Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо

Бедрянец Александр

В Ростове я обзавёлся немалым количеством приятелей и знакомых на работе, в общежитии, и в других местах. Рассказы обо всём подряд не втиснутся ни в одну книгу, поэтому я коснусь только случаев по затронутой теме, но общий фон тоже важен.

Обосновавшись в городе, я понял, что свою провинциальность и деревенские навыки общения надо забывать, и учиться городской культуре. Поэтому вначале я предпочитал помалкивать, и вести себя как можно скромнее. Впрочем, я и раньше не любил выпендриваться. Вероятно, первое время я немного комплексовал, но времени на самоанализ не было. Городская жизнь захватила, и закрутила.

В общежитии обретался разный народ. Порою это

были весьма колоритные личности разных возрастов, вплоть до пенсионного. На мякине меня провести было уже трудно, но я ещё был доверчив, и поддавался манипулированию. Ребята быстро меня вычислили, и иногда беззлобно подшучивали надо мной. Я воспринимал эти шутки как уроки. Было много отслуживших парней, и я с замиранием сердца слушал их рассказы об армии. Позже мне стало ясно, что они здорово врали, но тогда, слушая эти басни, мне очень захотелось служить, и я серьёзно стал готовиться к армии. Чтобы легче переносились будущие нагрузки, я три раза в неделю посещал спортивную секцию, хотя здоровье моё, и без этого было отменным. А также записался в ДОСААФ на курсы радиотелеграфистов. Кроме того был последний класс вечерней школы, плюс библиотеки и чтение. Времени было в обрез.

Я занимался вольной борьбой, но это был случайный выбор. Я ходил туда на тренировки ради поддержания спортивной формы и развития выносливости. Сейчас с этими целями посещают фитнес клубы. У меня не было тяги к чемпионству, и в соревнованиях я участвовал отбывательски. Тренер это заметил, и частенько выговаривал мне:

– Нет в тебе азарта Родион! Равнодушный ты. Месишь воздух без пользы, а ведь данные у тебя очень хорошие. Мог бы далеко пойти.

Спортивных высот я не достиг, но два приёма волей-неволей освоил, хотя и не старался.

Но человек предполагает, а бог располагает. Однажды на работе я упал с высоты, и повредил ногу. Случилось это не по моей вине, но кому от этого легче? Накол кости зажил быстро, и через две недели я уже почти не хромал. Особого значения этому случаю я не придал, на мне всё заживало как на собаке, но рентген показал какое-то нарушение в колене, и очередная призывная комиссия меня забраковала. Как потом выяснилось на полтора года. Для меня это стало потрясением. От огорчения у меня выступили слёзы, хотя я давно забыл, когда плакал в последний раз. Над моим искренним горем потешалось всё общежитие, ведь многие считали, что мне на самом деле повезло, но я их не понимал.

Однако время лечит, а иной раз быстро. Подготовку к армии за ненадобностью я забросил, и призывной энтузиазм увял.

Непригодность к службе для меня везением не являлась, но я перестал воспринимать её как несчастье, и зажил в своё удовольствие.

Работалось мне легко. Вообще-то работа на конвейере занятие нудное, поэтому для разнообразия я освоил все операции, и через полгода мог заменить любого на нашем участке. Сменный мастер Анатолий Иванович ценил меня за это, и ещё за то, что я никогда не скандалил, и работал там, куда поставят. В бригаде было много молодёжи, и со всеми я был в хороших отношениях. Но больше всего я подружился с Саней Буровым и Мишей Хохловым. Мне нравилось бывать с ними в компании, потому что хотя они и смеялись над моими промахами, но не возносились, и считали меня своим младшим товарищем. Я тоже не возносился, и, как младший член команды, при нужде становился гонцом на посылках. Саня играл на саксофоне в дворцовом ансамбле, и научил меня некоторым словам музыкантского сленга. Оказалось, что существует и такой. Но этим его таланты не ограничивались. Бывший детдомовец, циник и пройдоха, он обладал редкостным даром внушения. В нужный момент он умел делать такое выражение лица, что ему невольно хотелось

верить, а взгляд больших выразительных глаз буквально зачаровывал обывателя. Цыганки рядом с ним и не стояли.

Ребята они были из тех, кто на ходу подмётки рвёт, и, выходя с ними в город, я, как правило, попадал на цирковое представление, которые они устраивали экспромтом. Наши с Максимом шутки были детским лепетом по сравнению с их проделками. Но о самых интересных придётся умолчать, так как в той же мере они неприличны. География похождений была мало предсказуема. Чаще всего они начинались в парке Островского в пивбаре «Летучая мышь», но могло занести неведомо куда.

Ребята ценили мою сдержанность, потому что я вёл себя спокойно, удивлялся про себя, и никогда не смеялся в критические моменты. На самом деле многие Санины шутки до меня не сразу доходили. Главную роль играл Саня. Миша в унисон кивал головой, и солидно «угукал». А я был поддерживающей массовкой, и рабочим сцены. А если они по случаю напивались, то я аккуратно развозил их по домам. Поэтому они никогда не пытались угощать меня спиртным. Впрочем, у этого были и другие причины.

Диапазон проделок был широк, и мало предсказуем. Это могло быть какое-нибудь странное пари со случайным знакомым, или жульническая игра на бильярде. Пару раз использовалось моё умение играть в шахматы, но чаще всего эксплуатировалась уникальная Мишина способность выпивать невероятное количество пива. Бывая в пивных, Саня организовывал пивные соревнования на деньги, из которых Миша всегда выходил победителем. А где пиво, там и раки. Я рассказал Сане про деревенский фокус с оживающим варёным раком, и он с удовольствием включил его в свой арсенал розыгрышей. Немногие знают, что если живого рака окунуть в водку, то он краснеет, перестаёт шевелиться, и по внешнему виду становится неотличим от варёного. Но если его потом отпустить в банку с обычной водой, то красный рак на глазах зеленеет, и оживает. При хорошей подготовке этот фокус смотрится очень эффектно.

Санина фантазия была неисчерпаема. Как-то раз мы сидели на скамейке по улице Пушкинской. Из ближнего двора появилась солидная дама с собачкой. Саня тут же заговорил с нею, и убедил, что теперь породистым собакам в паспортном столе выдают такой же паспорт, как и у людей, и без него прочие собачьи документы недействительны. Дама разволновалась:

– И как это происходит?

– Обычным порядком. Берёте родословную, вместе с собачкой идёте в паспортный отдел, заполняете бланки, оплачиваете гербовый сбор, и несёте на подпись начальнику.

Дама клюнула на эту чушь, и вернулась домой за родословной. Мы незаметно пошли вслед за ней. Она явилась в паспортный стол, умудрилась заполнить бланки, оплатить сбор, и пробиться к начальнику. Шум и выяснения продолжались минут десять.

Или, вот, как-то сидим в сквере недалеко от политехникума. Саня и Миша пьют бутылочное пиво, а я лимонад. В двух метрах от нас расположилась большая группа студентов. Видимо что-то отмечали, да деньги кончились. Сидят и тоскуют. Саня, как бы, между прочим, и говорит, обращаясь к нам, но громко, чтобы всем было слышно:

– Видите, какой недогадливый студент пошёл? Не знают где бабок на портвешку раздобыть. А ведь нет ничего проще, записались бы как мы в «Дидики», и все дела. Миша степенно кивнул, а я застыл в недоумении. Один из парней заинтересовался:

– Что ещё за дидики?

– Вот! Полгорода уже в курсе, а он первый раз слышит. Подойди ближе, расскажу.

Студент подошёл, а за ним подтянулись и остальные. Глядя на них обволакивающим взором, Саня начал обработку: