Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо
Шрифт:
После этого случая карьера у Ласкирёва пошла как-то не так, замедлилась, и начала петлять. В высшую партийную школу он так и не попал, должно быть подгадил злодей Свистков. Как только Ласкирёв сделался членом партии, его перевели работать в заводскую многотиражку. Там он не прижился, и проработал всего три месяца, но, благодаря тому же Коновалову, проявил себя в качестве журналиста. Его статья понравилась будущему тестю, и он, наконец, дал добро на свадьбу с Люсей. А уж после свадьбы он получил должность в заводоуправлении, и в дальнейшем укоренился в системе профсоюзов.
А Федя Пышечкин кончил плохо. Он не мог жить без политики, и через некоторое время стал диссидентом. Причём не банальным антисоветчиком, а диссидентом особого рода – «Подпольным комсомольцем». Сейчас про такую экзотику даже в интернете упоминаний не найти, но в своё время такие группы были, хотя
Глава VII. Костюм
Дядя Коля, подобно бабушке Фросе, учёность не жаловал, а чтение книжек считал пустым занятием. Бывало, он говорил:
– Ну чего ты Родька в книжки пялишься? Глянь, какая погода! Такие девушки ходят, что пальчики оближешь, а ты как монах в четырёх стенах засел. Книжки на пенсии будем читать.
Родион ему говорил, что девушка у него есть, но он встречается с ней только вечерами. А дружить сразу с несколькими, как это делали некоторые Дон Жуаны, вроде Виталика Горшкова из тридцать восьмой комнаты, он не хотел.
С этой девушкой Родион познакомился в нарсуде, куда его вызвали свидетелем по делу метательницы цветочного горшка. В ожидании начала процесса он примостился в коридоре на скамейку рядом с худенькой шатенкой примерно одного с ним возраста. Девушка заговорила первая, и они познакомились. Её тоже звали Таней. Это после Родион начнёт их избегать, а в ту пору он ещё не придавал значения этому имени. Как-то так получалось, что все девушки по имени Таня, которые встречались ему на жизненном пути, оказывались преданными папиными дочками, и это обстоятельство тем или иным образом приводило к разрыву отношений.
Не вдаваясь в подробности, он в двух словах объяснил, что является свидетелем того, как гражданка покалечила милиционера цветочным горшком. Таня пришла в восторг от поступка этой гражданки, что сильно его удивило. Но из её дальнейшего рассказа всё стало ясно.
Танин отец на дух не переносил милиционеров, и желал им всяческих несчастий. Таня всегда была на стороне отца, и разделяла его взгляды на жизнь. А в отношении милиции у них наблюдалось полное единомыслие. Началось это два года назад, когда Танина мать бросила семью, и ушла жить к милиционеру. Танин отец работал на крупной нефтебазе главным бухгалтером, но, несмотря на его высокую должность, капитан из особо ненавистной службы ОБХСС увёл у него жену. Недобрые чувства отец с дочерью перенесли с капитана на всех людей в милицейской форме. Эти два года Танин папа не давал бывшей жене развода из вредности, но недавно она сообщила ему, что беременна, и если он не даст согласия на развод, то она будет вынуждена записать его отцом будущего ребёнка. Время шуток закончилось, и Танин отец срочно организовал бракоразводный процесс, который в данный момент и происходил в судебном зале. Таня не хотела видеть мать предательницу, и ждала результата в коридоре. Суд был недолгим, и вскоре из зала вышла стройная женщина в сопровождении капитана милиции. Не глядя по сторонам, они прошествовали на выход. Таня презрительно скривилась. Затем появился её отец. Ему было около сорока лет, но солидная полнота и массивная оправа очков делали его старше. Таня вскочила с места, и рассказала отцу, что сейчас будут судить выдающуюся женщину, которая при всяком удобном случае глушит милиционеров цветочными горшками. Отца восхитили такие высокие душевные порывы этой буфетчицы, и он решил остаться посмотреть на героиню. Татьяна куда-то торопилась. Она дала Родиону свой телефон и быстро ушла.
Судья была полной женщиной лет сорока. Было заметно, что она сочувственно относится к подсудимой буфетчице, одинокой женщине своих лет. Возможно из женской солидарности. После вызова судья задала Родиону всего один вопрос, видел ли он, как подсудимая бросала горшок. Родион честно ответил, что не видел, и его тут же отправили на место. У него было, что сказать по этому поводу, но судья оборвала речь на полуслове,
Забегая вперёд, надо сказать, что после суда он познакомился с этой буфетчицей, и в скором времени они поженились. Она забросит буфетное дело, и начнёт работать кассиром нефтебазы. По этому поводу Родион сказал:
– Вот вам и точка бифуркации! Кто бы мог подумать, что какой-то ничтожный плевок в окно породит такую сложную цепь следствий. Ведь если бы не он, то эти люди вообще никогда в своей жизни не встретились бы.
А вечером он позвонил Тане, и они начали встречаться. По большому счёту Таня красавицей не была. Даже хорошенькой её было не назвать, но ведь она была городской девушкой, ухоженной и приодетой. В её уверенных движениях, иронично изогнутой брови, разговорных интонациях и прочих манерах присутствовал кураж, свойственный потомственной горожанке. Рядом с нею Коновалов просто-напросто робел. Причина была в его более чем скромной одежде. Именно поэтому он старался встречаться с ней вечерами, потому что днём рядом с Таней выглядел голодранцем. Родион не водил её на пляж, потому что у него не было приличных плавок, а купаться в семейных трусах он стеснялся. На ту пору Коновалов ещё не разузнал про места, где можно было купить хорошие вещи. А в обычных магазинах никаких плавок не продавалось вообще. Однажды в главном универмаге он попал на крючок одной мошеннице. Восточного типа женщина прикинулась спекулянткой, работающей в этом же магазине, и приторговывавшей импортом с рук. Вряд ли Родион клюнул бы на что-то другое, но когда услышал от неё слово «плавки», то утратил здравый смысл, и пошёл вслед за тёткой в укромное место возле лестницы на второй этаж. По шпионски озираясь, лукавая торговка открыла сумку, и показала Родиону красиво упакованные в целлофан изделия. Плавки были из чёрного материала с разноцветным пояском. Внешне пакеты выглядели очень стильно. Родиона смутила непомерная цена – пятнадцать рублей, но женщина сказала, как отрезала:
– А ты, что думал? Это же импорт! Японский поролон!
Родиону показалось странным использование поролона в качестве материала для плавок, но ему так хотелось их купить, что он силой воли отмёл всякого рода сомнения, и приобрёл вожделенный предмет. В конце концов, поролон был не абы каким, а японским. Родион отложил все дела, завернул приобретение в газету, и отправился домой примерять обновку. Там его ожидало великое разочарование. Плавки оказались сшиты домашним способом из обрезков простой майки чёрного цвета размером на пятилетнего ребёнка. Над Родионом потешались дня три, и ещё долго звали «Японским Поролоном». Не смеялся один Горшок, то есть Виталик Горшков из комнаты Жоры Хана. Он вообще редко улыбался. На следующий день он познакомил Родиона с двумя настоящими спекулянтами, которые включили его в число своих клиентов. Переплату за товары они брали вполне терпимую. С той поры Родион подружился с Горшком. А этот случай стал ему уроком, и больше на таких делах он не попадался.
При всём этом Таню Родионова одежда нисколько не смущала. Да, одет юноша простенько и без шика. Но рубашка у него всегда чистенькая, брюки наглажены, а туфли начищены. Таня замечала его робость, и подбадривала словами: – «Главное, что ты не милиционер». Она часто злилась на Родиона за его нерешительность, но время работало на неё.
И вот настал великий день. Родион скопил денег, и заказал первый в своей жизни костюм в ателье второго разряда. Хотел в первом разряде, но мудрый дядя Коля отсоветовал:
– Первый разряд уже на высоте, им стараться нет нужды, и поэтому могут сшить абы как. А второразрядники ещё только лезут наверх, им репутация нужна, а поэтому сошьют хорошо.
Готовый костюм стоил значительно дешевле, но швейные фабрики почему-то не любили длинноногих парней выше среднего роста, поэтому магазины были забиты швейными изделиями для невысоких толстячков. По этой причине, несмотря на пропорциональное сложение, Родион долгие годы был вынужден шить себе брюки в ателье.
Костюм строгого покроя с некоторыми модными деталями получился на славу. Родион сразу почувствовал себя в нём человеком, и обрёл уверенность. Однако с появлением костюма начались связанные с ним всякого рода неприятности. А если быть точным, то они начались от одного только упоминания о нём. Но пусть об этом рассказывает сам Родион.