Ангел из пробирки
Шрифт:
Ждать и переживать не пришлось. Стоило Василисе послать вызов, как дежурный сразу ответил. Перепугался для начала, услышав голос хозяйки, но координаты продиктовал чётко, а затем долго извинялся, что не может сразу же направить звездолёт-заправку навстречу катеру. Ждёт транспорт, который должен вот-вот прибыть и привезти товар. Василиса его успокоила: в этом нет надобности, доберутся как-нибудь.
Дамиан, получив координаты, тут же выстроил маршрут, ввёл его в бортовой компьютер, включил автопилот и сообщил: всё в порядке, топлива и прочих ресурсов хватит. Можно отдыхать, на пути не предвидится никаких трудностей: ни блуждающих космических тел, ни метеоритных потоков, зато расстояние впечатляющее. Лететь придётся долго, часов восемь.
Затем он откинулся на спинку своего кресла, вытянул ноги и расслабился. Ариана тут же перебралась на соседнее место, выгнав оттуда Ариэля. Тот не протестовал,
Гелена огляделась: все клоны дремали или боролись со сном. Предыдущие сутки дались им непросто, поэтому теперь, когда временно их активность не требовалась, они позволили своим организмам отдохнуть.
Сама же Гели спать совсем не хотела. Она бы с удовольствием выяснила отношения с сестрой, но Ариана, держа своего Дамиана за руку, тоже дремала. Зато Василиса была бодра и полна сил, а заодно смотрела на Гелену так, что становилось ясно: хочет с ней поболтать. Гели подумала, что общение с такой незаурядной личностью в любом случае обещает быть интересным, и сделала женщине знак, что готова к разговору.
Та молча кивнула и шёпотом попросила своего Феликса поменяться с Геленой местами. Пусть мужчины спят в своём углу, а дамы в это время смогут вести занимательную беседу.
Когда Гелена и Василиса оказались на соседних креслах, то прежде, чем начинать беседу, оглянулись. Пристёгнутая к своему ложу Беранжера спала, сражённая медикаментозным сном, а Алан сидел рядом и тоже дремал, попутно держа хозяяйку за руку так, чтобы контролировать её пульс.
— Порядок, — сказала Василиса, — Слушать нас некому, можно поговорить откровенно.
Гелена подумала, что женщина хочет её о чём-то выспросить, но оказалось, что Глотова сама собирается ей изложить свои переживания и соображения. Правда, для начала она спросила:
— Ты знала об аукционе, устроенном твоей сестрой?
— Аукционе? — удивилась Гели.
— Ясно, понятия не имела. Я тоже узнала под конец, одна знакомая сообщила. Я ведь с Арианой не приятельствую, хотя знаю давно. Лет двадцать назад, когда я только начинала, она брала у меня интервью. Как, мол, пришла мне в голову такая идея и трудно ли делать бизнес одинокой женщине, не имеющей поддержки семьи. Хорошее интервью вышло, но читатели были не те: дамские издания про меня пишут как про чудо природы вроде синего трёхрогого носорога. Не из-за того, что женщина серьёзным бизнесом в космосе занялась, дамочек-то среди предпринимателей полно, а из-за того, как я выгляжу.
Гели пожала плечами.
— А как ты выглядишь? Руки-ноги вроде на месте, голова тоже.
Василиса хохотнула:
— Вот и я так думаю. Я ведь из очень простых, понимаешь? Папа с мамой на шахтах работали, на дальних планетах по контракту. Они у меня оба большие были, так я вся в них пошла: здоровая, корявая. Потом, когда мне было шестнадцать, оба погибли. На шахте, где они работали, произошёл взрыв и всех завалило. Живым не откопали никого. Мне пришлось пойти работать. По возрасту на шахту не брали, на кухне батрачила в рабочей столовой. Ты покорми такую ораву! И платили гроши, только чтобы на жильё и еду хватало. А я и принарядиться хотела, и парням нравиться. Купишь себе новую кофточку или пойдешь в парикмахерскую — и увы! В кошельке ничего. В молодости у меня не то, что на модификацию, частенько на еду денег не было. А при моих габаритах пойди не поешь! Быстро с копыт слетишь.
Если бы Гелена для одного из своих романов не исследовала жизнь на планетах, где кроме шахт ничего не было, она бы решила, что Глотова преувеличивает. Но сейчас точно знала: ещё и преуменьшает. Поэтому спросила:
— И как же ты выбралась?
— А, — махнула рукой Василиса, — Со злости. Роман у меня случился. Это у меня-то! Я для тамошних парней была и не девушка вовсе. Так, говорящий автоматический погрузчик с сиськами.
Гели хихикнула.
— А ты не смейся, — проворчала Глотова, — Такая и была. А тут новенький мастер прилетел и сразу стал меня клеить. Парень был мне под стать: такой же здоровый и не красавец. Прямо сказать — мордоворот. Но другие-то на меня и вовсе смотреть не желали. Вот я и разнежилась, сама себе сказочку сочинила про то, как его, бедного, за непривлекательную внешность все девушки обижают, а во мне он увидел родственную душу и влюбился. Вот бред-то! Потом узнала: он на спор. Его местные ребята подначили: мол, одна у нас девственница, и то потому, что страшная очень, никто не позарился. А он распетушился: я-де любую распечатаю! Ну и распечатал. Надо сказать, бросил меня не сразу, видно, сиськи-то мои ему нравились, а только когда узнал, что я беременна.
— У тебя есть дети? — удивилась Гели, — Никогда о них не слышала.
Тут же сообразила, что сказала бестактность и попыталась поправиться:
— О каждом крупном предпринимателе известно, есть ли у него семья, кто его дети, а о тебе пишут часто, но про этот аспект никогда не упоминают. Вот я и думала…
Глотова
— Двое у меня. Сын и дочка. Сын как раз тогда родился, а дочка от второго брака. Красивые оба, модифицированные. У каждого семья, дети… Только они стараются от такой мамаши держаться подальше. Стесняются, что некрасивая, что невоспитанная, что слава у мня слишком скандальная. Деньгами моими пользоваться не стесняются. Ладно, проехали. О чём мы говорили? А, про злость. Ну так вот, осталась я одна и беременная. Хорошо, что при моих габаритах это не скоро стало заметно. Только доктор сразу узнал, ну, и сказал директору шахты, к которой моя столовая была приписана. Тот мужик был неплохой, ко мне относился по-доброму. Понял, что надо мной теперь каждый встречный-поперечный станет издеваться, пожалел, дал бумагу, что я повар-профессионал и помог устроиться на грузовой транспорт до Глиссы. Там аборты делают за недорого. А я в то время была как не в себе. Беременность наложилась на горе, что меня бросили, голова совсем не соображала. Кстати, в космосе платили в разы больше, чем на шахтах, так что к Глиссе я подлетала уже при каких-никаких деньгах. Только вот на Глиссе не осталась и аборт делать передумала. Наоборот, упросила капитана взять меня в следующий рейс. А тот и рад был. Брал-то меня помощником повара, потому что свой пил уж больно крепко, а тут убедился, что я хорошо готовлю, списал пьяницу, а меня — на его место. Беременность-то тогда совсем незаметной была, он и обманулся. Знал бы — ни за что не оставил. А когда постоянный контракт со мной подписал, стало поздно назад отыгрывать.
Гели прикинула на себя жизнь Василисы и поняла, что таких героинь ещё не описывала. На фоне Глотовой все казались какими-то хлипкими, причём не физически, а морально. Василиса по-своему поняла задумчивость Гелены, похлопала её по руке и продолжила повествование.
— Ребёнка решила оставить ровно потому, что это был мой единственны шанс стать матерью. Я тогда не верила, будто кто-то ещё на меня польстится. Ну так вот. Работала я вплоть до самых родов, а до седьмого месяца никто и не догадывался, что жду ребёнка. Родила прямо на корабле здорового мальчика и продолжала работать. А пока носила да кормила, всё думала: хватит быть никем! Надо стать такой, чтобы этот папаша проклятый сам на себе волосы рвал, что меня бросил! Зря, кстати, волновалась: он через два года отдал концы, погиб в пьяной драке. Но я тогда об этом не подозревала, а отомстить, поставить его на место хотелось просто ужас как. Вариант был только один. Для модификации поздно, возраст не тот, но я и не хотела становиться красоткой. Решила стать богатой и знаменитой. А как? Хорошо, что на корабле у меня был доступ в сеть Содружества. Я часть своих заработков потратила, чтобы регулярно учиться бизнесу, и очень быстро поняла: надо выдумать такое, чего ни у кого нет. Идею про заправки я у нашего механика подцепила. Он всё жаловался, что топливные батареи только на орбитах или крупных станциях можно поменять, да и то без документов туда не суйся. А когда моему мальчику уже годик стукнул, мы прибыли на одну рекреационную планету-курорт. Там есть популярная услуга: мамы развлекаются, а за детьми специальные няньки присматривают. Вот я и решила развеяться, поехала на сафари. Проехала хрен знает сколько километров на глайдере и поняла: вот оно! По всей планете там и сям торчали станции, где не только глайдер заправишь, но можно отдохнуть, помыться, выпить кофе, купить еды и вообще посидеть в кондиционированном помещении. И никто, никто не спрашивает, откуда ты и кто ты. Плати деньги и наслаждайся! И это на планете, где населения всего ничего. А как такой сервис улучшил бы жизнь в космосе! Ну вот. Я составила бизнес-проект, стала под него искать деньги и нашла. У самых уважаемых столпов общества хватило ума понять, что мой полулегальный бизнес — золотое дно, при этом они всегда смогут дистанцироваться и если что заявить: “Я понятия об этом не имел!”
Гелена обычно путешествовала на кораблях класса “А”, которые в Василисиных услугах не нуждались, но знала, как популярны её заправки у космического народа. Она не сомневалась, что её братцы, особенно зануда Квентин, который любил порассуждать про этическую составляющую бизнеса, вложили в дело Глотовой не один миллион. Очень уж хорошо оба чуяли прибыль. Поэтому когда Василиса стала рассказывать, на каких принципах основывала свою империю, Гели не сделала ни одного замечания, просто слушала и поддакивала в нужных местах.
— Я смотрю, ты меня не осуждаешь, хотя не можешь не соображать, что я не раз нарушила законы Содружества, — заметила Василиса.
Вместо ответа Гели заметила:
— Я правильно понимаю, что семейка Ригел поучаствовала в становлении твоей сети? — Когда Глотова молча кивнула, добавила вскользь, — Осуждать предприятие, деньги которого составляют долю моего дохода, было бы глупо и недостойно. Мы, Ригелы, те ещё сволочи, но не лицемеры. Да и законы Содружества… Сегодня они одни, завтра другие, их можно переписать под веяния времени, но вот законы совести не меняются.