Ангел тьмы
Шрифт:
Я слушала Тони с нарастающим недоумением: зачем он рассказывает мне все это? И почему именно сейчас, когда меня волнует совершенно другое?
— Так что президентом нашей компании должен стать Трой и никто другой, — повторил Тони. — И поэтому умоляю тебя: исчезни из его жизни без лишнего шума, а уж я позабочусь о том, чтобы смягчить этот удар. Ты можешь вернуться к своему Логану, не помню его фамилии, а я положу на твой банковский счет два миллиона долларов! Подумай над этим! Два миллиона, — раздельно повторил он. — Да за такие деньги убивают, — добавил он со своей обворожительной улыбкой. — Сделай
Мое терпение лопнуло, этого я уже простить ему не могла.
— Да какое она имеет отношение ко всему этому? — закричала я, вне себя от ярости на него за то, что он посмел коснуться в такой момент памяти моей матери.
— Самое непосредственное, если уж тебе так угодно знать! — еще громче воскликнул он, словно моя ярость вспыхнула жарким пламенем прямо у него под ногами.
20. Моя мать и мой отец
— Что бы там ни было, я хочу знать все до конца! — воскликнула я, вскакивая с кресла.
— Ты требуешь от меня слишком многого, моя девочка, — осевшим голосом проговорил Тони. — Но все же я пойду тебе навстречу, хотя мне и не хотелось бы этого делать. Сядь и выслушай меня до конца, а потом уже можешь дать волю своим чувствам и даже возненавидеть меня, как я того, собственно, и заслуживаю.
Холодный взгляд его синих глаз сковал мой язык, и я молча повиновалась.
— Ли с самого начала возненавидела меня, — ровным глухим голосом начал свой рассказ Тони. — Она не могла простить мне, что я отбил мать у ее отца, которого она обожала. Все мои попытки примириться с ней девочка отвергала, и в конце концов я махнул на них рукой, понимая, что они обречены на неудачу. Ли все равно продолжала бы считать только меня главным виновником бед своего отца.
После медового месяца я понял, что допустил большую ошибку, женившись на Джиллиан: она уже не способна была любить кого-либо, кроме себя. Боже мой, целыми днями Джилл могла глядеть в зеркало, восхищаясь своей юной внешностью! Но я не подавал виду, что это бесит меня, хотя, наблюдая за тем, как тщательно она причесывается, припудривает носик и подкрашивает губки, меня едва не тошнило.
Тони криво усмехнулся и с горечью в голосе продолжал:
— Слишком поздно я осознал, что за красивой внешностью Джиллиан скрывалась полнейшая пустота. Все хорошее, разумное и доброе, что было, возможно, когда-то за ее оболочкой, перешло к дочери. Джиллиан я стал видеть дома гораздо реже этого юного создания, которое, как я заметил, совершенно не интересовалось своим отражением в зеркале. Девочка одевалась в простые и свободные платья и носила длинные прямые волосы. Много времени проводила она вместе с Троем, с удовольствием играя с ним, и меня это радовало.
До поры Ли не осознавала, насколько она сексуальна и чувственна. Ее округляющиеся бедра и маленькие острые груди, не стесненные одеждой, словно бы излучали здоровую сексуальность. Поначалу она просто злилась на мать, когда та смотрела на меня осуждающе, заметив, что я не без интереса поглядываю на ее дочь, но вскоре поняла, что мать просто ревнует ее ко мне. И вот тогда Ли решила
Я уже стала понимать, к чему он клонит! Я почувствовала это! Мне захотелось заставить Тони немедленно замолчать, но я смогла лишь откинуться на спинку кресла и протестующе вскинуть руки. Однако Тони, похоже, не замечал этого, устремив взгляд поверх моей головы в прошлое.
— Ли начала дразнить меня, насмехаться надо мной. «Ты женился на бумажной кукле, — постоянно повторяла она. — Лучше пусть она вернется к моему отцу, Тони. И если ты сделаешь это, я останусь у тебя: я не так влюблена в себя, как она». И видит Бог, она возбуждала меня: в свои тринадцать лет Ли была несравненно сексуальнее своей матери.
— Прекрати! — закричала я. — Замолчи сейчас же, я не хочу это слышать!
Но остановить его уже было невозможно, слова извергались из него бурным потоком, словно река в весеннее половодье.
— И вот однажды, когда Ли превзошла себя в насмешках и издевательствах надо мной, в которых она упражнялась ежедневно, наказывая таким образом меня и Джиллиан за зло, причиненное нами ее отцу, я схватил ее за руку, затащил в кабинет и запер на ключ дверь. Я намеревался только припугнуть ее немного и дать ей понять, что не следует так шутить с мужчиной. Мне тогда было всего двадцать лет, и я проклинал и ненавидел себя за то, что попался в сети Джиллиан, из которых не мог уже выпутаться. Дело в том, что перед нашей женитьбой она с помощью своего адвоката состряпала и вынудила меня подписать документы, по которым, в случае нашего развода, половина всего моего состояния отходила к ней. Вот почему, захлопнув и заперев за собой дверь кабинета, я не испытывал угрызений совести, а, даже напротив, чувствовал себя справедливым мстителем, наказывающим и Джиллиан, которая меня обвела вокруг пальца, и ее дерзкую дочь, осмелившуюся издеваться после этого надо мной, постоянно напоминая мне о непростительной глупости.
— Так ты изнасиловал мою мать… мою тринадцатилетнюю мать? — хриплым шепотом спросила я. — Ты, такой благородный и образованный, поступил как последний подонок?
— Ты не понимаешь, — с отчаянием в голосе воскликнул Тони. — Я ведь сперва намеревался всего лишь припугнуть ее, надеясь в душе, что она рассмеется и обзовет меня дураком и на этом все закончится. Но она испугалась по-настоящему, словно бы действительно приняла мои намерения всерьез, и это еще больше разозлило и возбудило меня, потому что я знал, какие свободные в плане секса нравы царят в Уинтерхевен, и был уверен, что и Ли уже имеет определенный опыт и весь ее испуг не более чем очередной спектакль. И я изнасиловал ее! Да, я силой взял твою тринадцатилетнюю мать.
— Ты животное! Чудовище! — завизжала я, вскакивая с кресла и бросаясь на Энтони с кулаками. Я хотела вцепиться ему ногтями в физиономию, но он схватил меня за руки. — Теперь мне ясно, почему она убежала отсюда! Теперь мне все понятно! Это ты толкнул ее в объятия моего папаши, чтобы голод и холод в горах доконали ее!
Я ударила его ногой в голень — он отпустил мои руки и отшатнулся, но я изловчилась и стукнула его кулаком по лицу.
— Я ненавижу тебя! Ты убил ее! Ты отправил ее прямиком в настоящий ад!