Ангел-стажёр
Шрифт:
Уже собираясь уходить, я вдруг кое-что вспомнил.
– А о ком это Анатолий просил тебя узнать?
– спросил я Макса, пока Марина со Стасом ругались из-за каких-то подробностей их последней перед аварии встречи, на включении которых в книгу Стас настаивал.
– Да возле Татьяны какой-то странный тип появился, - рассеянно ответил мне Макс, внимательно прислушиваясь к жаркому спору Марины и Стаса.
– Что за тип?
– нахмурился я, вспомнив появление того же Макса, в облике
– Понятия не имею.
– Макс явно пытался отделаться от меня, чтобы присоединиться к разговору Марины и Стаса.
– Ни по нашей, ни по линии Стаса он не проходил.
– А что в нем странного?
– не отставал я.
– Да сам посмотри, - бросил мне Макс, и показал, уже отходя, несколько образов.
Я сразу понял, почему он назвал их странными - даже на земле ангелам редко удается принять облик такого невидимки.
Я потом никак не мог избавиться от этих образов, особенно, когда свою часть воспоминаний дописал.
Получилось это у меня довольно быстро, хотя со словами никогда у меня особой дружбы не было, я всегда с техникой быстрее понимание находил. Главное было правильно начать - я решил с самого начала внимание руководства к проблеме наших детей привлечь. Кто его знает, вспомнит ли Татьяна, что придумала. И, памятуя данное себе обещание, сразу же заявил, что готов вместе с Анатолием принять любое участие в решении этой проблемы, А потом уже воспоминания сами нахлынули - об Аленке, в первую очередь, о нашей с ней мысленной связи…
Но когда они все окончательно на бумагу изложились, эти образы ангела-невидимки вернулись ко мне и просто в навязчивую идею превратились. Кого-то он мне напоминал. Особенно последний образ, в котором он словно в кататонию впал. Словно с окружающей средой слился, затаился в ожидании чего-то…
У меня и мысли не возникло маскировать эти образы, раз носитель их у нас, наверху, находился.
– Пап, откуда ты его знаешь?
– вдруг спросила у меня однажды Аленка.
– Кого?
– не понял я.
– Вот этого, прозрачного, - объяснила она.
– О котором ты все время думаешь.
– Да я его не знаю, - ответил я.
– Его дядя Толя встретил, он ему необычным показался.
– Мой друг его тоже знает, - сообщила мне дочь.
– Это он спрашивает, откуда ты его знаешь.
Другом Аленка называла своего наблюдателя. Если Дара своего со временем обаяла, то у Аленки с самого начала ее сознательной жизни хорошие отношения с ним установились. Она никогда не инвертировалась, чтобы скрыться от него, и охотно проводила время в видимом одиночестве, общаясь с ним.
Не чувствуя от него никакой враждебности, я и замечать его давно перестал. На контакт он по
– Аленка, - медленно проговорил я под впечатлением необычности момента, - можешь спросить у него, не согласится ли он и на мои вопросы ответить?
Она сосредоточилась и через мгновение кивнула.
– Этого ангела, - обратился я в сторону, где ощущалось присутствие наблюдателя, - Анатолий … Вы его знаете … встретил у нас, наверху. А Вы его откуда знаете?
– Ангела?
– раздался у меня в голове изумленный голос.
– Вы сказали - ангела?
– Ну да, - удивился я.
– Вернее, вновь принятого ангела - он сейчас обучение проходит. А Вы его все же откуда знаете?
– Это один из первых исполинов, - возбужденно затараторил наблюдатель, использовав их название наших детей.
– Нас учили на его истории. Он, конечно, очень изменился, но такое полное сворачивание своей личности внутрь всегда было его отличительной чертой. Значит, он уже у нас?
До меня, наконец, дошло, кого этот невидимка мне напомнил. В самые тяжелые периоды своей жизни точно так же, в полной неподвижности, замирал Игорь.
Наше сообщество уже приняло наших детей? В качестве кого? Почему нам об этом не сообщили? И почему наш наблюдатель явно ничего об этом не знает? И главное - что мне теперь со всем этим делать?
Тьфу, да что за вопросы? Кто у нас теперь за все отвечает? Где телефон?
Глава 6. Погружение
Как только исчез источник моего раздражения, все сразу же наладилось.
Нет, не совсем сразу. Как только я поняла, что он появился не для того, чтобы провоцировать меня.
Боль, которую я увидела у него в глазах в ответ на мою вспышку, совершенно не вязалась с провокацией.
Ответная боль, возникшая во мне, не имела ничего общего с мимолетным уколом стыда за несдержанность.
Она не проходила несколько дней.
Однажды я вспомнила вопрос женщины-Ангела о том, какие чувства во мне вызывает эта назойливость.
И ее совет объяснить мое недовольство спокойно и сдержанно.
Я не послушалась этого совета.
И вот тогда мне просто показали, к чему приводят эмоциональные взрывы, какую разрушительную силу они несут в себе.
И я поняла, насколько продуктивнее ровная приветливость и неизменное дружелюбие.
И вот тогда все у меня и наладилось.
Я начала совсем иначе приглядываться к другим студентам, и они уже казались мне не стайкой бездумных колибри, а группой единомышленников, охотно поддерживающих друг в друге жизнерадостность и здоровый энтузиазм.