотеки, Иосиф Виссарионович Сталин тут же сел за стол и почти без раздумий, в течение 10–15 минут, написал простым карандашом на листе бумаги из ученической тетради буквально следующее:
«Записка библиотекарю. Мой совет (и просьба):
1. Склассифицировать книги не по авторам, а по вопросам: а) философия; б) психология; в) социология; г) политэкономия; д) финансы; е) промышленность; ж) сельское хозяйство; з) кооперация; и) русская история; к) история других стран; л) дипломатия; м) внешняя и внутренняя торговля; н) военное дело; о) национальный вопрос; п) съезды и конференции (а также резолюции), партийные, коминтерновские и иные (без декретов и кодексов законов); р) положение рабочих; с) положение крестьян; т) комсомол (всё, что имеется в отдельных изданиях о комсомоле); у) история революций в других странах; ф) о 1905 годе; х) о Февральской революции 1917 года; ц) об Октябрьской революции 1917 года; ч) о Ленине и ленинизме; ш) история РКП и Интернационала; щ) о дискуссиях в РКП (статьи, брошюры); щ-1) профсоюзы; щ-2) беллетристика; щ-3) худ. критика; щ-4) журналы политические;
2. Из этой классификации изъять книги (расположить отдельно): а) Ленина (отдельно), б) Маркса (-), в) Энгельса (—), г) Каутского (-), д) Плеханова (-), е) Троцкого (-), ж) Бухарина (—), з) Зиновьева (-), и) Каменева (—), к) Лафарга (—), л) Люксембург (—), м) Радека (—)
3. Все остальные склассифицировать по авторам (исключив из классификации и отложив в сторону: учебники всякие, мелкие журналы, антирелигиозную макулатуру и т. п.).
29. V. 25 г. И. Сталин»
Сохранилось воспоминание вдовы С.М. Кирова, который тоже был большим книголюбом, о том, что она как-то предложила пригласить библиотекаря для систематизации их библиотеки. На что Сергей Миронович отреагировал так: «Жена товарища Сталина тоже как-то пригласила библиотекаря, который по всем правилам библиотечной техники разложил книги. А потом товарищ Сталин не мог найти без каталога ни одной книги и снова всё переставил по-своему.» (Сеть)
Так, собственно, происходит и в детстве: каждый из нас расставляет этот мир «по полкам» в соответствии со своими силами. Вот и сейчас (вступив в загробный – чего уж там скрывать? – мир) Сталин занялся расставлением по полкам всех предъявлявших ему претензии призраков…
Да если бы и не занялся! Сам факт отношения к своему мышлению наглядно продемонстрирован на примере записки о библиотеке.
Собственно, отправляясь вокруг Долгого озера, я (тоже) принимал этот провал в преисподнюю за некую точку отсчёта, вокруг которой можно будет формировать свою библиотеку.
Другое дело, что я (тогдашний) – не мог бы этого процесса сформулировать. Происходило всё – из внутренней пустоты: в неё из серого норильского неба приходили неосознаваемые порывы (прозрения ли, или просто злая пурга), и я интуитивно принимал желание за решение.
Даже слова ещё такого не зная тогда: «интуитивно».
Сначала я шёл по отвалам железнодорожного полотна. Потом берег начинал изгибаться, и вот там (насколько помню) начинался трубопровод ТеплоЭнергоЦентали. Я взбирался на трубу, покрытую гудроном и рубероидом. Так идти получалось гораздо более браво, вышагивалось быстрее.
Постепенно труба поднималась над почвой. Фонтаны давно закончились, ещё в самом начале. Только от трубы под ногами шло тепло, вокруг была стужа. Труба поднималась настолько, что падение с её высоты становилось вовсе опасно.
Один раз (насколько помню) труба зашла над водой, и лёт там (глубоко внизу) оказался окрашен в ярко-изумрудный цвет.
Какая-то примесь от производства? Не знаю. Скоро я уже был на правой стороне озера (если смотреть от города). Движение оказывалось достаточно однообразным и где-то даже не вполне осмысленным. Не следовало пугаться высоты, следовало сохранять равновесие.
Всё.
Согласитесь: это как с плотью (если плоть – в пути). От эмбриона к родам, от младенчества и отрочества к юности с молодостью к зрелости и старости… И здесь я ещё раз посмотрел на призраков, обступивших Верховного.
Никто из них не был отмечен настоящей печатью (печалью) возраста.
И здесь я посмотрел на самого Верховного, которого не могли коснуться «его» призраки. «Как и каким образом формировались его черты характера? Откуда у него жажда к чтению книг? И знания в области естественных наук? Трепетное отношение к литературе и искусству? Жесткость к людям, в том числе и к своим соратникам? Неприятие роскоши и стремление к спартанскому образу жизни?