Ангел-стажёр

Буря Ирина

– Отлично!
– прервал мои невеселые мысли его голос, но только более ясный и отчетливый.

Отняв телефон от уха, я удивленно глянула на него.

– Вот так и знал, что придется к вашей с моими орлами сети подключаться!
– снова донеслось до меня и отнюдь не из трубки.

Я изо всех сил грохнула ею о кровать. Да это же просто свинство! Даже люди не позволяют себе в список контактов навязываться. Даже темный Винни сначала поинтересовался, не возражаю ли я против мысленного общения с ним.

– А меня спрашивать не надо?
–

вырвалось из меня яростное шипение.

– Дело такое, что не до политесов, - ответил он без малейшего смущения.
– Нужно, чтобы ты мне у аналитиков все транслировала.

– Я не буду шпионить!
– задохнулась я.

– Что-то с темными тебя это не беспокоило, - зазвенел его голос сталью.

– Они меня попросили!
– окончательно разозлилась я - он же сам предложил Максу архив показать!
– По-человечески. И тогда речь об Игоре шла и … об Анатолии.

– По-человечески - это они насобачились, - зазубрилась сталь в его голосе.
– И с чего ты взяла, что сейчас это только мне надо?

– А кому еще?
– неуверенно спросила я.

– Аналитики - это самый засекреченный отдел, - тоже сдал назад Стас.

Если он рассчитывал произвести на меня впечатление своим рассказом, то это ему не очень удалось.

К аналитикам стекается вся информация, в особенности, по земле - естественно, должны же они что-то анализировать.

По косвенным данным, они уделяют повышенное внимание ангельским потомкам - слава Богу, должен же хоть кто-то заняться их объективной оценкой.

При этом у них почему-то вызвала особый интерес наша группа - более чем объяснимо, если вспомнить, что в ней оказался первый ангельский ребенок, попавший в среду родителя.

Но были в рассказе Стаса и моменты, которые не показались мне ни естественными, ни объяснимыми.

Я понимаю, милосердные ангелы не оставили заблудшего коллегу без работы и пристроили его за нашей группой следить.

Я понимаю, эта заблудшая овца ухватилась за это предложение, чтобы и дальше производить впечатление незаменимого и высокочтимого сотрудника, а не бродяги бесприютного.

Я понимаю, в центре каждого отчета этого сотрудника должен был стоять объект интереса его работодателей, а не его знакомые среди других учащихся.

Но мне-то зачем было голову морочить?

Я совсем в другом свете увидела возмущение моего ангела, когда я открыла Тени глаза на его природу. И ту крайнюю неохоту, с которой он говорил о нем. И его почти отчаяние, когда мне удавалось обойти Тень по результатам.

Это что же получается? Он сделал все возможное, чтобы ни один отдел, кроме подразделения Стаса, на меня заявку не подал? Он уже тогда намеревался меня на землю сплавить? Он ведь так и не рассказал мне, что с ним происходило до того, как ко мне память вернулась. Зачем было мне ее возвращать? Чтобы я на проблемах Игоря сосредоточилась?

Что ж, и на том спасибо. Все он правильно просчитал, многоопытный и великомудрый ангел - по сравнению с опасностью, грозящей

моему сыну, все остальное на второй план отошло. Вот только где и как устранять эту опасность, я отныне сама решать буду.

Я согласилась побыть глазами Стаса, чтобы он от меня отстал. И чтобы Винни не вообразил себе никаких привилегий с моей стороны. И чтобы я сама смогла, наконец, вернуться к своим записям - более внимательно на сей раз. Хорошо бы к этим аналитикам сразу с выполненным тестовым заданием прийти.

Под таким углом все откровения наблюдателей больше не вызывали у меня никаких сильных ощущений. Наверно, криминалисты на земле так выживают - не седея и не глотая таблетки среди крови и жестокости, а упорно и методично вычленяя их закономерности, чтобы предотвратить последующие вспышки насилия.

В этом состоянии холодной отстраненности меня и застал звонок моего ангела. Я ответила - чтобы купировать его дальнейшую настойчивость.

– Татьяна, ты там поосторожнее у аналитиков, хорошо?
– снова выпалил он на одном дыхании, словно учуяв мое настроение.
– Лучше вообще ничего не говори, только слушай.

– Я постараюсь не испортить созданное тобой впечатление, - пообещала я.
– С тобой сейчас мне тоже лучше только слушать?

– Что случилось?
– сухо поинтересовался он.

– Если мне можно не только слушать, - невозмутимо пояснила я, - я хотела бы узнать, почему услышала об аналитиках не от тебя.

– Что мне было рассказывать?
– начал оправдываться он, подтверждая все мои предположения.
– Они вообще автоматы какие-то и со мной обращались, как с диктофоном - по нажатию кнопки воспроизведи им, что слышал, а в остальном помалкивай. Я так и не успел понять, что им нужно.

– А не интересовались ли они Тенью?
– намекнула ему я.

– Да, - помолчав, неохотно признал он.
– На пару с тобой. Поэтому я и прошу тебя…

– И именно в этом порядке, я уверена, - перебила я его.
– Жаль, что ты не заметил, что некто, подобный Игорю, вызывает у них настоящий живой интерес. Но не беспокойся, дальше я сама этим займусь.

– Татьяна, что ты задумала?
– послышалось, наконец, искреннее оживление в его голосе.
– Чем ты займешься?

– И отвечая на твой основной вопрос, - продолжила я, - после этого последнего курса можешь спокойно освобождаться. Я думаю, что к тому времени я уже определю наше с Игорем будущее.

– Какое, ко всем темным…?
– взревел он, но я уже отключилась.

Пришлось признать, что он опять оказался прав: ничто не способствует душевному равновесию лучше, чем ясно выраженная определенность.

Если бы только все мое понятие о равновесии разделяли.

– О, как же горько мне признанье, - раздался у меня в голове меланхоличный голос, едва я вернулась к своим записям, - что мне другого предпочли…

– Да вы дадите мне, в конце концов, поработать?!
– взорвалась я, подскочив от неожиданности на кровати.