Ангел Любви. Часть 3
Шрифт:
— Да мало ли, что он сказал. Сейчас я узнаю правду.
— Он не дает прочесть свои мысли, потому что они еще черней слов. Отойди в сторону или я оттащу тебя. Он недостоин твоей защиты.
— Викрам, я тебе приказываю остановиться. Если не угомонишься, то ударю на поражение.
Властным тоном Лаки подчеркнула, что он обязан подчиниться. Только в исключительных случаях она напоминала братьям о своем статусе наследницы главы клана. Сейчас был именно такой случай.
Викрам молча рванулся к ней, намереваясь оттащить от Стивена, и сразу получил удар такой силы, что сложился пополам, ему казалось, что он умрет прямо на этом месте. В пылу
Задыхаясь от боли и глубочайшего разочарования, он с трудом выдохнул:
— Ты, моя любимая сестра, хотела убить меня из-за этого подонка.
— Если бы хотела, то убила бы. Тебе больно от одного удара, а Стивену ты наносил их, не считая, забыв при этом, что для него я тоже любимая сестра. Ты десять лет называл его братом, а сейчас готов убить из-за девчонки, которую знаешь какие-то пять месяцев.
— Эта девчонка — моя сестра, я буду защищать ее от всех, как всегда защищаю и тебя, тоже свою сестру!
Стиснув зубы, так, что они заскрипели, тяжело дыша от ярости, он отошел от неподвижного и наконец, замолчавшего Стивена. Лаки склонилась над братом, осторожно перевернула его на спину и опустилась на колени. Положив правую руку на его голую грудь, левой она легонько гладила по голове.
— Что же ты творишь? Зачем убиваешь себя, да еще руками Вика? Как же нам потом с этим жить? За что ты так с нами, ведь мы же десять лет вместе, и в радости, и в горе. Почему ты загнал себя в угол, а не доверился нам?
— О некоторых вещах стыдно рассказывать даже брату, не то, что сестре, — еле слышно прошептал Стивен. — Я потерял свою любовь, сестренка.
— Я тоже потеряла свою любовь, братик. Но надо жить дальше, и хотя бы попытаться стать счастливыми. А если уж отдавать жизнь, то в битве с врагом, о чем мы поклялись три года назад.
Она встала, подошла к столу и достала свой ящик с настойками и примочками. Затем аккуратно вытерла кровь с лица брата и осторожно провела руками вдоль его тела, проверяя, какие травмы нанес ему Вик.
— Нечего, мой дорогой, у тебя бывало и похуже, — успокоила она Стивена, вливая ему в рот внушительную порцию обезболивающего бальзама, от которого он сразу погрузился в глубокий сон. — Прорвемся, брат.
Вик с хмурым видом наблюдал за ее действиями, недовольно поджимая губы.
— Почему ты так его жалеешь? Как женщина и сестра Стаси, ты обязана принять ее сторону.
— Меня всегда удивлял мужской двойной стандарт, — язвительно ответила Лаки. — В тебе сейчас возмущенно заговорил голос крови, и ты бросился на защиту сестры, о которой и не узнал бы, если бы я не рассказала. Сразу стал защитником своей маленькой сестренки, и ничего, что ее муж — твой брат, с которым вы через многое прошли, и не раз спасали друг друга. Ты даже разбираться не стал. А может, это твоя драгоценная Стася виновата в конфликте? Почему-то ты и на минуту не задумался над этим.
Вик напряженно молчал, не зная, что ответить, а Лаки продолжила:
— Поверь на слово, он ничего не сделал такого, за что следовало бы убить. Обычные супружеские игры, думаю, что Антэн и Криста часто такие практикуют. Только они обычные для
Лаки неторопливо пересказывала мысли Стивена, услышанные ею, но Вик лишь скептически кривил губы.
— Он убежденный, что последняя ночь многое изменила в их отношениях, на крыльях несется домой, радостно вбегает в комнату, но там поджидает не жена, а Антэн, который рассказывает ему об обратной стороне его семейной жизни. Оказывается, жена панически боится их постельных игр, и во время секса всхлипывает не от страсти, а от стыда и отвращения к его ласкам. А ночь, которую Стивен посчитал самой лучшей, для нее стала вершиной унижения.
— Значит, этот мерзавец заставил ее… заставил сделать ему… — гневно вспыхнул Викрам и тотчас же замолчал. Он не мог произнести это слово при своей сестре.
— Минет, Вик, — вкрадчиво подсказала Лаки, глядя прямо ему в глаза. — Ведь именно так называется твой любимый «десерт».
Вик побагровел одновременно и от смущения, и от негодования. Сестры не должны говорить братьям подобные вещи. Глаза его забегали, он стыдился смотреть ей в лицо и разозлился из-за этого еще больше. А Лаки продолжила его шокировать.
— И ты еще смеешь осуждать его? А сколько раз ты хвастался ему, что разведешь на это любую девчонку, даже впервые увидевшую голого парня, и что еще не родилась та, которая тебе откажет? И ведь, действительно, никто не отказывал. А какие интересные истории я слышала от твоих подружек. Что ты там обычно вешаешь им на уши? «Детка, открой шире ротик, и ты получишь наслаждение, оценить которое может только настоящая женщина». Или вот еще: «Твоя кожа станет такой бархатной», — ну, это для дурочек с проблемами кожи, а для…
— Хватит, Лаки, ты переступаешь уже всякие границы! — зарычал Викрам. — Прекрати выворачивать наизнанку мою интимную жизнь! Эта моя жизнь! В конце концов, я — мужчина и то, что я говорю в постели, никого не касается, в том числе и тебя.
— Не касается, если это, действительно, интимная, а не выставленная на обсуждение, как в мужских, так и в женских дортуарах, жизнь. Прости, что на миг забыла правила двойного стандарта, по которым сестра не то, что говорить брату, а даже знать таких слов не должна. Вот она твоя мораль: «Чужую сестру совращать можно, а мою — нельзя». А чем твоя Стася лучше других? Просто ей не стали плести всякие небылицы, а честно попросили, и не какой-то там «наездник», а собственный муж. Так почему бы твоей сестре не иметь бархатную кожу, и как настоящей женщине не получить райское наслаждение, удовлетворяя своего мужа? А не понравилось бы ей в первый раз, так понравилось бы во второй, в третий или в какой-то там очередной раз, как ты обычно обещаешь. А ты чуть не убил его за это!