Ангел любви
Шрифт:
Лилит тронула Адама за локоть и чуть слышно спросила:
— А кем бы вы хотели меня видеть, мистер Данрейвен?
Данрейвен ничего не ответил. Его глаза не отрывались от Лилит. У нее тревожно
забилось сердце. С легкой усмешкой она подхватила обоих мужчин под руки.
— Не пора ли нам ехать? Честное слово, я еще никогда не была на маскараде и не
хотела бы опаздывать!
Экипаж, чуть поскрипывая рессорами, мягко поплыл по уже погружавшимся в темноту
улицам. В открытое
деревьев. Иногда из какого-нибудь кафе или ресторана слышались звуки музыки. Лилит
чувствовала, как у нее дрожат от волнения колени. Сейчас начнется великосветский бал. И
одновременно закончится ее...
Оба они — Лилит и Чарльз — почувствовали напряженное состояние Данрейвена,
сразу же сделавшее воцарившееся в экипаже молчание гнетущим. Чтобы как-то разрядить
атмосферу, Чарльз сказал:
— Благодарю тебя, Адам, за разрешение сесть на заднее сиденье. Здесь так удобно.
Качаешься, как на корабле. Вот-вот заснешь!
— А вы не боитесь морской болезни, Чарльз? — задорно воскликнула Лилит. — Не
пожелала бы вам испытать такое удовольствие!
— Вы говорите это на основании собственного опыта, мэм? — со злой насмешкой в
голосе вдруг отреагировал на шутку Лилит Данрейвен.
От неожиданности она растерялась.
— Я... Нет, мне просто довелось об этом читать.
— Что касается меня, то я дрожу от ужаса при одной мысли о морском путешествии, —
вновь сделал попытку пошутить Чарльз. — Предпочитаю путешествовать, сидя в кресле у
книжной полки. Мы с вами в этом отношении — союзники, Лилит, ведь правда? Пока
некоторые отважные мореплаватели бороздят моря и океаны, мы спокойно рассуждаем о
жизни островитян Тихого океана, греясь дома у камина.
— Чьего камина? Своего или моего? — с металлом в голосе спросил Данрейвен. —
Откровенно говоря, я не хотел бы стать рогоносцем в собственном доме!
Чарльз воззрился на него с неподдельным изумлением.
— О чем ты, Адам? Помилуй, у меня и в мыслях не было...
В этот момент экипаж остановился, и кебмен торжественно объявил:
— Мы приехали, господа! Желаю вам хорошо провести время.
Никак не реагируя на оправдания Чарльза, Данрейвен встал и, открыв дверь экипажа,
односложно сказал:
— Выходим.
Лилит, возмущенная его поведением, тронула Чарльза за руку:
— Не обращайте внимания. Вы не сделали ничего дурного. У мистера Адама сегодня
плохое настроение. Вот он и кидается на всех. Это скоро пройдет. Обещаю вам. Увидите!
Все трое поднялись по ступеням парадного входа в особняк лорда Уимберли. Одетый в
белоснежную ливрею слуга взял у мужчин плащи и трости. А Лилит задержалась
несколько секунд перед зеркалом. Увидев у себя за спиной Данрейвена, она попросила:
— Адам, снимите с меня накидку.
Данрейвен молча склонил голову, и Лилит почувствовала прикосновение его рук к
своим плечам.
Улыбнувшись, она решительно подняла с лица вуаль и повернулась к нему.
Данрейвен отшатнулся. Его голова дернулась. Он поднял обе руки, как бы защищаясь
от наваждения. И замер в этой позе. Живыми остались одни глаза. Но постепенно его лицо
стало принимать осмысленное выражение, брови изумленно изогнулись:
— Ли... — потом сделал вдох и докончил: — ли!
Она смотрела на него с нежностью, любовью, обожанием. Еще мгновение, и бросилась
бы ему в объятия. Но...
— Едем отсюда! — вдруг резко сказал Данрейвен.
И, взяв Лилит под руку, грубо потащил ее к выходу. Ошеломленный слуга с тростью и
плащом в руках побежал вслед за ними. У дверей Лилит нагнулась, чтобы поднять упавшую
вуаль, но Адам не дал ей этого сделать.
— Оставь!
Из толпы гостей выскочил Чарльз и, взглянув в лицо Лилит, застыл на месте.
Данрейвен обернулся к нему:
— Чарльз! Счастливого тебе времяпрепровождения. А мы — поехали!
В экипаже они не сказали друг другу ни слова. Лилит с тоской смотрела в окно и
думала, что теперь он возненавидит ее навсегда!
Нарота помог хозяину раздеться. Впервые увидев Лилит без вуали, слуга удивленно
посмотрел на нее, но и только. Хороший слуга должен знать только то, что ему положено, и
не проявлять любопытства. Эту заповедь он усвоил давно.
Данрейвен пошел наверх, бросив через плечо:
— Я буду в библиотеке. Меня не беспокоить!
Лилит не поняла: а что же она? Должна идти к себе в комнату и отныне сидеть на хлебе
и воде?
Наверху хлопнула дверь, и Данрейвен, спустившись в холл, подошел к Лилит, так и не
снявшей накидку, и молча предложил ей руку. После чего она поднялась вместе с ним в
библиотеку.
— Вы ждете, что я брошусь к вашим ногам и буду молить о прощении? — спросила
Лилит, как только они уселись за столом друг против друга.
Она почувствовала, как к горлу подступает икота.
— Я только хочу услышать правду, — ответил Данрейвен.
— С чего прикажете начать?
— С самого начала.
С самого начала... То есть с семнадцати лет, когда, читая письма отца, она навсегда
полюбила этого человека? Но так ли необходимо это рассказывать?
Хотя что-то подсказывало — необходимо!
Лилит устало вздохнула, откинулась на спинку кресла, сдунула со лба прядь волос и