Ангел во плоти
Шрифт:
– Да как ты мне помешаешь? Это я тут мешаю, - дед снизил голос и, тихонько кивнув в сторону своих коллег, почти шепотом произнес. – Они вон постоянно сидят, а мне… деваться, просто, некуда, вот и сел здесь.
Слово за слово, мы разговорились, вернее, я больше спрашивал, так как о себе, кроме полной пустоты в голове ничего поведать не мог. Дедуля, тоже не избалованный вниманием, рассказал об ужасной в своей простоте истории. Еще года три назад он счастливо жил со своей женой в небольшой квартире. За плечами у него было высшее образование и долгая трудовая жизнь. В этом можно было усомниться, но я чувствовал, что он не очень умел врать, не то, что некоторые (это я про себя).
Беда не приходит одна и он в одночасье потерял жену и работу. Его нормальная жизнь потеряла какой-либо смысл. Он не выдержал такого удара судьбы и запил на остатки денег.
– Представляешь, - грустно выговаривал Михалыч, чем-то симпатичный мне собеседник. – Казалось, мы с Лидой и ссорились, и ругались иногда. Но вот не стало ее, и будто жизнь кончилась. Все ее вот вспоминаю…
На окраине Москвы у них жила дочь с семьей, но он почти прекратил общение с ней из-за своего пьянства. Деньги закончились, и пить стало не на что. Тогда он решился «по совету друзей» перебраться жить к дочери, которая еще до его пьянки звала отца к себе. Но из какой-то глупой гордости пенсионер не захотел идти к ней с пустыми руками и решил сперва втихаря продать квартиру.
– Ну и продал, да так, что остался и без квартиры и без денег, - усмехнулся дед. – Так вот теперь бывает. Сунулся правду искать, а у этих «друзей» все вокруг куплено и концы воду. Только угодил в сизо – хорошо, еще ничего на шею не повесили, а просто выкинули на улицу. Вот теперь и числюсь в полноценных бомжах. Из своего района не хочется никуда уходить, да больно жизнь стала злой, того и гляди мусора попрут за город…
– А что же ты, Михалыч, к дочке то не подашься? – удивился я бедственному положению старика. Хотя, какой он старик в шестьдесят два года? Если на внешний вид только – уличная жизнь не балует.
– А дочка переехала, номер ее телефонный потерял, да и зачем я ей теперь такой? – отвечал, тем временем, дед. – Эх, столько денег мимо носа увели! Думал, старость обеспечу, да дочери помогу...
Пока мы так беседовали, в его шапку стали сыпаться сначала железные кружочки, а потом бумажки, и цифры на этих бумажках становились все больше. Михалыч непонимающе смотрел на свою шапку, а я на людей, мысленно их благодаря за помощь человеку.
– Слушай, ты счастье приносишь! – наконец вымолвил дед, потом спохватился и вытряхнул деньги из картуза в карман, оставив только несколько небольших монеток. Шапка снова начала заполняться деньгами.
Я попытался продолжить беседу, но Михалыч как-то совсем напрягся и все с опаской посматривал на соседей. У тех дела шли негусто, но я чувствовал их неискренность и поэтому никак не мог проникнуться к ним сочувствием.
– Ладно. Пора уходить. Чует мое сердце, еще немного и нами заинтересуются, - сказал, вставая и покряхтывая, Михалыч.
– А кто заинтересуется? – мне было интересно, кого он так испугался, ведь мы ни у кого ничего не отнимали, не бузили и даже вина не пили.
Старик не успел мне ответить, так как разъяснение пожаловало само собой, представ в виде весьма плотного молодого человека с кирпичным выражением лица и глазами, смотрящими из под полуопущенных век. «Бр-р! Печать инферно», - промелькнула откуда-то у меня странная мыль при виде этого странного взгляда. Действительно, когда у человека при взгляде верхнее веко почти касается зрачка – обходите его стороной. Я не помню, почему, но столько в нем сочетается подлости,
– Эй, дед! Ты чего это на чужой территории расселся? Или по кумполу захотел? И потом, делиться надо! А ну-ка показывай, что у тебя в карманах.
Видя, что Михалыч скуксился и готов все отдать, я вступил в беседу:
– Привет, парнишка! Логика у тебя какая-то женская. Сам говоришь делиться надо, а свои карманы не выворачиваешь? Давай мы все карманы вывернем, а потом поровну разделим.
– Как это? – оторопело просчитывал такую комбинацию в своем маленьком уме громила.
Надо заметить, что хоть и мою память тоже сильно сбоило, но у меня голова все-таки соображала раз в десять быстрее, чем у этого «вундеркинда».
– Ах ты, гад! Еще издеваться вздумал, – наконец мысль громилы, хромая, доползла до какого-то результата, и он, немного потоптавшись, начал реагировать на мое конструктивное предложение.
Надо сказать, я не был готов к такому развороту событий. Вернее я вообще ни к чему не был готов, сами понимаете, почему. Поэтому и не среагировал, когда его лапища сгребла заношенную гимнастерку на моей груди. Я только заметил, как все калики перехожие начали быстро испаряться куда подальше, и только один Михалыч, осторожно пробурчал начальнику над сирыми и убогими:
– Да чего ты руками-то размахался? Я ж тебе должен, а не он.
– А с тобой, дед, я еще разберусь! – огрызнулся битюг.
Спасибо Михалычу, он подарил моему телу очень нужный момент, для того, чтобы оно, не советуясь с моей пустой головой, начало действовать. Я с удивлением наблюдал, как мой организм каким-то хитрым образом мгновенно присел и крутанулся, так что рука нападавшего вывернулась самым невероятным образом. Увлекаемый завязшей в рубахе рукой, громила поехал куда-то вперед. Но моему телу было этого мало и оно решило отвесить полноценного пинка детинушке, причем, так ловко, что тот не успел выпростать свою руку вперед и со всего маху въехал кирпичной рожей в не менее кирпичную кладку стены перехода.
Я с ужасом наблюдал эту картину и даже начал внутри оплакивать несчастного рэкетира, но теперь уже Михалыч не дал мне расслабиться, крикнув: «Бежим!» – и потянув меня в темноту перехода.
При этом народ вокруг изрядно всполошился, вернее разбежался. Я только успел удивиться, насколько здесь люди просекают ситуацию и «спешат» на выручку, а ноги уже сами несли меня за Михалычем. Внезапно тот стал тормозить и, опять схватив меня за руку, крикнул:
– Легавые!
По его голосу я сразу понял, что это гораздо хуже, чем неудачливый рэкетир, и дракой тут не обойдешься. Я на секунду замер на пересечении коридоров. Гормоны молотом долбили в висках пульсирующей кровью. Спросите: откуда я про гормоны с кровью знаю? Так я вам отвечу: не знаю! Зато я нутром почуял, куда идти.
– Туда! – крикнул я Михалычу, и мы шмыгнули в один из переходов.
Я бы удрал от любых патрулей играючи, но вот Михалыч… поэтому я старался предугадывать обстановку на счет препятствий из стражей порядка. Пришлось еще свернуть и даже заскочить разок в зал с зубами и клещами (который совсем запыхавшийся Михалыч назвал подземкой), чтобы выскочить со стороны другого выхода на улицу. Только там мы заскочили за угол дома и расслабились. Я видел, как было тяжело деду – не в его годы устраивать забеги с препятствиями. И все же, надо отдать должное, он быстро восстановил силы и повел меня куда-то дворами. По дороге он спросил: