Ангел в яблоневом саду

Данилова Анна

Конечно, собираясь на встречу с Сережей Мирошкиным, я меньше всего ожидала увидеть в его кабинете посетителя. Обычно, позвав меня, он откладывал свои дела и поездки, чтобы поговорить со мной с глазу на глаз. Все наши разговоры носили исключительно конфиденциальный характер; другими словами, у нас было множество тайн, которыми мы не собирались ни с кем делиться. И я была уверена, что, позвав меня к себе, он приготовил мне бомбу. Я сгорала от любопытства и была в предвкушении интересных новостей. Но неудачник Русаков вызвал во мне лишь чувство раздражения и досады. Пришел сказать, что Нечаеву упустили… Разве это новости? Ну да, информация, конечно. Хотя бы можно

предположить, что Гаранин в городе, а это уже кое-что.

Но на самом деле бомбу Сереже привезла я. Она лежала в моей сумочке и только и ждала своего часа, чтобы разорваться.

Вежливо закончив разговор с Русаковым, мы с Сережей пожелали ему удачи, и, когда он наконец ушел и мы остались одни, я эту самую бомбу и достала.

– Что это? – спросил Мирошкин, разглядывая пластиковый пакет в форме шара, который я устроила между его пепельницей и бутылкой с пивом.

– Это бомба! – прошептала я.

– Какая еще бомба? Где ты ее нашла?

И тут я поняла, что не совсем готова рассказать даже Мирошкину о той дерзкой вылазке, которую мы с Глафирой предприняли этой ночью.

– Сережа, этой ночью мы побывали в квартире Гаранина, – сказала я, сама не веря в сказанное. – По сути, мы с Глашей совершили самое настоящее преступление, забравшись в чужой дом.

– Что ж, я не удивлен. – Сергей расплылся в улыбке, и я расценила ее как предвкушение хороших новостей. – И что же это за бомба?

– Вот, смотри! – и я не без удовольствия достала из пакета пыльный и разорванный футбольный мяч.

– Не понял… Что это?

– Понимаешь, я долго думала, куда Гаранин мог спрятать оставшиеся деньги. Ну, то есть часть он взял себе на расходы, он же не мог сбежать, не прихватив денег. Так вот, остальные деньги, как я предполагала, он должен был спрятать у себя дома.

– Так ведь весь дом перерыли.

– Значит, плохо рыли. Мы-то с Глашей нашли! Кучу денег! Одна часть была спрятана вот в этом мяче, который пылился на балконе, в картонной коробке с пустыми бутылками. Другая – в морозилке, в двух пакетах с пельменями!

– Ну, вы молодцы!

– Удивительно, как опытные специалисты не смогли их найти. Вроде бы все элементарно!

– Да уж, Лиза, ты не перестаешь меня удивлять. Вы с Глафирой – настоящие авантюристки. Ты мне скажи, как вы туда забрались, в его квартиру? Наверное, как пауки, по стене дома!

– Почти. Признаюсь, мне это дело представляется настолько любопытным, интересным, что я дошла до того, что пообещала Татьяне, соседке Гаранина, к которой мы вломились с Глафирой вчера вечером, естественно, без приглашения, что если она откроет мне его квартиру (а у нее были запасные ключи, как я и предполагала!), то я, в случае если Гаранин вернется, буду защищать его бесплатно в суде.

– Лиза, да ты с ума сошла!

– Ничего подобного! Если он согласится сотрудничать со мной и одновременно поможет следствию, то я сделаю все возможное и невозможное, чтобы суд его оправдал. Уж во всяком случае, с него снимут обвинение в краже, уверена – Людмила Нечаева расстарается.

– Ну, это-то да…

– Остается только побег из кабинета следователя, а это срок – два года. Но, думаю, что и этот вопрос можно будет уладить.

– А убийство?

– Сережа, твой тезка никого не убивал, я в этом уверена. Я понимаю еще, убийство, скажем, по неосторожности, но чтобы хладнокровно удушить женщину, беременную от него, а потом разбить голову второй женщине, также беременной… Причем это были женщины, которые прятали его! Нет-нет, там какая-то совсем другая история. Там был, я думаю, еще один

человек, настоящий убийца, который все это и сделал. Но у Карасева, бывшего мужа Надежды, который мог бы, предположим, удушить ее из ревности, есть алиби. Он накануне убийства своей бывшей жены находился в городе, у ветеринара, ему были нужны антибиотики для ондатр, у него же ферма… Ветеринар, его друг, пригласил Бориса вечером в гости, и Карасев заночевал у него. Там были жена, дети, и все подтвердили, что с вечера до утра Карасев находился у них дома. Я сейчас называю тебе тех людей, у которых был мотив для убийства. Ревность, к примеру. Жена Карасева, Соня. Она целый день крутилась у себя дома, во дворе, ее видели соседи, вечером она забегала к соседке, та заболела, и Соня приносила ей козьего молока. Однако где она была ночью, никто сказать не может: Карасев, как я уже тебе сказала, находился в городе, дети спали… Возможно, она воспользовалась отсутствием мужа, чтобы… Хотя, если честно, я не верю, что это она.

– Думаешь, мать двоих детей не способна удушить соперницу? Ты что, Лиза?! Вспомни, сколько было разных случаев, когда самые безобидные и спокойные с виду женщины убивали своих соперниц!

– Да, я понимаю. Соню надо проверить. Я сказала Коростелеву, чтобы он взял отпечатки ее пальцев, может, она была в доме Надежды… Но, повторяю, я в это не верю. И уж если предполагать такое, то, поверь мне, если бы она захотела убить Надежду, к которой все эти годы продолжал бегать Борис Карасев, то сделала бы это более продуманно, аккуратно, и уж точно не стала бы так рисковать, приходить к ней ночью и душить. Сделала бы это в другом месте и другим способом. Или вообще – чужими руками. Нет, Сережа, все это глупости! Во-первых, Соню знают в Идолге, и ее появление на улице, где жила Карасева, заметили бы…

– А если она пришла туда ночью, когда стемнело? – перебил меня Мирошкин.

– Хорошо. Давай представим себе. Вот она пришла. Не сразу же она набросилась на Надежду, сначала наверняка они ругались, Соня нападала, Надежда приводила какие-то свои аргументы, мол, это ты, Соня, увела у меня мужа и все такое… На шум, предположим, прибежала Валентина. Валя с Надей, как я тебе уже рассказывала, дружили, и, услышав ругань, крики, Валентина не стала бы сидеть дома, она непременно бы пришла…

– Вот она и пришла. И увидела, как Соня душит Надежду.

– Ну, да, конечно, и Соня тотчас бросается на Валентину и пытается ее тоже убить?!

– Да, я понимаю, что все это звучит нелепо, но их убили, понимаешь? У-би-ли. И я не верю, что это сделал кто-то чужой. У Сони – железный мотив. Ревность. Она делает женщину сильной, Соня потеряла голову… Она обезумела от ревности. Думаю, что Надежда сама спровоцировала ее какими-нибудь подробностями из своей интимной жизни с Борисом, то есть подогрела ее настолько, что та, не помня себя от ревности и злости, набросилась на нее.

– Хорошо. Мы это проверим. Хотя мне кажется, что, действуя в этом направлении, мы просто потеряем время.

– Наследство? Племянница Валентины? Ты рассказывала, что у нее были постоянные проблемы с деньгами. И вообще она неблагополучная.

– Это так, но она, по-моему, слишком глупа и нерешительна, чтобы такое сотворить. Слишком уж дерзкие убийства! Да и вела она себя, когда мы с ней беседовали, ну просто глупо. Сама рассказывала о том, что приехала к тетке за деньгами, рассказала об их ссоре, о том, как та сначала не давала ей денег на Турцию, а потом вдруг дала… Будь она убийцей, вряд ли стала бы рассказывать о своих сложных отношениях с теткой, об их ссоре.