Ангел в эфире
Шрифт:
– Фу-у, – смеюсь я, – даже представить тошно.
– А как он от своего портрета возбуждается, – скулит Дэн, заскочив в стеклянный лифт в конце коридора.
– Я бы предпочла возбуждаться с О'Коннором лично, – хихикаю, обмахивая ладонями подмышки: нервы никуда не годятся – совсем взмокла.
– Как прикажете, мадам. – Дэн трясет над моей головой воображаемой волшебной палочкой. – В «Ангеле в эфире» нашим первым гостем будет сам Дес.
– Прекрати, Дэн. И не надейся.
– Еще увидишь. – Он обиженно надувает губы. – Сейчас же сяду на телефон. С данного момента наша программа станет неподражаемой. – Дэн щелкает пальцами и лукаво подмигивает: – Мы сделаем из тебя знаменитость.
Теперь у меня появилось новое дело, занимающее все мысли, поэтому время бежит незаметно. Я постепенно понимаю, что отсутствие Коннора – вовсе не черная дыра в моей вселенной, как казалось сначала. Прошла третья неделя после его отъезда, затем месяц, пятая и шестая недели миновали почти незаметно, если не считать нескольких слезливых звонков Мег с Кери и парочки вечерних
43
Имеется в виду песня «Независимая женщина» группы «Дестиниз Чайлд».
После того разговора с З. Г. мы с Дэном не сидели сложа руки; мы усердно корректировали музыкальный ассортимент своей программы и устраивали «мозговые штурмы», выдумывая, каких бы звезд пригласить на передачу с новым обликом. Я сказала «штурмы», хотя если по справедливости, то наши заседания в кафетерии для сотрудников обычно напоминали воспоминания о любимых в прошлом поп-звездах и состязания для эрудитов на тему лирики. И к сожалению, сколько бы менеджеров (а иногда и их личных помощников) звезд мы ни обзванивали, каждый раз получали один ответ: «Господин Слишком-Знаменитый-Для-Таких-Как-Вы с превеликим удовольствием пришел бы на вашу передачу, дорогуша, но он как раз сейчас страшно, просто чудовищно занят. Иначе говоря, перезвоните лет через двадцать, когда он кончится как артист и захочет снова прильнуть к лону обожания. Возможно, тогда он и опустится так низко, чтобы появиться на крохотной радиостанции местного значения, – понятно вам, скучная и никому не известная выскочка?» Впрочем, я не отчаиваюсь – разве что самую малость. В любом случае я твердо решила до конца года разжиться звездой такой величины, что репортеры и фанаты толпами вокруг нашего здания забегают. А повезет – так и в целом Глазго шороху наведем, потому что если З. Г. угостит кого-нибудь вишневым кексом, то с нашего здания крыша слетит. Я нацеливаюсь на гостя посолиднее…
Зато с музыкой дела обстоят самым благоприятным образом. Мысль устраивать тематические дни, которая посетила меня, когда я навещала отца, слушатели встретили на ура. Более того, стали звонить новые люди, что всегда было хорошим знаком на радио. Мы провели шотландский день, день американской музыки, карибской и ирландской. В самом разгаре одной тематической подборки я вдруг ощутила, что передозировка Ронана Китинга, переизбыток Дэниела О'Доннела, чрезмерное количество «Коррз» и полное пресыщение «Уэстлайф» может быть вредно для здоровья. В особенности для моего. Тогда мы перешли на подборки по годам, например, «лучшие хиты 1998 г.». Да, эту мысль кто-то успел изобрести до нас, но таким образом можно представить слушателю современные песни: с одной стороны, недовольных не будет, а с другой – и старая гвардия не разбежится. (Они получат и свой кусочек пирога, когда настанет время шлягеров пятидесятых, шестидесятых и семидесятых.) Таким образом, эту неделю мы провели в восьмидесятых, отметив десятилетие катастрофической моды и начесов (я украдкой посвятила песню Бет, непосредственной виновнице того, что мое обручальное кольцо имеет такие исполинские размеры). Должна признаться, у меня даже появилось нечто вроде тоски по милой эре Стока, Эйткена и Уотермана – так и чувствую на руках шершавые кружевные перчатки без пальцев.
– Мы только что прослушали «Зи Зи Топ» и «Люби меня страстно, люби меня крепко», – объявляю я, ухохатываясь над драматическим финалом соло на электрогитаре, который исполнил Дэн с особым чувством, – специально для Харви из Белшилла, давнего поклонника группы и члена их международного фэн-клуба. Жена Шерил обещает одарить Харви страстной любовью, когда его грузовик сегодня вечером вернется в город. Очаровательно. Звоните нам и поделитесь, кого бы вы хотели услышать в качестве специального гостя на нашем шоу. Только торопитесь: время не ждет.
Краем глаза смотрю на Дэна: теперь наш паяц заходится молитвами; протягиваю руку к мигающей красной кнопке и нажимаю ее, подключая следующего собеседника в эфир.
– Энджел слушает, кто на первой линии?
– Здорово, Энджел! – звучит ушераздирающий вопль. – Ты сегодня ващщще! Мы тут с ребятами в гараже просто упали. Голова кругом идет, скачем и бесимся!
– Старина Кувалда, если не ошибаюсь, – говорю я, прижимая ладонь к уху, чтобы барабанные перепонки не разнесло. – Я рада, что тебе нравится наша музыка. Чем могу помочь?
Кувалда тоже регулярно звонит на передачу, и у него оглушительный голос. Я подумывала, а не предложить ли ему вообще забыть о телефоне и не кричать мне прямо из гаража, который находится в пяти милях от нашего здания, но побоялась ранить его чувства. Задеть их сильнее, чем он – мои барабанные перепонки.
– Я про специального гостя. Это должен быть кто-то живой?
Дэн падает со стула в припадке безудержного хохота.
– Хм… – отвечаю я, впиваясь зубами в нижнюю губу, – Кувалда, такова необходимость. Да.
– Как?
– Ну-у, согласись, несколько затруднительно брать интервью у… хм… мертвой звезды. У нас такая задумка: затащить его в студию, поболтать и, может быть, даже выбрать кого-нибудь из слушателей пообщаться со знаменитостью.
– А-а-а! Да, понял! Значит, Элвиса пригласить нельзя?
Бедняга Кувалда, у него золотое сердце, но он окончательно и бесповоротно оторвался от реальности. Как видно, в свое время ему снесло крышу.
– А ты не хочешь пригласить кого-нибудь еще, кроме Элвиса? – интересуюсь я, удерживая наушники на безопасном расстоянии от ушей.
– Не-а, цып. Элвис – король, лучше его не бывает.
– Ну, все равно, спасибо тебе за предложение, Кувалда. Звони, если надумаешь послушать кого-нибудь из живых.
– Ладненько, все, До скорого.
– Пока, Кувалда. – Улыбаюсь: забавный парень, вечно что-нибудь отчебучит. – А теперь песня специально для Кувалды и слесарей из гаража. Ван Хелен, «Прыжок».
Поступила масса предложений: от недосягаемых звезд до людей, неинтересных даже нам. Среди идей досужих оригиналов прозвучали: Вал Дуникан, «Пятерка Джексонов», «Хор Лягушек», «Твинисы». Кто-то даже предложил исполнительницу музыкальной заставки в рекламе пылесосов, из чего я заключила, что многие из моих слушателей либо слишком юны, либо слишком стары или кое-кому не хватает извилин. Явные предпочтения вырисовываются ближе к исходу третьего часа и окончательному подсчету голосов. Мальчики и мужчины голосуют за Кайли (или, если точнее, за ее попку, совершенно пренебрегая тем фактом, что у нас радио). Девчонки жаждут услышать Уилла Янга, Гарета Гейтса и Роби Уильямса. Клифф Ричард – вне конкуренции среди зрелых женщин – в немалой степени благодаря нашей Глэдис, которая явно подбила всех своих подружек и родных позвонить на передачу и заказать самого Питера Пена от попсы. Впрочем, их преданность мало что способна изменить, поскольку звезду такой величины мы явно не потянем. Если принять его за высший балл, то наша оценка – кол с минусом.
Однако одному исполнителю, кажется, все-таки удалось перекрыть пропасть между разными возрастными категориями и примирить взгляды разных полов. Глэдис назвала его вторым после сэра Клиффа – согласитесь, в ее устах это действительно похвала. Малкольм из Гамильтона, наш маяк на подводных скалах, даже сказал, что музыка этого парня достойна внимания. Хотя все же Малкольм не смог преодолеть соблазна и добавил: «Только, знаете что, петь-то он, может, и мастак, но вот мордашка у него, как у голубого мопса, так его рас…» Благо Дэн вовремя перекрыл дальнейший поток любезностей. Дорогой Малкольм, на тебя можно положиться. Человек пятьдесят девчонок из школы, где я раньше училась, все наперебой, отталкивая друг друга от единственного в холле телефона, которым можно воспользоваться в большую перемену, и визжа как резаные, так страстно выкрикивали его имя, будто все до единой замертво упадут, если в самом скором времени не добьются с ним личной встречи, даже без рыданий не обошлось. Так кто же этот мужчина, которому оказалось под силу разбудить сей вулкан страстей? Дидье Лафит, восходящая звезда французской поп-сцены, чье появление с недавних пор вызывает массовые беспорядки в рядах носителей женского нижнего белья по эту сторону Ла-Манша. Повсюду в городе развешаны плакаты с его изображениями: тот снимок, где он валяется полуголый на каком-то французском пляже, из-за которого Мег чуть не взорвалась от страсти; картинка из видеоклипа, где он вытанцовывает в черной коже и пышной белой рубашке; обычный уличный паренек с обложки последнего выпуска «Смэш хите»; он везде: на улицах, в журналах и даже на дверце моего холодильника. Как женщина подтверждаю, что он и впрямь очень хорош и у него чертовски эротичные песни. По правде говоря, человек этот притягивает всех, у кого в крови растворена хотя бы унция эстрогена, и многих с порядочной порцией тестостерона. Шоу с участием Дидье Лафита было бы, несомненно, настоящим праздником, тем более что он еще ни разу не снисходил до интервью по-английски. Но, как известно, до него нам ползти и ползти – и не только из-за географически разделяющего нас расстояния: «Энерджи» играет далеко не в его весовой категории. Остается лишь мечтать.