Ангел с ледяными пальцами

Ильин Андрей

– Каким местом? Нет у вас ксерокса. И факса тоже! И еще мозгов!

– Тогда сфотографируем.

– Нет у вас фотоаппарата. – Последовало новое вводное. – Или вы предполагаете на вражеской территории за пазухой ксерокопии секретных документов таскать и рассказывать патрулям, что вы их только что, случайно, под кустиком нашли и теперь в комендатуру несете, которая в противоположной стороне? Нет у вас ксероксов, сканеров, фотоаппаратов и прочих копировальных приспособлений!

– А что тогда у нас есть?

– То, что всегда при вас. И чем

вы, сыны мамины, ни хрена подобного не пользуетесь! Глаза есть, чтобы видеть, и башка, чтобы запоминать, потому что разведчик всё запоминать должен и вот здесь, – постучал себя пальцем по лбу, – хранить! А вы – ксерокс! Папа ваш – ксерокс, если таких недоумков множит. Теперь понятно? А кому не понятно, тот «Анну Каренину» будет читать на ходу, во время марш-броска на двадцать километров в полной выкладке. В выкладке и с томиком Толстого в зубах!

Вот теперь понятно объяснил! И попробуй не…

И учили. И зубрили. И кое-кто, точно, на марше. Да и черт бы с ним, если с Карениной в зубах, а то могли и учебник по сопромату всучить с формулами, в которых ни хрена же не понять, а можно только тупо зубрить.

– А вы как хотите? А если документ вражеский зашифрован будет, если там не буквы, а значки-закорючки окажутся? А? Или вы их перевести попросите? Вот и учите, огрызки вы папины!

Так ведь и учили. И заучивали, так что с любой страницы и до последней…

А тут всего лишь Коран, тем более что не все сто четырнадцать сур. Причем большинство в переводе. А те, что в конце, вообще коротенькие.

– Ну что? От зубов!.. Проверимся? Сура шестнадцатая… А теперь семьдесят пятая… Восьмая… Сорок третья…

– Да! Честно говоря, вы меня поразили! Действительно… Есть ошибки, но в целом… Удивительно!

Надо скромно потупиться. И сказать, что это просто наследственное. В папу пошел, который семь языков знал.

– Прекрасно, прекрасно… Выше всяких похвал. Но… не пойдет!

– Почему?

– Потому, что Коран так не читают.

– А как?

– Как прописано. Как веками сложилось. Не спеша, размеренно, четко произнося буквы, чуть нараспев. Одним словом, красиво. Это ведь не какая-нибудь там передовица из газеты, которую можно проговаривать. Это Коран! Священная книга, где каждое слово, каждая буква несет особый, сокровенный смысл. И потом, вы когда руки мыли?

– Я? А при чем здесь руки?

– И лицо тоже. Перед чтением Корана вы должны были совершить омовение, чтобы взять священную книгу, будучи чистым. Священной книги нельзя касаться грязными руками. И нельзя приближаться к ней с грязными помыслами. Теперь одежда! Она должна быть постирана, поглажена, подшита. Она может быть старой, ношеной, с чужого плеча, но опрятной. Ведь чтение Корана – это как… как первое свидание, на которое вы идете с трепещущим сердцем, стараясь выглядеть как можно лучше. Поза! Ваша… Читая Коран, нельзя позволять себе сидеть развалясь, а тем более лежать или класть ногу на ногу. Нежелательно суетиться и часто менять положение тела. Всем своим видом вы должны выказывать

уважение к священной книге, которая находится в ваших руках. А вы!

Да… А вот это ценно, на этом можно в момент проколоться! Казалось бы, руки… Всего-то! А не помоешь их вовремя, и все – суши весла. Потому что это не у нас, это – у них… Что там может быть еще? – Закончив чтение, вы что сделали?

– Положил книгу на полку.

– Куда?

– Я же говорю, на полку.

– На какую?

– Вот сюда, на среднюю.

– А надо было на верхнюю. На самую верхнюю, так, чтобы никакая другая книга не оказалась выше. Сверху может быть только Коран! И если вы будете допускать такие ошибки…

Нет, такие ошибки допускать нельзя. Себе дороже.

– Теперь толкование сур…

И…

* * *

– Сколько лет вы жили на Ближнем Востоке?

– Всю жизнь.

– Ну и как там?

– По-разному.

– Вы, наверное, хорошо знаете местные обычаи, обряды?

– И тосты тоже… – усмехнулся собеседник.

Ну да… Действительно. Хоть даже тосты… Тосты – это тоже часть национальной специфики. Не зная местных условий, можно таких дров наломать. Пришел в дом, сел не туда, сказал не то, посмотрел не так, и всё – ты смертельный враг. И тебя за этот «пустячок» убить могут, потому что если не убьют, то это несмываемый позор. Нельзя со своим уставом в чужой монастырь. Нужно с их!

– А вот как они, положим, едят?..

А моются? А здороваются? А молятся? А в туалет ходят? Да-да! Потому, как в некоторых странах, не приведи Аллах, поздороваться «грязной» рукой, которой ты там, в туалете, только что… И хотя после этого руки с мылом помыл, да два раза, и полотенцем вытер, но всё равно! Не та рука! Ну, как о таком можно догадаться, если не знать?

– А вот, допустим, женщины? Если мне нужно поговорить с чужой женщиной.

– С какой чужой – с женой, сестрой, матерью?

– Допустим, с женой.

– Не надо с женой. Зачем вам лишние приключения? Там мир мужской и всё запутаннее, чем у нас. Причем в соседних селениях правила поведения могут быть совершенно разными, в зависимости от того, какой род там обитает. В одном над вами посмеются, в другом – голову отвернут. Восток – дело тонкое.

– Но мне бы хотелось… Мне надо. Я там буду и хочу остаться с головой. Я заплач'y. Я смогу, я в средствах не стеснен. Двести долларов в час.

– Двести?

– Да, двести.

– Ну, раз надо. Вы про какие народности хотите знать?

– Про все.

– Но как мы будем?..

– Вот так, прямо по карте. Отсюда и досюда…

Поехали!

* * *

И как-то всё стало вырисовываться. И цветные пятна на карте перестали быть просто пятнами, потому что стали наполняться людьми, народами, событиями, историей. И как-то все это задвигалось, зажило… Так случается всегда, когда начинаешь входить в тему. Но чем больше входишь в тему, тем, как ни странно, появляется больше вопросов.