Ангел из пробирки
Шрифт:
Темнота не была абсолютной, поэтому Ариэль ответил:
— Да, Гелена, кое-что вижу.
— Комод видишь? Возьми в верхнем ящике свечи и спички. Знаешь, что это такое?
— Читал.
— Отлично. Там сверху два подсвечника. Поставь и зажги хотя бы одну свечу. Тогда я тоже всё увижу и мы устроим освещение.
Ариэль покорно выполнил распоряжение хозяйки. Как только первая свеча загорелась, Гелена спрыгнула с кресла и начала расставлять свечи по всей комнате. Пояснила, хотя он не спрашивал:
— Я плохо вижу в сумерках. Говорят, в рационе не хватает витамина А. Ерунда.
— Что?
Женщина удивилась:
— Как что? Всё. Откуда ты взялся, какое отношение имеешь к моей сестре, с какой радости она тебя мне прислала и в каком качестве?
От волнения Ариэль даже забыл, что она просила не называть себя госпожой.
— Да, госпожа Гелена, я как раз и собирался вам все рассказать. Но мне нужно для этого кое-что вам показать.
— Давай, показывай.
Он поднялся, схватил со столика кейс, добыл из него белую папку и достал из кармана ключ. За это время Гелена вытащила откуда-то блюдо с цукатами и орехами и водрузила на стол рядом со своим креслом. Ариэль с поклоном протянул папку ей.
— Так, это что?
— Это мои документы. Технический паспорт, генетическая карта, сертификаты, договор дарения.
Спокойное, доброжелательное лицо женщины вдруг исказил ужас:
— Ты андроид?
Ариэль, строго говоря, не был роботом или даже биороботом, которых и называли андроидами. Но и натуральным, рождённым женщиной человеком не был тоже. По крайней мере прав у него было столько же, сколько у андроида. Без хозяина он существовать не имел права: считался угрозой и мог быть отправлен на уничтожение. Поэтому реакция Гелены его обидела и напугала.
А хоть бы и андроид! Чего хозяйка так всполошилась? Она что, наслушалась всяких бредней и боится таких, как он? Верит, что они тупые монстры? Думает, он сейчас будет ее насиловать и убивать? Только бы не завизжала или не начала плакать. В такой ситуации он не справится.
Но Гелена практически тут же взяла себя в руки. Вместо ужаса на ее лице возникла спокойная обреченность.
— Узнаю мою сестру. По-моему, ей доставляет удовольствие играть судьбами людей. Мне тоже, но я это делаю на бумаге, а она претворяет в жизнь. Парень, не волнуйся. Я в ужасе не от того, что ты андроид. Я в ужасе от выдумок Арианы. Мне только не хватает стать рабовладелицей.
С этой стороны Ариэль вопрос не рассматривал. Сейчас его волновало другое: прогонит его Гелена, когда кончится ураган, или оставит здесь? Лучше бы оставила, потому что идти ему всё равно некуда. Ни денег, ни профессии, ни нормальных, человеческих документов, которые давали бы ему хоть какие-то гражданские права, у парня не было, а без них не выжить. В лучшем случае его выловят местные власти и вернут хозяйке. В худшем — продадут какому-нибудь любителю экзотики. А Гелена ему понравилась. Она казалась безопасной.
Как бы подтолкнуть хозяйку к принятию правильного решения?
— Гелена, вы будете смотреть мои документы?
Она удивилась его
— Для тебя это очень важно? Ну, чтобы я посмотрела? Давай потом, сейчас я не в состоянии. Ты мне лучше все устно расскажешь. Во время бури все равно делать нечего.
Ариэль немного растерялся.
— Но я не знаю… Не знаю, что вам интересно.
— Всё. Если затрудняешься, буду вопросы задавать. По опыту знаю: по вопросам рассказывать легче. Итак, первый вопрос: откуда ты взялся?
Ну и вопросец. Ариэль и сам не представлял, как на него ответить. Но молчать было бы невежливо, и он начал рассказывать.
Он был результатом масштабного генетического эксперимента. Ребёнок из пробирки. Причём выращенный в ней, вернее в особом аппарате, который учёные называли между собой «искусственной маткой», от начала до конца.
С его генами предварительно поиграли. Те, кто затевал этот эксперимент, надеялись получить универсальных доноров, тех, чьи органы подходили бы сразу большому числу потенциальных реципиентов. Создать абсолютно универсального донора не удалось, но было выделено восемь линий наследственности, в которые укладывалась специфичность всего человечества. Оставалось определить, к какой именно линии относится нуждающийся в трансплантации и пересадить ему орган подходящего донора.
То, что искусственно созданных парней можно не спрашивать о согласии, а просто разбирать на запчасти, было яснее ясного. Проблему составляло то, что их нельзя было использовать сразу как родятся. Материал должен был вырасти. Именно материал: люди, не считавшиеся людьми. Для закона они вообще не существовали.
Эксперимент относился к разряду запрещённых, поэтому его производили на космической базе, по документам считавшейся заброшенной, но оборудованной по последнему слову техники.
Правда, это не относилось к условиям жизни искусственно созданных мальчиков. Их существование можно было с первого дня жизни определить словом “казарма”.
Руководство считало неправильным относиться к ним так же, к обычным детям. Они были всего лишь биологическим материалом, а не будущими людьми, поэтому поначалу их ничему, кроме гигиенических навыков, не обучали. Не учили бы и этому, если бы могли в таких условиях справиться с сохранением здоровья целой толпы мальчишек. Но любые человеческие взаимоотношения между ними и персоналом были запрещены. Поэтому поначалу мальчики отлично развивались физически, но в умственном развитии отставали. До четырёх лет никто из них даже говорить не умел.
Но затем стало ясно, что без возможности нормальной коммуникации с этим выводком человеческих зверят управлять ими не удается, а продать сразу всех значило рассекретить проект и получить на свою голову проверки и судебные иски, которые съедят на корню всю возможную в будущем прибыль.
К тому времени уже стало ясно, что продажа искусственно выращенных существ на запчасти не оправдала себя в коммерческом плане, зато оправдала в научном. На основе их клеток, которые у них регулярно брали, в специальных термостатах выращивались отдельные ткани и органы. Вот они оказались отличным, высокорентабельным товаром.