Ангел в моих объятиях
Шрифт:
— Мисс Тисдейл? Хотите сказать, что женщина сотворила с вами такое? — спросил Салли и рассмеялся, даже не пытаясь сдерживаться из уважения к хозяину.
— Не совсем, — фыркнул Маркус, но сидеть в мокрых лосинах было крайне неудобно, и он встал. — Это ее барбос постарался.
— Говорите, комнатная собачка дамы вас так отделала?!
Салли задыхался от хохота.
— Это не комнатная собачка, а какой-то монстр из шерсти и клыков. И весь исходит слюной. Боже, какой же он слюнявый, — сказал Маркус, расстегивая сорочку. — Этот зверь ростом с человека и сильный, как черт.
— Кто
Маркус скомкал сорочку и швырнул в Салли.
— Его зовут Титус.
Он подошел к комоду, где стояли фарфоровая чаша для умывания и кувшин с теплой водой. Наклонившись, Маркус обмыл руки и, набрав пригоршню воды, окунул голову в чашу, поливая на себя сверху.
— А женщина? Тоже состояла из мускулов и клыков?
Маркус чуть было не ответил утвердительно. В Саре Тисдейл, несомненно, было что-то звериное, дикое, но едва уловимое.
Образ мисс Тисдейл — живое воплощение английской розы — мгновенно предстал перед его мысленным взором, хотя никогда раньше он не питал пристрастия к сельским пастушкам. Ее лицо с прекрасной нежной кожей, окруженное массой темно-рыжих волос, так и стояло перед глазами. А эти чудные локоны, которые соблазнительно покачивались при ходьбе, концами почти касаясь тугих округлостей ниже талии…
У нее были совершенно необыкновенные зеленые глаза, цвета изумрудной травы, пышным ковром покрывающей берега озера Лох-Несс. В них было что-то дикое, с глубоко затаенной страстью, которую она еще не осознала.
Маркус плеснул в лицо водой, которая струйками потекла по шее и груди.
Его всегда тянуло к утонченному и изысканному во всем. Он полагал, что Лалуорт уже ничего не может ему предложить, да и Инвернесс, пожалуй, тоже. Девушки на выданье в обоих городах изображали интерес, только когда их мамаши вдруг вспоминали о его титуле и богатстве; после общения с ними Маркус всегда ощущал пустоту в сердце, чувствовал, что он чужой в их мире и в своем окружении тоже.
Лондон с его капризным высшим светом, проповедующим утонченные правила этикета, подчинялся лишь большим деньгам или индивидуальному шарму — это и помогло Маркусу продвинуться по социальной лестнице после окончания Оксфорда и Кембриджа. Сыграло свою роль и знакомство с титулованными представителями организации «Молодые коринфяне». Лорд Кармайкл привлекал одиноких молодых людей, прежде убедившись, что они обладают хорошими навыками фехтования, хотя об этом Маркус узнал позднее, так же как и то, что за его успехами в фехтовании Кармайкл следил некоторое время, прежде чем пригласить его присоединиться к ним.
Организация «Молодые коринфяне» являлась секретным отделением английской королевской армии, и в ее состав входило множество самых выдающихся представителей высшего света. Знакомство с сильными мира сего, которые были настоящими звездами на небосклоне лондонского света, сотворило настоящее чудо для репутации Маркуса.
— А девушка тоже пускала слюни?
Мысли Маркуса были очень далеко, и он не сразу понял вопрос Салли.
— Что, прости?
Слуга протянул ему
— Я говорю о мисс Тисдейл. Она была так же ужасна, как и ее адская собака?
Маркус обтерся полотенцем.
— В некотором роде — да.
— Что, беззубая и толстая, как бочка?
— Нет, совсем нет. — Маркус усмехнулся. — Она очень привлекательная.
Он бросил мокрое полотенце на комод и подошел к шкафу.
— Я имел в виду ее манеру поведения. Нельзя сказать, что она грубая. Было в ней… что-то такое.
Что-то очень хорошее. Любому ясно, что девушка была сильно смущена, учитывая обстоятельства. Но, помимо этого, она обращалась с ним так, будто он принадлежал к числу хорошо знакомых ей особей мужского пола — английских, шотландских, собачьих или еще каких-нибудь.
Салли неспешной походкой проследовал за хозяином.
— Это всего лишь похоть, милорд. Чего еще можно ожидать от сельской простушки? Разве могут эти девицы вести себя как-то иначе при встрече с таким сногсшибательным лондонским джентльменом?
Даже не оборачиваясь, Маркус знал, что Салли улыбается.
— Нет, это точно была не похоть, хотя ловлю тебя на слове… — Он замолчал, играя рельефными мускулами рук. — Я и вправду прекрасный представитель рода человеческого, даже несмотря на хромоту.
— Истинная правда, милорд, так и есть, — ответил Салли, посмеиваясь. — Это вам очень пригодится, когда будете танцевать завтра на балу.
Маркус бросил перебирать сорочки и, обернувшись, посмотрел на слугу.
— Я?! Танцевать? — спросил он с легким раздражением в голосе.
— Именно так, милорд, — коротко и серьезно бросил Салли, а затем прошел мимо Маркуса к рубашкам, чтобы помочь ему с выбором. — Мы это уже обсуждали. Вам придется быть паинькой с местными, если хотите выудить из них какую-нибудь информацию о контрабандистах.
Маркус даже зубами заскрежетал при упоминании о цели своего расследования.
— Ты думаешь, в подозрениях Кармайкла все-таки есть доля правды?
— Я думаю, что мы должны заняться делом, — сухо ответил Салли. — Кармайкл не просто так послал вас сюда.
Салли был прав, и Маркус знал это. И хотя шансов на то, что в этой глуши творится беззаконие, было ничтожно мало, задание должно быть выполнено.
— А почему ты вообще решил, что местная знать явится на бал? — упорствовал Маркус. — Тем более что мы их не предупредили заблаговременно.
Салли наконец выбрал одну из дюжины аккуратно сложенных сорочек и передал хозяину.
— Бросьте, милорд. Мы с вами оба прекрасно знаем, что они душу дьяволу продадут, лишь бы попасть в замок. Тем более вы для них загадка. И не важно, что вы англичанин только наполовину, титул-то у вас настоящий, и с этим не поспоришь.
Салли был абсолютно прав, но от этого легче не стало, наоборот, Маркус почувствовал еще большее презрение к жителям графства. Их враждебное отношение к его семье на протяжении стольких лет вызывало, по крайней мере, уважение, ведь это требовало преданности делу и упорства. Но в одночасье пренебречь своими убеждениями ради добротного кларета и возможности посмотреть на грубого шотландца? Это было так примитивно.