Ангел-телохранитель
Шрифт:
– Пожалуйста, все, что вы о нем знаете! – говорил Кис румяному директору. – До малейшей подробности. Были у него враги? Кто-то мог зариться на его пакет акций? Что он вам рассказывал о своей жизни? Семейной, служебной, личной? Все, прошу вас, все, что только вспомните!
– Ой, – сказал директор по-простецки. – Ну вы меня просто завалили вопросами. Давайте по порядку: о личной жизни ничего не знаю. Теперь: его пакет акций. В нашей фирме не вижу никого, кто мог бы позариться. На акции же денежки нужны, а они не у всех есть. А у кого есть, тот и так купить мог!
– Вы можете мне назвать порядок
Директор замолчал на полуслове, словно его внезапно хватил паралич. Кис подождал.
Директор из паралича выходить, похоже, не собирался, а его напряженный взгляд – даже слезы на глазах проступили! – начал вызывать у детектива что-то близкое к сочувствию.
– Большая сумма, стало быть, – усмехнулся Кис. – И даже так: ОЧЕНЬ большая сумма. Возможно, не только в акциях, их легко контролировать, но в налике… – Он снова усмехнулся, несколько издевательски, глядя, как директор судорожно сглатывает. – Меха стоят дорого, и если не весь товар декларировать… А про налоги и вовсе молчу…
Сергей, хоть уже и был румяным, стал откровенно красным. Алексей даже не на шутку испугался, что его апоплексический удар хватит.
– Вы недавно тут директорствуете? – осведомился он. – Так вот что я вам скажу, голубчик: можете мне поверить, я здесь не для того, чтобы копаться в ваших делах. Я частный детектив, частный, понимаете? Ничего общего с органами. И пришел я к вам не по заданию налоговой инспекции, а по делу моей клиентки, столь же частного лица, – Людмилы Филипченко. И мне чихать, платите ли вы налоги, как продаете товар и откуда у вас первоначальный капитал. Но если что-то где-то имеется в ваших делах, что опасно разглашать, то интерес к доле Влада Филипченко мог быть вызван желанием устранить из фирмы человека, который приобрел права совать свой нос куда не следует… Хотя с ним как раз могли столковаться, а вот наследница-жена испугала.
Директор, откашлявшись, медленно и опасливо заговорил:
– Иными словами… вы предполагаете, что ее хотят устранить, чтобы она не сунула свой нос, совсем чужой, еще не «прирученный» нос, в наши дела? – догадался он, немного просветлев лицом. – И вы мне поверите, если я скажу вам «нет»?
– А вы скажите ваше «нет» поподробнее. Тогда, может, и поверю, – усмехался Кис.
– Прекрасно. Первое. В этом кабинете, где мы с вами сидим, имеется прослушивающее устройство. Вот оно, – румяный директор указал на старинный прибор с чернильницей. – Мне надо было вас сразу погнать из фирмы поганой метлой, да я вот лажанулся, сдемократничал… А теперь вас гнать поздно: базар уже пошел… И теперь у меня задача, господин хороший, не в том, чтобы вы мне поверили, а чтобы вот эти мужики поверили. И все, что я вам скажу, будет крайне ответственно с моей стороны, не то мне башку оторвут… Правда, ребята? – И он щелкнул по серебряной крышечке. – Так вот. Первоначальный капитал… Откуда бы он ни взялся – ни ваших, ни всех прочих сил не хватит, чтобы докопаться до истоков.
– Так я и не собираюсь, – заверил Кис.
– Правильно делаете, – одобрил директор. – Тому уже двенадцать лет, как существует наша фирма. И люди, стоявшие у истоков ее создания, уже давно уважаемые члены общества…
Алексей понял: в данный момент не он ведет следствие, а невидимые
Он остановил Сергея.
– Меня не интересует история вашей фирмы. Меня не интересует происхождение ваших капиталов. Меня интересует только одно: видите ли вы интерес со стороны некой персоны из вашей фирмы или ее высшего эшелона в устранении Людмилы Филипченко?
– Значит, так, – важно ответил Сергей. – Если бы дело было в унаследованных ею акциях, то для начала кто-нибудь от имени нашей фирмы попытался бы эти акции у нее выкупить. Убивать – это, знаете ли, очень хлопотно. Помимо морали, конечно, все знают, что это нехорошо. Кроме того, это еще и рискованно. И дорого: милиция там, прокуратура: всех надо подкупать… Дорого это, понимаете? Проще уладить мирным путем. Правда, мужики? – И он снова щелкнул по крышечке чернильницы.
Кис вдруг понял, что «мужики» действительно внимательно вслушиваются (или будут вслушиваться в записи) не только в слова детектива и не только о нем хотят составить мнение, – они столь же внимательно внимали словам Сергея. Если директор, явно новоиспеченный, что-то напортачил со вдовой Владика Филипченко, будут ему крутые разборки с головомойками… Так что Сергей имел интерес говорить правду. Или врать с ходу, да так убедительно, чтобы ему поверили в чернильнице. Что весьма проблематично: подобные таланты редки.
– А к его вдове никто не обращался с предложением выкупить акции, – продолжал директор, уже совсем оправившись от шока. – Выводы сами сделаете или помочь?
– Ну, уж вы меня совсем за дурака держите, что ли, – обиделся Кис для поддержания разговора. – Все понял. Значит, отсутствие попытки сторговаться со вдовой говорит об отсутствии интереса к пакету акций, который держал ее муж?
– Совершенно справедливо. Приятно иметь дело с умным человеком.
– Взаимно, – вымучил из себя улыбку Кис. – Не знаете, где работал Владик Филипченко?
– Как не знать? Тут же, в нашем здании! На третьем этаже. Фирма у них без названия была, так, а/я. Чего-то очень секретное, на государство. Да я никогда не интересовался – своих дел хватало. Но теперь они переехали!
– И давно?
– Да месяца полтора тому назад.
– Ваши акции есть у кого-нибудь из его коллег?
– Какое! Мы тогда были в кризисе… Владик только один отважился вложить деньги…
– Номер их бывшего офиса не подскажете?
Румяный директор подсказал, и Кис распрощался.
На третьем этаже помещение оказалось уже занято. Какие-то «Аксессуары и приклады». Кис понятия не имел, о чем речь. Плетя на ходу какую-то чушь, он проник в помещение и огляделся. Приемная, две двери из нее, налево и направо. Он бесцеремонно открыл ту, на которой было написано «Директор». И увидел стены, обшитые панелями из орехового дерева и огромный стол.
Изобразив полного дебила, он пробормотал, что ищет фирму «Жестяные чайники» и ошибся адресом. После чего с насмешками был выдворен вон.