Ангел на метле
Шрифт:
– Может, и так, – пожала плечами Ада Марковна. – Но с Аней по-иному вышло, ее из больницы умирать выписали. Слегла она дома, денег у нее пшик, а от государства помощи не дождешься, хоть и пашешь на него всю жизнь, ни копейки лишней в случае болезни не заплатят. Вот тогда Аня принялась во всякие фонды прошения писать, но никто ей не ответил. И тут я ей подсказала: «Найми медсестру с постоянным проживанием, чтобы около тебя неотлучно сидела».
Аня тогда даже засмеялась: «Спасибо, – говорит, – Ада Марковна, совет замечательный, но невыполнимый. Уход хороших денег стоит, а я нищая, помирать в одиночестве придется, стакан воды подать некому».
Ада
– Тут я возразила: «Нет, Анечка, ты богатством владеешь, квартирой хорошей, с обстановкой. Нужна она тебе на том свете? Нет! Вот и завещай медсестре за уход!» Знаете, что потом случилось?
– Даже не догадываюсь.
Ада Марковна оперлась ладонями о стол и привстала со стула.
– Она как зарыдает! Слезы потоком, я на кухню за водой, ругаю себя на все корки, принеслась назад, сую ей стакан и говорю: «Прости меня, дуру старую, сглупа ляпнула. Ты еще сто лет проживешь, я завтра в Красный Крест побегу, или как организация теперь называется, и для тебя отличный уход вытребую!» А она! О господи!
Ада Марковна обвалилась на стул, прижала к груди ладонь и зашептала:
– Такое сказанула! Кровь в жилах стынет! Знаете что?
– Теряюсь в догадках!
Пожилая дама покраснела:
– Смотрит на меня в упор и бормочет: «Адочка Марковна, милая, помогите. Светочка жива!»
Я покачал головой:
– Невероятно.
– Дальше еще круче, – перешла на современный сленг бабуля, – такое выяснилось! Оказывается… Нет, вы не поверите!
– Жизнь порой подбрасывает удивительные сюжеты, я ничему не удивлюсь, – я решил подтолкнуть собеседницу к откровенности.
Ада Марковна откинулась на спинку стула и сложила руки на животе.
– Нет, голубчик, история Анечки будет посильней «Фауста» Гете. У вас есть время послушать?
Глава 30
В каждой семье имеются свои секреты, о которых предпочитают не рассказывать посторонним. Сложно прожить жизнь и ни разу не совершить ничего плохого, только мера этого «плохого» разная. Я очень хорошо помню, как на заре перестройки отец одного из моих приятелей, очень пожилой человек, отправился в архив, чтобы узнать: кто же в конце тридцатых годов двадцатого века написал донос, по которому его, тогда совсем молодого парня, загнали в лагерь. Не знаю, возможно ли беспрепятственно получить подобные сведения сегодня, но на волне очумевшей демократии к папкам с делами допускали легко. Домой старик вернулся в предынфарктном состоянии. Негодяем оказался его лучший друг, захотевший сделать карьеру. И вот что интересно, дружба продолжалась и потом, после реабилитации. Ни разу отец моего приятеля и его жена не проговорились, сохранили тайну предательства до своей кончины.
В семье Рогожиных тоже имелся свой скелет в шкафу.
Мать Иосифа терпеть не могла Светлану, ей не нравилось, что единственный сын, столько лет живший холостяком, вдруг пошел в загс с женщиной, у которой имелась дочь. Старуха была хитра, к Анне она особо не приматывалась, понимала, что Иосиф может разозлиться на нее. А вот к внучке Светлане она придиралась по полной программе, причем делала это очень хитро, прикидывалась заботливой бабушкой. Замечания сыпались из гарпии, как горох из дырявого мешка, кстати, часть упреков была справедливой. Света не являлась образцом примерного поведения. «Не носи мини-юбку зимой», «Не бегай по вечерам
Света, не выдержав прессинга, пожаловалась маме, но Аня неожиданно встала на сторону свекрови.
– Вера Ивановна тебе добра желает, – сказала Аня, – потом спасибо ей скажешь.
Старуха, почувствовав поддержку невестки, окончательно распоясалась и начала рыться у внучки в вещах и ябедничать сыну:
– Ой, присматривайте за девкой, она нехорошим занимается! Откуда у нее новые колготки? А пудреница? Мы ей денег на это не давали, где взяла?
Подстегнутый матерью Иосиф устраивал падчерице допросы и выжимал из нее правду: колготки она стащила у подруги, а пудреницу сперла в магазине.
– Ой, беда, – шипела Вера Ивановна, демонстративно запирая в секретер коробочку с «хозяйственными» деньгами, – воровка растет! Нахлебаемся мы с ней! Наездимся на зону! Наплачемся!
В семье каждый день вспыхивали скандалы, старуха обвиняла Свету во всех смертных грехах, та не выдерживала и орала на бабку, последняя демонстративно валилась на диван, и перепуганный Иосиф вызывал «Скорую». В конечном итоге хуже всех приходилось Анне, с одной стороны, на нее нападала дочь, кричавшая: «Зачем ты вышла замуж? Мы хорошо раньше жили, а теперь эти в нашей квартире поселились и меня мучают», с другой – на жену наседал Иосиф.
– Приструни девчонку, – кипел супруг, – у моей мамы инфаркт случиться может.
Ситуация достигла апогея в год, когда Света перешла в одиннадцатый класс. В середине сентября школьница подцепила грипп и была отпущена домой с уроков. Девочка вошла в квартиру, направилась в ванную помыть руки и не удержала протяжного вздоха: в небольшом помещении стояла старуха с тазом только что выстиранных шмоток. Увидав «внучку», бабуля моментально принялась занудничать:
– Пришла уже? Чего так рано?
Света молча включила воду и взяла мыло.
Вера Ивановна влезла на табуретку, начала развешивать постирушку, но рта не закрывала.
– Прогуливаешь занятия? Все матери расскажу.
– Отстань, – процедила Света, – я заболела.
– Небось тошнит, – вдруг заботливо осведомилась бабка, – и голова кружится?
– Нехорошо мне, – согласилась школьница, – а температуры нет. Интересно, что за зараза?
– А то ты не знаешь, – засопела Вера Ивановна, расправляя на веревке ночную рубашку, – хватит белой лебедью прикидываться. Все вечером Аньке сообщу, ты нас опозорила! Хорошо, что нынче двери дегтем не мажут! Развратница.
– Да заткнись ты! – вяло отбивалась Света.
– Нет, – злорадно засмеялась ведьма, – я видела в бачке твои трусы, поняла, чем ты занималась, его имя знаю! С Сергеем Зарицким трахаешься, а то, что он женат, тебя не останавливает?
Света ахнула, ну каким образом ведьма узнала правду про нее и соседа? Даже если мерзостная старушенция изучила ее нижнее белье и сообразила, что Света уже не девушка, то ведь фамилия любовника на трусишках не написана!
– Притихла! – злорадно воскликнула Вера Ивановна. – Хотя сказать тебе нечего. А вот у меня целая речь заготовлена. Сначала Аня и Йося новость услышат, потом я к жене Сергея пойду, ну и в милицию рвану. Дело-то подсудное, «совращение малолетних» называется. Зарицкому сороковник стукнул, а тебе восемнадцати нет. Я от участкового не отстану, пока вас не посадят.