Ангел с железными крыльями
Шрифт:
— Они знали о существовании заговора, ваше императорское величество.
— Их тоже предлагаете вешать? — со злым сарказмом поинтересовался государь.
— Нет, так как их прямая вина не может быть доказана, но меры в их отношении необходимо принять.
— Сомневаюсь! — и император покачал головой, этим жестом как бы подчеркивая свое сомнение. — Среди них есть носители известных аристократических фамилий, которые стоят у трона Романовых уже две сотни лет!
"Причем здесь это? — недовольно подумал я. — Суть в их предательстве, а не в родовитости. Разве это не очевидно?".
Император видно почувствовал мое недовольство.
— Да я просто
— Так, ваше императорское величество, но и во власти таким людям не место!
Император обреченно вздохнул и сказал усталым голосом: — Выкладывайте, что там у вас за идея.
После того, как я поведал государю, что нужно сделать, он какое-то время обдумывал мою мысль, но потом, явно нехотя, дал свое согласие.
Спустя три дня сорок три человека были собраны в зале Главного жандармского управления. Я подозревал, что многие перед этим успели попрощаться с семьей и родственниками, а кое-кто из них, не ограничившись этим, вполне возможно, даже составил завещание. Многие из них встретившись, здоровались друг с другом, но тихо и осторожно, словно повстречались на похоронах. На других, незнакомых им людей, они бросали исподтишка взгляды, а если случайно встречались с ними глазами, то быстро их отводили. Страх и напряжение просто витали в воздухе. Наконец, спустя двадцать минут полных тревожного ожидания, двери открылись, и в зал вошел генерал Мартынов с папкой в руке. Вместе с ним зашли два жандармских офицера, которые закрыли дверь и с самым мрачным видом стали по ее бокам. Тревожная атмосфера сгустилась до предела. Генерал вышел к небольшой трибуне. Положил на нее папку, потом ее открыл. Поднял глаза, оглядел суровым взглядом присутствующих.
— Не буду затягивать наш с вами разговор, хотя бы потому, что он мне весьма неприятен. Сейчас я вам зачту выдержки из показаний изменников, которые непосредственно касаются присутствующих здесь лиц. И так, начнем!
Следующие полчаса он читал выдержки с указаниями фамилий, места действия и сути разговора, который тогда велся между заговорщиками и лицами, присутствующими сейчас в зале. В зале стояла гробовая тишина, только изредка с легким шорохом поднималась чья-то рука с платком, чтобы вытереть со лба пот. После окончания чтения, Мартынов минуту оглядывал зал, а потом спросил:
— Вы ничего не хотите сказать, господа?
— Это все пустые слова! У вас нет доказательств! — раздался голос полковника гвардии.
— Какие вам еще нужны доказательства?! — громко спросил его Мартынов.
— Я вам еще раз говорю: все это только ваши слова! И не более того!
В зале поднялся легкий шум. За ним чувствовалось недовольство людей, которые предпочитали не накалять обстановку, но полковник, судя по его ухмыляющейся физиономии, похоже, считал себя героем, который сумел поставить на место жандармского генерала. Не став продолжать пустой спор, Мартынов усмехнулся, после чего четко и громко сказал: — Да, вы не можете быть привлечены к ответственности по законам Российской империи! Но как приспешники заговорщиков, завтра, все вы, будете смещены с должностей или отправлены в отставку без права когда-либо продолжать службу в армии или государственных учреждениях. Все вы будете уволены без пенсии и почета! Кроме этого на всех вас заведены отдельные дела, и теперь ваши фамилии будут храниться в нашей картотеке.
— Это неслыханно! Это произвол! Над нами будет надзор?! Я буду жаловаться государю! — раздались
— Как вам будет угодно, господа! — тут Мартынов поднял руку, привлекая внимание. — Теперь последнее, что мне хотелось вам сказать. Его императорское величество великодушно предоставил вам шанс! Второго у вас не будет! Следующий раз, когда вы окажетесь у нас, то выйдете отсюда только под конвоем! Советую хорошо подумать над моими словами, господа!
После этих слов, не прощаясь, он вышел из зала.
Мрачно — брезгливое выражение лица Николая II не сходило более получаса, пока он просматривал лежащие перед ним листы показаний. Наконец, он перестал читать и закурил. Папиросы ему хватило на пять хороших затяжек, после чего она оказалась в пепельнице. Взяв новую папиросу, закурил, сделал пару быстрых затяжек, затем стряхнул пепел и только тогда начал говорить: — Читаю и не верю своим глазам. Как же так, Сергей Александрович? Ведь эти люди изменили своей присяге, которую они давали своему государю и России. Восемнадцать человек. Их не обходили ни чинами, ни званиями, ни наградами. Знаете, Сергей Александрович, еще в начале следствия я попытался поговорить с двумя заговорщиками, которых, как считал, хорошо знал. Хотел их понять. Знаете, я был бы рад от них услышать, что их оболгали, но нет. Нет! Они умоляли их пощадить, говорили, что не знали о покушении, что слепо верили своим главарям, но при этом не отрицали, что заговор существовал, и они в нем участвовали. Что один, что другой пытались рассказать о новой России с новым правительством…. А! Да что тут говорить!
Император ткнул погасшей папиросой в пепельницу, резко вскочил и, обойдя стол, стал ходить туда — сюда по кабинету. Так продолжалось несколько минут, пока он вдруг не остановился напротив меня: — А ваши сны — видения?! Почему они не предупредили вас?!
— Я вам и раньше говорил, ваше императорское величество, не зная конкретных людей, трудно понять их действия.
— Значит, вы что-то такое видели, но понять не смогли. Да — да. Помню. Вы говорили об этом, — отошел к окну, бросил взгляд, потом снова повернулся ко мне. — Как сейчас ваши видения? Посещают?
— Нет, ваше императорское величество.
— Хотелось бы понять: это плохой или хороший знак?
— Для меня хороший знак, ваше императорское величество. Устал я уже от этих кошмаров.
— Понимаю. Ох, как хорошо понимаю! Потому что сейчас это стало моим личным кошмаром! — и император показал рукой в сторону папки, лежащей на его столе. — Только вот как от него избавиться?!
— Если вы хотите знать мое личное мнение, то надо придать этому делу широкую огласку. Пусть народ увидит, что закон един для всех, ваше императорское величество! Пусть их судят всех вместе. Боевиков группы Арона, членов боевых дружин, по которым доказаны убийства и заговорщиков.
— Вы полагаете, что их всех надо приговорить к смертной казни?
— У меня к убийцам и предателям пощады нет, но это дело государственное и не мне его решать.
— Да, это так. Мне решать, — император помолчал. — Но как же трудно осудить на смерть людей, которых, как мне раньше казалось, я хорошо знал.
Спустя месяц после этого разговора состоялся суд и был оглашен приговор, подобного которому давным — давно не случалось в Российской империи. Двадцать три человека были приговорены к смертной казни через повешение. На эшафот вместе с боевиками — революционерами взошли генералы и отпрыски известных дворянских фамилий.