Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи
Шрифт:
Никколо сказал что-то сержанту городской милиции, который охранял ворота, и с улыбкой передал ему сигару. Сержант пожал Никколо руку и заговорил в медный раструб переговорного устройства в воротах. С неожиданным артритным скрежетом дюжина деревянных створок ворот начала отъезжать назад в своих пазах. Неровное отверстие расширилось, превращаясь в круг. Одну из верхних створок заело, она торчала, словно последний зуб в челюсти старца; несмотря на то, что появился слуга и принялся с силой раскачивать створку, Никколо с Паскуале пришлось пролезать под ней, когда сержант махнул им, чтобы они входили.
Паскуале обернулся посмотреть, как ворота закрываются, гремя противовесами на цепях, которые до того, падая, прижали пружины
Палаццо было выстроено по последнему слову архитектуры, вдохновленной экстравагантными постройками римского Геркуланума. [14] Ацетиленовые лампы на тонких железных колоннах давали желтый свет, в котором трава и подстриженные кусты регулярного парка казались собственными черными тенями. Чешуйчатая каменная рыба выплевывала воду в центральный бассейн, механическая птица чирикала в золоченой клетке, вертя головкой вправо-влево, вправо-влево. Ее глазки были сделаны из рубинов, а перья из листочков покрытого узорами золота. Над парком поднималась сигнальная башня, она была выстроена на углу лоджии, гладкая каменная кладка поблескивала на фоне ночного неба. Никколо задрал голову и некоторое время смотрел на башню. Паскуале тоже посмотрел, но не увидел ничего, кроме освещенного окна, круглого, как иллюминатор корабля, красные и зеленые лампы горели на концах Т-образного сигнального крыла.
14
Геркуланум— римский город в Италии около современного Неаполя, согласно мифу был основан Гераклом. В 79 г. н. э. частично разрушен и засыпан вулканическим пеплом при извержении Везувия.
Никколо окликнул еще одного городского стражника, этот был в коротком красном плаще офицера.
— Капитан предыдущего поста, — пояснил он Паскуале, обменявшись со стражником несколькими словами. — Меньшего и нельзя было ожидать в таком деле. Он сказал мне, все произошло на верху сигнальной башни. Он проведет нас туда, если только синьор Таддеи даст разрешение.
Паскуале спросил, ощущая чуть ли не дурноту:
— А вдруг убили Рафаэля?
Никколо сделал глоток из кожаной фляги и неохотно закрутил крышку. Он уже совсем пьян, понял Паскуале, ведь он пил не останавливаясь с того момента, как они вошли в печатную мастерскую. Как человек, бродящий в тумане, с осторожностью нащупывает место для следующего шага, так и Никколо заговорил:
— О нет, разумеется, это не Рафаэль. Нет, это человек из его свиты. По имени Джулио Романо.
Паскуале помнил человека, который бросил вызов Салаи. Он сказал:
— Романо защищал Рафаэля от нападок петушка Великого Механика, как я изобразил на гравюре. Если кто-то хотел посеять ужас и отчаяние в душе Рафаэля, нет лучшего способа, чем убить его преданного друга. И если бы это был Салаи, он выбрал бы того, кто выступал против него.
— Мы не знаем, был ли это Салаи, — сказал с улыбкой Макиавелли.
— Позовите капитана, — предложил Паскуале. — Я хотя бы расскажу ему о своих соображениях.
Никколо взял Паскуале за локоть и прошептал:
— Ты здесь, чтобы зарисовать сцену, если нам удастся взглянуть на место преступления. В подобных случаях… лучше не высовываться.
—
— Синьор Аретино дает мне целую полосу, чтобы я переписал свою статью, вся первая страница моя. Точнее, наша. Ты понимаешь, что это значит, юный Паскуале? Нет, кажется, не понимаешь. Но поверь мне, это очень важно, и важно, чтобы то, что я напишу, было новостью, а не пересказом всем известных фактов. У меня для этого все есть. Если ты расскажешь свою историю мне, а только завтра стражнику, какой в том вред? Человек уже умер; если его убил Салаи, он вряд ли скроется, потому что это станет доказательством его вины. А если он все-таки сбежит, городская милиция быстро найдет его. Слушай, Паскуале. Ты оказался в грязных водах и не понимаешь этого. Я восхищен твоим желанием восстановить справедливость, но подумай: ты согласился бы умереть, если бы это спасло жизни тысячи человек?
— Это зависит от ряда обстоятельств.
— Если бы они были твоими согражданами?
— Ну, наверное.
— Ага. А если бы своей гибелью ты спас только пятьсот? Или семьдесят? Или десять? Если бы ты положил жизнь за десять человек, что хорошего ты получил бы взамен, лежа, холодный и неподвижный, пока они, в таверне, стали бы пить за тебя и есть arista? [15] Какой смысл отдавать жизнь за общее дело, если лично ты не сможешь насладиться вкусом свинины с розмарином или чем-нибудь еще?
15
Arista ( ит.) — жареная свиная спинка.
— Зато мои дети будут гордиться.
— Отличный ответ, но сомневаюсь, что у тебя есть дети.
— Ну, тех, о которых я бы знал, нет.
Никколо засмеялся:
— А если ты умрешь сейчас, то никогда и не будет, и таким образом ты их убьешь. Слушай, если хочешь погибнуть ради кого-нибудь, вызови врага на смертельный поединок и позволь ему убить тебя, по крайней мере спасешь одну жизнь — его.
— У меня нет врагов.
— Думаешь, нет? Может, и нет. Так к чему расставаться с жизнью?
Паскуале произнес, понимая, насколько жалко звучат его слова:
— Я только хотел рассказать правду.
Никколо ухмыльнулся.
— Если позволяешь себе предаваться пороку честности, то должен за это платить.
— А что порочного в правде? — Паскуале подумал, что любовь Никколо к спорам способна заставить его погубить чью-нибудь душу просто удовольствия ради.
— Твоя правда очень сильно отличается от убеждений убийцы Джулио Романо. Ты видишь убийство, а он верит, что спасся, а может, и нашел способ прокормить детей. — Никколо отвернул пробку и снова глотнул из своей фляги, вздрогнув от пронзительного удовольствия. — Бр-р. Я стар, ночной холод быстро пробирает меня до костей.
— Это просто сообщение о факте. Как в статье. Безжизненное.
Никколо неловко взмахнул рукой и уронил пробку. Он неуклюже топтался, говоря:
— Мораль — это не игра в угадайку. Существуют законы, меры и весы. Где крышка?
Паскуале поднял ее и отдал Никколо, который закрутил флягу.
— Я устал, — сказал Никколо, словно тема была закрыта. — Теперь мне нужно поговорить с синьором Таддеи.
Паскуале пошел вслед за журналистом через регулярный парк. Толстый человек в богато расшитом платье, турецкая феска торчала на его всклокоченных редеющих волосах, спустился с лоджии. Это был хозяин палаццо, купец Таддеи, который спокойно рассказал, что весь дом готовился ко сну, когда раздался жуткий крик. Слуги метались в панике, пока кто-то не заметил свет, горящий в сигнальной башне, там и нашли тело, хотя пришлось взломать дверь, чтобы войти, — убийца запер ее за собой.