Ангел-стажёр
Шрифт:
– Не сможешь или не захочешь?
– уточнила я.
– Татьяна, что ты несешь?
– нетерпеливо бросил он.
– Если бы не твое упрямство, вы бы с Игорем уже давно в безопасности были, и я бы здесь не сидел в полной неопределенности.
Колючки разрослись так густо, что на них прочно зацепились его слова о нас с Игорем - отдельно от него.
– Я поняла, - с трудом принялась я складывать слова во фразу: - Ты сможешь освободиться, только когда я уйду?
– Да, - с явным облегчением произнес он.
– Сейчас у меня никакого пространства для
– Я поняла, - повторила я, чтобы больше не слушать.
– Хорошо, я дам тебе это пространство.
– Татьяна?
– В голосе у него послышалась легкая озадаченность.
– Ты чего?
– Неопределенность - это плохо, - согласилась я с ним.
– И упрямство тоже. Нужно было раньше мне объяснить - я не думала, что мешаю тебе.
Он опять словно из пулемета застрочил, но я медленно и спокойно отключилась. От всего.
Когда-то давно мой ангел рассказывал мне, что в то время, когда он еще в невидимости рядом со мной находился, больше всего его пугало, когда я в свою раковину заползала, как он выражался. Ему казалось, что я тогда отгораживалась от мира, чтобы не видеть его, и уходила в свой собственный, в котором он не мог до меня достучаться.
Ничего он не понимал, этот всезнающий обитатель небесных вершин! Раковина моя была прозрачной и вовсе не мешала мне предаваться любимому занятию - наблюдать за этим миром. Но со стороны, не толкаясь в нем локтями с другими представителями человечества и не получая от них удары со всех сторон. Неуязвимые и бессмертные ангелы, разнеженные своим мирком без борьбы и потребностей, в котором во главу угла поставлены уравновешенность и рациональность! Что могут знать они о неистребимом стремлении людей к безрассудному рывку в неведомое, в открытый космос, от убийственного воздействия которого только скафандр и защищает?
Земные привычки оказались не менее живучи, чем память - я нырнула в свой скафандр мгновенно и без малейшего усилия. И то, что он меня и от моего ангела отсек, показалось мне лишь еще одним его преимуществом.
Главное - что я оказалась вне пределов досягаемости наблюдателей.
Из их курса я почти ничего не запомнила.
Да, подниматься к ним было действительно бесконечно долго, и спускаться тоже - но это сокращало наше с Тенью пребывание у них. В первый раз по дороге на той лестнице я пару раз протянула руку к периодически проявляющимся в поле моего зрения дверям наружу - пока не вспомнила, что это уже больше не имеет значения.
Да, у наблюдателей нам предоставили инструктора как раз из тех, которые были глубоко убеждены в абсолютной бесперспективности ангельских потомков - но все его высказывания казались мне набором слов из далекого далека, исправно переносимыми передатчиками прямо в наушники моего скафандра. Точно так же исправно я их все конспектировала - для последующей расшифровки их значения.
Да, все переговоры с этим инструктором вел Тень - меня периодически коробило то явно нездоровое любопытство, с которым он выпытывал у инструктора все возможное обоснования просто убийственных выводов в отношении себе подобных.
Игорь
Любопытство Тени иссякало, как только мы покидали этаж наблюдателей. В первый день по дороге из центрального офиса он пару раз спросил, все ли у меня в порядке и все ли я застенографировала, а потом всю дорогу на занятия и с них просто молча шел рядом, погрузившись в свои мрачные и, судя по лицу, отнюдь не мирные размышления.
Я была ему за это признательна, хотя необходимость отвечать на его вопросы не вызывала у меня совершенно никакой неприязни. И не только на его вопросы: мне снова вдруг все начали звонить. Раз за разом я терпеливо отвечала, что у меня все хорошо, что никаких больше проверок я не заметила, равно как и агрессивности со стороны наблюдателей, что я без всяких усилий держу себя в руках. Судя по не спадающему обилию звонков, они мне не верили, и это казалось мне странным - я действительно никаких эмоций больше не ощущала.
Даже когда мой ангел попытался меня вызвать. Дважды. Я не ответила. Совсем не от обиды или в отместку - я просто представить себе не могла, о чем нам говорить. Вся необходимая ясность уже внесена, и если его интересуют сроки моего исчезновения, то придется ему еще немного подождать. Возможно, ему ответственность велит проследить за устройством моей дальнейшей жизни - а мне моя не позволит бросить на полдороге начатое обучение.
Окончание его этапа у наблюдателей ознаменовалось завершением обета молчания Тени. Я даже не помню, сколько дней они оба продлились, но однажды, уже в лесу, Тень вдруг забормотал что-то вполголоса, ударяя себя кулаком по ноге и раз за разом повторяя: «Я этого так не оставлю!». Я никак не отреагировала - захочет что-то мне сказать, прямо ко мне и обратится.
– Татьяна, их нужно остановить!
– так он и сделал буквально через несколько шагов.
Я вопросительно глянула на него.
– Я не перестаю восхищаться Вашей выдержкой, - горячо продолжил он, - но не понимаю, как Вы можете оставаться настолько спокойной! Хорошо, что этот курс закончился - не знаю, насколько бы меня еще хватило.
– А он закончился?
– недоуменно нахмурилась я.
Тень уставился на меня круглыми глазами.
– Вы вообще слушали, что нам там говорили?
– озадаченно спросил он.
– Я записывала, - напомнила ему я.
– И это прекрасно!
– просветлело у него лицо.
– Я думаю, этим записям цены нет. Это прямые, из первых рук, свидетельства подтасовки фактов, манипуляции информацией с мест и, не побоюсь этого слова, заговора против новой ветви ангельского сообщества. Мы должны сообщить о них.
– Кому?
– снова нахмурилась я.
– Кому угодно!
– непривычно решительно взмахнул он рукой.
– Любому, кто согласится нас выслушать. Я даже готов признаться, что знаю, кто я.