Ангел в камуфляже
Шрифт:
— Иванова! — прохрипел утвердительно. — Я тебя теперь и среди ночи признаю, курва!
Он отклеился от машины и не спеша побрел от нас по дорожке вдоль дома, приволакивая ногу. Походка добавила ему примечательности — старая травма, которую я должна была бы узнать при любых обстоятельствах. После недолгого раздумья двинулась вслед, рывком освободившись от Наташиных пальцев, ухвативших меня за плечо.
— Стой, калека!
Он медленно повернул голову.
Я встала к Наташе вполоборота, так, чтобы все время видеть ее боковым зрением.
— Ты с Серегой на острове был?
— Да! И в лапах твой бабий жир
Во мне всколыхнулась волна бешенства, обуздать которую было бы невозможно без солнышка, светившего в уголке памяти. А если б не обуздать, то не знаю, что случилось бы в следующий момент.
— У меня, убогий, к тебе счет за остров! — разъяренной змеей зашипела ему в лицо. — И если мы встретимся еще, я выверну тебя наизнанку через одно, слишком интимное для упоминания вслух, место, не будь я Ведьма! Ты меня понял?
Он смотрел на меня с наглой улыбкой, так, словно угроза моя не подействовала на него нисколько.
— Я убью тебя за Серегу, — пообещал бесстрастно. Так обещают, когда не испытывают никаких колебаний. — Уже убил бы, если б не люди, которых уважать надо.
— Действуй! — разрешила я, глядя в его удаляющуюся спину.
Быстродел он, однако. Узнал обо мне от Бориса сегодня и уже отыскал! Навели, конечно. Как жаль, что поразмышлять времени нет!
Усаживая взбудораженную Наташку в машину, я была уже совершенно спокойна. В конце концов, это удача. Мститель со сдвигом фаз открыто объявил мне вендетту, дал возможность быть наготове. А мог обойтись и без этого.
К существующим заморочкам прибавилась еще одна. Ну и «ангелы» в здешнем «Раю», прямо нет слов!
Массажный салон миссис Бланк, заведение, в своем роде, высшего разряда, располагался в просторном двухэтажном доме бывшего детского сада, сменившем в последние два года нескольких хозяев, капитально перестроенном и идеально соответствующем теперешнему своему назначению. Посещали его люди, мягко говоря, состоятельные и авторитетные в самом широком смысле этого слова. Здесь можно было увидеть и членов администрации, и членов, имеющих отличительными знаками своей элитарности в особых кругах весомые изделия из драгметаллов на определенных частях своих тел. Заезжали сюда за массажными нуждами и жены воротил местного бизнеса.
Какой-либо развязности или непотребного шума это место не терпело. Массаж здесь действительно делали, и делали квалифицированно. Причем всех видов, и невиданных до последнего времени в наших простецких краях — тоже. Специалистки, трудящиеся здесь, проходили строжайший отбор, обучались секретам мастерства за счет фирмы и, без скидок, все как одна соответствовали требованиям в диапазоне от медперсонала элитарных клиник до квалифицированных японских гейш.
Охрана заведения в лице двух молодцев, обликом и манерами напоминавших служащих какого-нибудь частного банка, располагалась на первом этаже, у входных дверей, и функционировала в узких рамках придворных швейцаров. Бывало, что клиент, распаленный до предела опытными руками и телом дипломированной специалистки, начинал требовать от нее вещей несуразных, к примеру садомазохистского толка, и только тогда охране приходилось вмешиваться в процесс, вежливо успокаивать клиента, а то и изолировать от него предмет его вожделений. В случае осложнений под рукой администрации находилось несколько телефонных номеров, позвонив
Я рассчитывала поместить сюда Наташу, и это было обещано мне со всей определенностью.
— К Доре Михайловне! — произнесла я свой личный пароль охране, встретившей нас в дверях дежурными улыбками и настороженными взглядами.
— Пожалуйста, второй этаж, третья дверь налево! — объяснил один, а второй потянулся к телефону, стоявшему на небольшом изящном столике тут же.
Школа!
— Входи, Танечка! — услышала я знакомый голос, едва прикоснулась к дверной ручке. — Так вот она какая, твоя подопечная!
Дора цепким, профессиональным взглядом окинула Наташу с головы до ног, откровенно оценивая ее стати.
— У вас есть время для моего гостеприимства?
— А у вас? — спросила я, улыбаясь.
— Найдется! — И пригласила нас на диванчик возле зашторенного окна.
В неизменных спортивных штанах, кроссовках и простенькой футболке, она странно выглядела в шикарно-уютной обстановке своего кабинета, была здесь не от мира сего — камуфляж, рассчитанный на всякого рода неожиданности. Но я по опыту знала, что ей достаточно пятнадцати минут, чтобы, тут же переодевшись, превратиться из располагающей к доверию простушки в подавляющую своей многоопытностью даму из самого что ни на есть светского общества.
Со временем у меня было негусто, и от проявлений ее гостеприимства мы вежливо отказались. Дора на нас не обиделась, но пообещала, что при случае припомнит мне этот отказ, потому что я не права, пренебрегая беседой, которая вполне может быть если не полезной, то уж приятной во всяком случае.
— Я совершенно не помню, Танечка, кто это мог такое сказать, но сказано правильно и очень просто, что на свете есть единственная роскошь, и это роскошь человеческого общения! Каково?
— Ну, это если общаться роскошно! — не выдержала вынужденного молчания Наташа.
Дора будто ждала ее слов.
— Правильно, милая! — одобрила с ходу. — А иначе не стоит и пробовать! — рассмеялась коротко. — Для иных и собачий лай — общение. Для кого, Танюша?
— Для собак! — ответила я хмуро, и Доре это понравилось.
Артистичный она человек, с хорошо развитым чувством меры и редкой способностью добиваться от собеседника требуемого, независимо от его желания. Втягивает она нас в беседу, хоть и поняла мой намек на спешку.
Дора очень артистично бросила на стол денежную пачку — мою плату за дополнительную охрану для трудящихся здесь, необходимую, поскольку помещение убежища будет занято Наташей.
— Пойдемте, любезные! — пригласила, отставив наконец свое гостеприимство.
Она сама, махнув, правда, и охраннику, с готовностью последовавшему вослед, проводила нас в подвал, подвела к простенькой двери в конце хорошо освещенного коридора. Охранник открыл кодовый замок, и Наташа вступила в место своего, теперь уже настоящего, заточения.
Небольшая комната. Кровать, стол, телевизор, душ, туалет. Никаких окон и средств связи. Дверь металлическая, со звукоизоляцией, обшитая деревом, пожалуй, посолиднее входной в моей квартире. Приспособленное помещение. Осмотрев его даже мельком, я заподозрила, что оно предназначено не только как убежище местных гейш. Но это не мое дело.