Ангел тьмы

Карр Калеб

Так что я спустился обратно на улицу и остановил первый же попавшийся экипаж. Извозчик только начал день и вывел лошадь из стойла за пару кварталов отсюда, и я знал, что ни за какие деньги не смогу заставить его поехать к Фрэнки на Уорт-стрит. Извозчики в эту округу не совались, если только не хотели нарваться на гоп-стоп и, быть может, свою смерть; и я направил этого типа к ближайшему месту, докуда, по моим расчетам, он бы согласился доехать: к старому зданию суда босса Твида, аккурат к северу от Ратуши. Суд был всего в нескольких кварталах от Фрэнки (хотя эти несколько вполне сошли бы и за пятьдесят, учитывая изменения в пейзаже, происходящие по мере продвижения по ним), но я умудрился рассчитать поездку как раз так, что она миновала утреннюю суету: выдал извозчику все подсказки, что знал, насчет боковых улиц и объезда главных путей, правда, все равно времени на то, чтобы добраться до центра, ушла просто уйма.

Утро — всегда

неподходящее время для посещения таких заведений, как у Фрэнки, и тот день не стал исключением. Стояло лето, повсюду на улице снаружи валялись «спящие» ребятки — точнее, если начистоту, вырубленные гадким пойлом, что Фрэнки подавал в баре; а тех, кто был в сознании, тошнило в канаву, и стонали они так, будто вот-вот готовы были отдать концы. Переступая по пути в притон через тела и человеческие испражнения всех мастей, я радовался хотя бы тому, что в крысиной яме все тихо; на самом деле вокруг не было ни единой вменяемой души, кроме бармена, крутого на вид мальчишки-итальянца лет пятнадцати, с жутким шрамом с одной стороны лица, который будто злобно светился во тьме этой черной грязной дыры.

Я спросил его, где тут Фрэнки, на что мне ответствовали: «босс» спит в одной из задних комнат — к моему счастью, с Бетти. Я сказал бармену, что мне нужно перекинуться с Бетти парой слов, но мальчишка только покачал головой и сообщил, что Фрэнки не велел никого из них тревожить. Понимая, что на моем пути это помехой не станет, я начал тщательно рассматривать комнату, изучая присутствующих мальцов и стараясь понять, нет ли у кого из них при себе какой дубинки. У одного пацаненка в глубине — явно не старше десяти лет от роду — из кармана штанов предательски торчала кожаная рукоять; а поскольку он лежал башкой на столе в луже собственной рвоты, я сделал вывод, что особо сопротивляться конфискации своего оружия он не станет. И потому я попросту направился прямо в узкий проход, что вел в «спальни», а за мной с руганью кинулся бармен. Но я добрался до мальчишкиной дубинки быстрее, чем бармен до меня — и в какие-то три секунды мой преследователь заполучил премиленькую шишку на темени в придачу к шраму на лице и рухнул на пол.

Быстрая проверка всех задних комнат показала, что Фрэнки с Бетти в отключке в одном из последних маленьких закутков; я поднял девчонку и вытащил ее к бару, где разыскал воды и плеснул ей в лицо. При этом она довольно резво извлекла на свет божий трехдюймовый нож, ни черта не понимая, что творится — и только быстрая соображалка и рефлексы, что были еще быстрее, уберегли меня от пера в брюхо. Поняв наконец, что это я, она убрала нож, хотя настроение ее нисколько не улучшилось; однако после рассказа о том, что может случиться с Кэт, она попыталась собраться, а потом согласилась пойти со мной и поучаствовать в выполнении нашего плана — после того, конечно, как я предложил ей денег. Для этой девчонки дружба была дружбой, но деньги — деньгами, а раз уж выпал случай совместить одно с другим — что ж, разве можно ее в том упрекнуть?

Со всей возможной для Бетти скоростью мы выбрались к суду Твида, поймали еще один экипаж и направились обратно на Гудзон-стрит: «Больница Гудзон-стрит», так я сказал вознице, снова для того, чтобы он не слишком переживал о маршруте. Больница была неподалеку от логова Пыльников, а когда мы добрались до маленького медицинского учреждения, Бетти уже привела себя в чувство, вдунув немного антрациту, что имелся у нее в жалкой сумочке. Я даже не стал пытаться остановить ее или читать ей мораль — моей целью тогда была Кэт, — однако в том, как такая юная девушка истязает свое тело этим мерзким белым порошком, да еще и с утра пораньше, не было отнюдь ничего, так сказать, ободряющего. Впрочем, это помогло ей поднабраться кое-какой храбрости перед походом к Пыльникам, и когда я оставил ее и помчался на крышу, где по-прежнему сидел Эль Ниньо, у меня было немало причин полагать, что план этот выгорит.

Перспектива сия укрепилась, когда абориген сообщил, что и впрямь приметил Либби Хатч: она очень быстро показалась сразу после моего ухода и остановила проезжавший молочный фургон. Вид у нее был не слишком-то довольный от того, что в столь ранний час пришлось встать и позаботиться, судя по всему, о потребностях маленькой Аны, но ее возвращение указывало на то, что, по крайней мере сейчас, она не собирается предпринимать никаких решительных действий. Особых причин на то у нее пока не было: она знала: чтобы нагнать ее, доктору и остальным потребуется время, а даже когда они с этим справятся, придется сообщить о случившемся фараонам, а потом убедить кого-нибудь в штаб-квартире на Малберри-стрит устроить облаву в логове Пыльников — а на такое ни один полицейский или даже отряд полицейских по здравом размышлении явно не решится без чертовой прорвы уговоров. Но уже одно знание того, где находится эта женщина с малышкой, вызывало некоторое удовлетворение.

Не столь обнадеживающим был

тот факт, что Бетти вернулась от Пыльников всего через пятнадцать минут, с видом смущенным, разочарованным — и нимало не озабоченным. Я свистнул ей с нашего высокого насеста и показал, что мы встретимся на углу у начала подсобного проулка. Там она поведала мне мягко говоря дикую историю: Либби Хатч прибыла к Пыльникам в половине четвертого ночи и немедля закрылась в комнате Гу-Гу Нокса с Аной Линарес. Кэт, верная обещанию мистеру Муру, тут же побежала наверх и пробралась-таки к Ноксу, спросив Гу-Гу, не нужно ли чем помочь с малышкой. Но Либби слишком хорошо помнила, что Кэт моя подружка, и впала в ярость, заявив, что Кэт — шпионка и настоящая цель ее — выкрасть Ану и навести на нее, Либби, полицию. В обычных обстоятельствах Гу-Гу решил бы сию проблему, оттащив Кэт к реке, убив ее и утопив, но тут Динь-Дон — насколько я понял, как из желания сохранить престиж в банде, так и из какой бы там ни было заботы о Кэт — вмешался и объявил, что никто не прикончит одну из его девчонок без его на то указания. Тут Нокс с Динь-Доном кинулись в жуткую потасовку, которая, похоже, весьма развлекла всех этих посетителей, что мы видели. Поначалу Кэт присоединилась к драке, пытаясь защитить Динь-Дона: но примерно через полчаса Либби собственной персоной, со всей своей непредсказуемостью, которую мы все так хорошо изучили (и которая обычно не означала ничего хорошего) остановила битву, сообщив, что удовлетворится и тем, что Кэт просто свалит из берлоги. Так Кэт и поступила, убравшись прямиком за ближайший угол. Я так понял, это означало, что она собирается продолжить наблюдать за событиями снаружи, чтобы суметь рассказать любому из нашего отряда, кто вернется в город первым (она могла сообразить, что мы ненамного отстаем от Либби), куда направится наша противница, если покинет здание, и будет ли при ней по-прежнему девочка.

Но потом, по какой-то причине, которую не понял никто в логове, Кэт вдруг исчезла — незадолго до нашего с Эль Ниньо выхода на сцену. Бетти попробовала выяснить, не знает ли кто, куда она могла деться — и даже побеседовала с самим Динь-Доном, который, лелея свои ссадины да царапины, рявкнул, что не знает, да и знать не желает, где «эта маленькая стерва». Внезапное исчезновение Кэт беспокоило в этой истории больше всего: несмотря на ее нынешнюю недосягаемость для Либби, Нокс запросто мог прознать, что она шныряет поблизости, и отрядить кого-нибудь о ней позаботиться. Более того, даже будь Кэт в безопасности, оставалось очень мало мест, куда бы она могла пойти, и заведение Фрэнки в этом списке значилось первым. И там ее явно не было. С другой стороны, стоял август, и хотя жаркое тяжелое небо все утро обещало обрушиться грозой, она пока не разразилась, так что Кэт могла прятаться в каком угодно городском парке или любом из дюжин уличных пристанищ, доступных маленьким беглецам в теплые месяцы. Поэтому, раз уж пока у Пыльников внутри все тихо, я решил увериться, что с Кэт все в порядке и она просто где-то залегла на дно: быстренько обегу самые очевидные укрытия в центре, а потом проверю тех своих знакомцев — включая Прыща-Немчуру, — кто в течение дня с ней уже, вероятно, свиделся или вполне мог хотя бы ее приметить.

Прежде чем отпустить Бетти обратно к Фрэнки, я вручил ей домашний номер телефона доктора и заставил пообещать позвонить и продолжать звонить, если объявится Кэт. Потом я вернулся на крышу поведать Эль Ниньо свой план. Я знал, что он захочет остаться где есть и дальше наблюдать за Пыльниками на случай, если Либби что-нибудь предпримет, и дал номер телефона доктора и ему, хоть и предупредил, что вряд ли покажусь в доме в ближайшие часа два. Но, велел я, если Либби вдруг выйдет и куда-нибудь двинется, надо держаться неподалеку от нее и попытаться об этом сообщить. Потом, сообразив, что абориген без денег, я вручил ему половину выданной мистером Муром наличности и наконец-то отправился в свой поиск.

Первой и самой нервной частью этой работенки было быстрое путешествие на берег Гудзона — проверить, не видел ли кто тем утром борьбы и не замечал ли в воде каких тел. По дороге на пирс «Кьюнарда» я поболтал с кое-какими командами портовых грузчиков, но никто из них не слыхал ни о каких непорядках. Я даже забежал к своему старому дружку Носяре, который, как обычно, шатался в толчее кипящей с утра пораньше высадки и разгрузки, но он тоже сообщил, что ни Кэт не видал, ни о смертоубийстве на берегу не Слышал. Эта новость, равно как и сведения, полученные от Бетти, одновременно подбодрила меня и заставила еще больше переживать о том, где же Кэт может быть и что делать. Больше всего покоя мне не давал один вопрос: почему Либби Хатч захотела дать Кэт уйти, а не настояла на том, чтобы та разделила участь несчастного глупого охранника Генри и, быть может, мистера Пиктона? Среди множества запутанных свойств Либби милосердие уж явно давало о себе знать не часто, в особенности — когда затрагивались ее собственная безопасность и планы. Почему она отпустила Кэт?