Ангел во плоти
Шрифт:
Немая психологическая обработка собеседницы удалась с блеском, и она все-таки решилась высказать свои сокровенные мысли:
– Слушай Жень, ты уж меня прости, что я тогда, в клубе… так грубо тебя оттолкнула… Ты же совсем не такой… наверно, просто выпил лишнего. Я чувствую: ты добрый и внимательный…
Как я хотел услышать такие слова от нее! Настало самое время расслабиться, как мартовскому коту, и получить полное удовольствие. Но меня вдруг словно молнией прошибла одна ужасная мысль: «Что же я творю?! Ведь, максимум, на что у меня есть время и право – это легкий необременительный флирт, -
Я зажмурил глаза, продолжая стоять лицом к окну и лихорадочно пытаясь найти выход из положения: «Она же, кажется, по полной прграмме в меня втрескалась. Нужно сейчас же изменить ее мнение обо мне!» Но нахамить девушке я тоже не мог – ангел все же. Да и нравилась она мне, чего уж скрывать. Слишком нравилась – слишком, для того чтобы побаловаться и бросить… Я вдруг заметил, что она, не дождавшись моего ответа, разочарованно вздохнула и двинулась от окна. Мне ничего не оставалось делать, как взять ее за руку. Больше времени на придумывание вранья у меня не было, и я стал говорить все, что лезло на язык:
– Люсенька, прости! Ты не так меня поняла. Ты мне очень нравишься, и тогда я, наверно, был пьян. И я бы посчитал великим счастьем стать ближе тебе. Но дело в том, что мне нельзя заводить серьезных отношений, - увидев искру боли в красивых темных глазах, я поспешил объяснить. – Нет, не подумай, у меня никого нет. Но, к сожалению, никого и не будет, и не может быть…
– Я не поняла. Ты что, уезжаешь куда-то надолго? – Люся пыталась вникнуть в смысл моей тарабарщины.
– Ну да, вроде этого. Я просто боюсь, что скоро расстанусь с тобой, и мы больше никогда не увидимся и было бы нечестно сейчас… - я совсем сник на полуслове, не зная, как объяснить девушке ситуацию. Не мог же я сказать, что вовсе не тот, за кого она меня принимает.
Но оказалось, что иногда женщине и не надо ничего объяснять – она сама все поймет сердцем гораздо лучше, чем ушами. Люся внимательно смотрела мне в глаза, затем молча обняла за шею и осторожно поцеловала в губы. Потом отодвинулась и, грустно улыбнувшись, шепнула:
– Прости, но это тебе позволено сделать? Я, наверное, глупо поступаю, но что-то в тебе есть такое, чему нельзя противиться. Мне с тобой просто до ужаса хорошо. Но не волнуйся, больше ничего не будет.
Я стоял пнем, медленно отходя от шока. Впервые меня поцеловала земная женщина, да еще какая! На моих, вернее, Женькиных губах все еще таяло ощущение легкого и прекрасного прикосновения.
– Спасибо, Люся, - только и сумел я выдавить из себя. Она заметила, что у меня в зобу дыханье сперло, и поэтому не обиделась на мое косноязычие, а только еще раз улыбнувшись, отошла к столику с вином и закусками…
Спустя еще некоторое время девушки засобирались по домам, и Федька вызвал такси, по-джентельменски заплатив водиле вперед.
– Ну что, выяснил для себя, что хотел? – спросил он, позевывая и провожая взглядом машину.
– Выяснил – ответил я кисло и вспомнил. – А чего ты с девушками не поехал?
– Нет уж, ты мне обещал расколоться насчет своих ангельских дел,
Уже дома, налив себе полный бокал вина, я, как говорится, утопил в нем свое горе и начал признание:
– Эх, Федя! Ничего у меня на Земле не получилось. По всем статьям облом.
– Эт ты не передергивай! – подбодрил меня кудрявый физик. – Главную задачу ты все же умудрился выполнить, правда, не без нашей помощи…
– Ты про сохранность этого тела? Тогда да, но не забывай, что еще неделю-другую надо продержаться, пока он с Сэйлара выберется. Зато все мои задумки и начинания пошли коту под хвост. Даже с Люсей…
– А что с Люсей? – не дошло до Федьки.
– Да вот почувствовал себя такой свиньей, что самому противно. Понимаешь, я девушку в себя влюбил, а сам в кусты.
– Нет, не понимаю. Почему в кусты?
– А ты прикинь: она девушка серьезная, и если уж чуть не в любви мне признавалась, то что же мне остается делать?
– Но ты же, кажется, об этом и мечтал?
– Мечтал-то, мечтал, но не так же серьезно – мне ж это тело сдавать через две недели. А что я ей скажу? Вот и пришлось отказать…
– То-то я гляжу, она какая-то грустная была, - дошло, наконец, до приятеля.
– Да уж, будешь тут грустным. И мне прямо тошно. Даже и не думал, что у вас тут так все сложно, - я невесело признался и вспомнил нашу общую беседу. – А ведь она умница, сразу поняла, о чем я речь завел, когда про «слабых» и «рабов» болтал. У нее такое тонкое ощущение свободы – как она сказала: «мне обидно». Понимаешь, это самое верное слово. Мне тоже обидно, что у вас все возможности к свободной и спокойной жизни, нет только чего-то основного…
– Чего? – удивленно спросил Федька.
– Если бы я знал! – пришлось еще раз признаться в своем полном фиаско. – Ведь материально обществу достаточно и гораздо меньшего развития экономики для такого изменения. Конечно, не хватает времени, смены поколений, но ведь, считай, одно уже выросло с тех пор, как формально политическая система стала демократической…
– Значит, это и есть то, над чем работает Служба Развития? – кивнул Федя.
– Да, глобально, это сейчас основная задача перед цивилизацией. Но дело как раз в том, что каждый человек должен сам дорастать до этого состояния. Как я сегодня днем убедился – никакая религия тут не поможет. Так как любая религия автоматически ограничивает свободу души, превращая ее в раба божия, - я усмехнулся. – Вот такой вот парадокс: ангелу не место в церкви…
– А что в нашей жизни не парадокс? – философски зевнул приятель, потягиваясь в кресле. – Лучше давай думать, как в астрал пойдем? Что-то мне лениво домой, на ночь глядя, тащиться.
Честно сказать, я очень обрадовался такому напрашиванию моего земного друга остаться на ночевку. Подсознательно я боялся оставаться сегодня один на один с самим собой – уж больно мрачно было у меня на душе. Так что я с какой-то лихорадочной бодростью начал вертеться по квартире, прибирая последствия посиделок и уже спустя какой-то час, мы, еще поболтав о том, о сем, по очереди отбыли в астрал, поудобнее устроив свои тела на ночевку.